«Гипофизарный великан, – ёкнуло у меня в груди, – как Петр Первый».
– Баба? – разглядев меня, удивленно пробормотал Игнатий. – Откуда взяли?
Я почувствовала, как бывший сосед сжал мой локоть.
– Сама взялась, – хихикнув, потер руки Леонтий и обратился ко мне. – Братяня то мой единородный.
Под тяжелым взглядом великана я почувствовала себя раздетой и на всякий случай пощупала подол халата.
– Айда в избу, – поманил нас ручищей Игнатий. – Молока попьем, тятя утречком доставил.
«Леонтию где-то шестьдесят, Игнатию пятьдесят-пятьдесят пять, – наблюдая за покойниками, тем временем рассуждала я. Теперь сомнений в том, что я попала на тот свет, не осталось. – Сколько же лет их отцу, если он держит скот»?
– Где их женщины? – шепотом спросила я у Геннадия. Дядей Геной называть молодого мужчину язык не поворачивался.
– В другом месте, – тоже прошептал он.
– Сколько человек живет в Корнеевке? – мое любопытство зашкаливало.
– Четверо, и все мужики.
– Кто четвертый?
– Ну что, ступаем? – обернулся к нам Леонтий. – Потом к тяте и деду наведаемся.
– Дед в хате, – разулыбался великан.
– Зачем? – недоуменно проговорила я. – Зачем вы решили знакомить меня со всеми своими родственниками?
– Узнаешь исчо, – Силыч начинал психовать. Реагируя на настроение хозяина, его усы повисли двумя тонкими, лоснящимися от жира, плетями.
Внезапно я поняла, что Леонтий давно не мылся. И тут же ощутила запах прелой листвы, идущей от его тела. И бывший сосед давно не мылся. И этот братяня тоже. Повертев головой по сторонам, бани я не увидела. Находясь среди покойников, можно подхватить какую-нибудь инфекцию. Мне ли, окончившей медицинский институт, этого не знать? Но план, благодаря которому я могу получить свободу, требовал ангельского терпения. Надо взять себя в руки, надо непременно взять себя в руки!
Те же грязные сени, пахнущие плесенью, та же более чем скромная обстановка в горнице, тот же отвернувшийся к окну человек за столом. Полумрак. Затхлость. Смерть. Хочется завыть от непередаваемого словами ужаса.
– Здравствуйте, – лепечу я и стараюсь изобразить улыбку.
– Здорово, коли не шутишь! – поднимается навстречу человек. Он высокого роста, рыжий, в веснушках.
– Дед, она пришла к нам сама, – докладывает сзади Силыч.
– У нас будет баба! – радуется дед. – Наконец, у нас будет баба!
– А она ничего, – оглядывает меня, как вещь, Игнатий. – Справная.
– Погодите загадывать, – неожиданно громко произносит Геннадий. – Она ……жена моего сына, невестка.
– Как… сына? – возмущаются покойники.
Я вспоминаю Валерку, он совершенно не похож на отца, так как лицо ему досталось от тёти Шуры. Он младше меня на пять лет, но Гена сказал. Гена хочет меня спасти.
– К тому же, я сделаю вас богатыми, – через туман, постепенно обволакивающий меня, говорю я и стараюсь не провалиться в этот туман, – только проводите меня в Александровск. Я привезу вам цветы. Много цветов. Вы засадите ими свои участки. А потом станете их продавать, цветы продавать: розы, тюльпаны, флоксы, ирисы… цветы, много цветов….
– Ей плохо, нужен воздух, – слышу я обеспокоенный голос дяди Гены и падаю в тягучую, холодную бездну.
Глава 7
В подслеповатое окошко старалось заглянуть солнце, но растянутый вместо стекла бычий пузырь всеми силами сдерживал его проникновение. Пахло сыростью, землёй и еще чем-то особенным, непонятным, вызывающим тошноту. С потрескавшейся маточной балки потолка свисала тяжелая серая паутина, она раскачивалась, словно маятник, несмотря на то, что затхлый воздух в жилище замер, будто настороженно прислушивался к чему-то. Абсолютная тишина, обреченность, смерть.
Я лежала на полати, укрытая изъеденной молью шалью. Шаль мерзко благоухала нафталином. Но именно нафталин привел меня в чувство. Перед мысленным взором возникла картинка из прошлого, в котором мама старательно укладывает в сшитые ею матерчатые пакеты зимнюю одежду.
– Почему вместе с людьми Бог создал насекомых? – морща лоб, говорит мама. – Куда не посмотришь, везде маленькие твари осложняют человеку жизнь. В саду на каждое культурное растение по десятку специализирующихся на нем вредителей, в доме заняли нишу моль, тараканы, клопы, на улице гнус.
Да, в те времена еще существовали тараканы и клопы, потом они исчезли, выжила только моль…. Кстати, куда делся колорадский жук, уже второй год картофель стоит чистый?
Ах, если бы мама знала, что её несчастная дочь сейчас мечтает услышать даже жужжание мухи! Или писк комара. Если бы только знала, где она сейчас! Теперь-то я понимаю, что смерти нет, но от этого не легче. Не хотела бы я когда-нибудь оказаться в таком пакостном месте, как эта Корнеевка, или в Троицке с его безумными жителями и бесстыдно обнаженной местностью, в которой даже не растут сорняки.
Скрип открывающейся двери заставил вздрогнуть. Вошел дядя Гена.
– Выспалась? – как ни в чём не бывало спросил он и улыбнулся своей особенной голливудской улыбкой. – Здесь хорошо спится.
– Как в могиле, – съехидничала я.
Дядя Гена поперхнулся слюной и затряс головой.
– Тебе надо бежать отсюда, – откашлявшись, проговорил он.
– Как? – желчно усмехнулась я. – Туман не даст выйти к кладбищу, а если удастся его миновать, мертвецы остановят на полпути к выходу в город.
– Мертвецы не смогут остановить, они в состоянии просто с завистью наблюдать за тобой. Чем же еще покойникам целый день заниматься? – грусть промелькнула в словах бывшего соседа. – Живых надо бояться, девочка. Живых!
– Расскажите об этом мире, – вдруг решилась попросить я. – Что он из себя представляет?
– После кончины физических тел те, кого не взяли в рай и не опустили в ад, перемещаются в так называемые параллельные миры, – не удивился моему вопросу Ширяев. – Основная масса приговорённых к параллели целый день вынуждена находиться на кладбище и только ночью отдыхать от него. Представляешь, как тяжело им видеть свои неприбранные могилки? Кто-то, отбыв наказание, селится в хуторах и занимается сельским хозяйством. Почему именно сельским хозяйством, ведь для него нет никаких условий, я не знаю. Корнеевы, за давностью лет, освобождены от повинности. Но им не повезло, их жёны похоронены на другом погосте. Вот и кукуют вчетвером без женщин.
– Им до сих пор нужен секс? – насторожилась я и с содроганием вспомнила сальные волосы и грязные руки покойников.
– Им нужна женская ласка и нежность, – печально проговорил дядя Гена. – А также вкусный обед и выстиранная одежда.
– А где ваше место жительства? – чувство жалости поднялось из глубин моего подсознания. – Явно не в Корнеевке.
– Не в Корнеевке, – согласился бывший сосед. – Когда я умер, Шура с детьми уехала на север, там нашел хорошо оплачиваемую работу Валерка. Он и Люду, можно сказать, выдал замуж за своего сотрудника. Я остался один-одинёшенек. Как-то, уже после кончины жены, попытался оставить свой труп и перебраться поближе к ней, не удалось. Конечно, за самоуправство меня наказали, я провел полгода в аду. Если бы ты знала, как там жутко… Но я терпел и молился.
– В аду! – обомлела я. – Расскажите о нём!
– Потом как-нибудь, – поморщился дядя Гена.
– Где вы сейчас проживаете? – любопытство взяло верх над страхом и мне показалось, что я окончательно взяла себя в руки.
– В Троицке, – горько усмехнулся Ширяев. – С Леонтием мы познакомились в преисподней, он отбывал наказание в пять лет. Здесь, в параллели, раз в неделю нам предоставляют выходной, и мы вольны провести его где хотим. Вот я и оказался у Силыча в гостях.
– Всем предоставляют? – вспоминая пустые улицы мертвого города, не поверила я.
– Не всем, – мотнул головой Геннадий, – только образцово-показательным. В выходные наши люди разлетаются по всему свету и, изображая привидения, пугают живых. Особенно любят они старинные замки с приветливыми фантомными хозяевами. В некоторых из них даже устраиваются балы.
– Не хило, – хмыкнула я. – А что Корнеевы? Им не дают отпуска?
– Они сами не хотят путешествовать. Говорят, устали. А когда накапливается усталость, хочется оказаться ближе к Богу, – вздохнул бывший сосед. – Единственное, что их радует, это свидания с женами, но свидания очень редки, а женской ласки хочется каждый день.
Мне снова стало плохо, я с ужасом представила похотливые руки грязных жмуриков. Причем, сразу четверых.
– Тебе надо бежать, – вернулся к первоначальной теме Ширяев. – Я попробую помочь, девочка.
– Да? – обрадовалась я, хотя всё во мне кричало о неверии в успешность отчаянного мероприятия. – Когда?
– Сегодня ночью, – тихо проронил бывший сосед и приложил указательный палец к губам. – А пока веди себя примерно и изображай желание привезти сюда гору самых разных цветов.
