— Виктория Хальберг, как вы все знаете, умерла от травм, полученных в результате дорожно-транспортного происшествия. Против водителя никаких обвинений не выдвинуто.
— Точно, — вставил Малин. — Я беседовал с ним вчера. Некий Давид Янссон. По его словам, Виктория внезапно возникла на дороге, и он не успел затормозить. Он пытался отвернуть, но дорога была скользкая, и машина потеряла управление.
Патрик кивнул:
— Есть свидетель происшествия, Марта Перссон. Она каталась на лошади и увидела, как кто-то выходит из леса и попадает под колеса машины. Именно она вызвала полицию и «Скорую помощь», и она же опознала Викторию. Насколько я понимаю, вчера она находилась в состоянии шока, так что мы сможем переговорить с ней только сегодня. Возьмешь это на себя, Мартин?
— Да, будет сделано, — отозвался Молин.
— В остальном нам надо как можно скорее разобраться в обстоятельствах исчезновения Виктории. То есть найти того или тех, кто украл ее и подверг жестокому насилию.
Патрик провел рукой по лицу. Образ мертвой девочки, лежащей на больничной кушетке, отпечатался в его мозгу. Из больницы он поехал прямо в участок и несколько часов просматривал те материалы, которые у них имелись. Протоколы допросов семьи, одноклассников и подруг по конюшне. Попытки выявить, что за личность была Виктория, и реконструировать последние часы до ее исчезновения, которое произошло по пути домой из школы верховой езды Перссонов. А также сведения о других девочках, пропавших в последние два года. Конечно, они не могли знать наверняка, но тот факт, что пять девочек примерно одного возраста и похожей внешности исчезли в относительно небольшой географической области, не мог быть просто случайностью.
Кроме того, накануне вечером Хедстрём разослал всю информацию другим полицейским округам и попросил их поделиться, если они узнают нечто новое. Кто знает — может быть, его участок что-то упустил?
— Мы будем продолжать сотрудничать с другими округами и объединять, насколько это возможно, наши усилия в данном расследовании, — сказал Патрик. — Виктория — первая из девочек, которую удалось найти, и, возможно, это трагическое событие, по крайней мере, поможет нам отыскать других. И остановить дальнейшие исчезновения… Человек, способный на жестокость, которой подверглась Виктория… такой человек не должен разгуливать на свободе.
— Псих какой-то, — проворчал Мелльберг, и его пес Эрнст тревожно приподнял голову. Как всегда, он лежал и дремал, положив морду на колени хозяина, и почувствовал малейшую перемену в его настроении.
— Как мы можем интерпретировать ее увечья? — спросил Мартин, подаваясь вперед. — Что может заставить преступника так поступить?
— Если бы мы это знали! — вздохнул Хедстрём. — Я размышлял над тем, не обратиться ли нам к специалистам, составляющим профиль злоумышленника. Правда, сведений маловато, но вдруг существует некий стереотип поведения, связи, которые мы не видим.
— Профиль злоумышленника? Это когда некий психолог, в глаза не видевший настоящих преступников, будет рассказывать нам, как нам работать? — Бертиль потряс головой, так что его волосы, аккуратно уложенные на макушке в попытках скрыть лысину, упали на одно ухо. Привычным движением начальник участка вернул их на место.
— Во всяком случае, попробовать стоит, — проговорил Патрик. Он знал, что шеф всегда сопротивляется всяким современным веяниям в полицейской работе. Чисто теоретически участком полиции Танумсхеде по-прежнему руководил именно Мелльберг, однако все знали, что на практике всю работу организует Хедстрём, и это только его заслуга, что некоторые преступления, совершенные на их участке, вообще были раскрыты.
— Ну что ж, если из всего этого получится черт знает что и начальство будет ругаться по поводу ненужных расходов, то отвечать тебе. Я умываю руки, — сказал Мелльберг, откидываясь на стуле и складывая руки на животе.
— Я узнаю, с кем можно было бы связаться, — сказала Анника. — И наверное, стоит переговорить с другими округами, чтобы выяснить, не сделали ли они уже нечто подобное, забыв нас уведомить. Ни к чему делать двойную работу, тратя время и деньги впустую.
— Отличная мысль, спасибо, — сказал Патрик и повернулся к доске, на которой они поместили фотографию Виктории и записали основные сведения о ней.
Где-то в другом конце коридора по радио передавали веселый шлягер. Бодрая музыка и радостный текст резко контрастировали с подавленным настроением, царящим на кухне. Вообще в участке существовал зал заседаний, где сотрудники могли бы сидеть, однако он был холодным и неуютным, поэтому они предпочитали собираться на кухне, где было куда приятнее. Кроме того, здесь всегда был под рукой кофе, а его им понадобится немало. Прежде чем совещание закончится, будет выпит не один литр.
Некоторое время Хедстрём сидел в задумчивости, а потом потянулся и стал раздавать всем задания:
— Анника, ты сделаешь папку со всеми материалами, которые у нас есть по делу Виктории, а также теми сведениями, которые мы получили из других округов. Все это пошлешь потом специалисту, который будет составлять профиль злоумышленника. Следи за тем, чтобы эта информация постоянно обновлялась за счет новых данных, которые мы будем получать.
— Само собой, я все записываю, — ответила секретарь, сидевшая за кухонным столом с бумагой и ручкой. Патрик пытался приучить ее пользоваться ноутбуком, но она категорически отказалась. А если Анника не хотела чего-то делать, то она этого и не делала.
— Отлично, — кивнул Хедстрём. — И еще — подготовь на завтра к четырем часам пресс-конференцию. А то нам оборвут телефон.
Боковым зрением он отметил, как Мелльберг удовлетворенно пригладил волосы. Вероятно, ничто не сможет удержать его от участия в пресс-конференции.
— Йоста, ты спросишь Педерсена, когда ждать результатов вскрытия, — продолжил Патрик. — Все конкретные факты нужны нам как можно скорее. Поговори также с семьей — вдруг они вспомнили что-нибудь важное для следствия.
— Мы беседовали с ними столько раз… Может, все же оставить их в покое — в такой день? — пробормотал Флюгаре, глядя на него глазами, полными отчаяния. Ему выпала нелегкая задача заниматься родителями и братом Виктории в больнице, и Хедстрём видел, как он изможден.
— Это так, но они наверняка заинтересованы в том, чтобы мы работали дальше и нашли того, кто это сделал, — возразил он тем не менее. — Поговори осторожно. Нам вообще придется еще раз побеседовать со многими другими, кого мы уже допрашивали. Теперь, когда Виктории нет, возможно, кто-то из них расскажет нечто новое, чего не хотел раскрывать, пока она была жива. Это относится ко всем — к семье, к подругам, к тем, кто находился в тот день, когда она исчезла, в конюшне — может быть, они тогда заметили что-то необычное. Например, нам следует снова поговорить с Тирой Ханссон — это лучшая подруга Виктории. Возьмешь это на себя, Мартин?
— Угу, — пробормотал Молин.
Мелльберг закашлялся. Да-да, точно! Бертилю тоже надо поручить какое-нибудь бесполезное задание, чтобы он чувствовал себя важным и при этом приносил как можно меньше вреда. Патрик задумался. Порой разумнее держать начальника поблизости, чтобы приглядывать за ним.
— Вчера вечером я говорил с Турбьёрном — осмотр места происшествия ничего не дал, — снова вернулся он к делу. — Поскольку шел снег, им было очень тяжело работать, и они не нашли следов, позволяющих проследить, откуда пришла Виктория. Больше у них нет возможности заниматься этим, и поэтому я предлагаю собрать добровольцев, которые помогли бы нам прочесать большую территорию. Вероятно, ее держали взаперти на старом заброшенном хуторе или в охотничьем домике где-то в лесу. Ведь она появилась неподалеку от того места, где ее видели в последний раз — возможно, все это время она находилась где-то рядом.
— Да, я тоже об этом подумал, — согласился Мартин. — Разве это не указывает на то, что преступник из Фьельбаки?
— В каком-то смысле — да, — кивнул Патрик. — Но не обязательно — например, если исчезновение Виктории как-то связано с другими исчезновениями. Ведь мы не обнаружили никакой прямой связи между другими поселками и Фьельбакой.
Мелльберг снова закашлялся, и Хедстрём повернулся к нему:
— Я подумал, что ты мог бы помочь мне в этом деле, Бертиль. Отправимся в лес. Если нам повезет, то мы найдем место, где ее держали взаперти.
— Хорошая мысль, — отозвался начальник участка. — Но в такую погоду нам будет невесело.
Патрик не ответил. Погода заботила его сейчас меньше всего.
Анна автоматически разбирала белье, ощущая неописуемую усталость. Она давно находилась на больничном после аварии, и шрамы на ее теле уже начали блекнуть, но раны на душе все еще не зажили.
