Либо мясо ели сырое, либо руки не мыли. Только у Олбрайта симптомы немного отличались. Язвы на кисти, поэтому у него лимфоузел увеличился в подмышке.
– А ты с ними говорил, Сэм? Может, они знают, отчего у них такое?
– Говорил. Всё, как обычно, они ставили силки на пищух, наловили, потом на ужин приготовили парочку, съели, а утром началось.
– Получается, разносчики – пищухи?
– Не знаю, капитан. Мы все их ели и едим, и не заболели. Надо бы осмотреть место стоянки и весь маршрут, который они прошли накануне. Я предполагаю, что ураган разорил могильник с чумной палочкой. Кто-то из животных подхватил её, заразил своих собратьев, а потом попал на зуб нашим парням.
– Нет. Я не хочу верить в такое. Вероятность же совсем невелика, чтобы спустя столько лет после катастрофы она вдруг объявилась на том месте, где живут почти единственно выжившие люди.
– А может, мы зря выжили? Что если мы не входили в планы Бога по новому заселению планеты?
– Это всё философия, Сэм.
– Надень противогаз, капитан, и сам глянь на симптомы, а потом я дам прочитать тебе свою энциклопедию, чтобы отпали последние сомнения.
Уверенность врача в том, что заболевшие заразились именно чумой передалась и капитану.
– Как не заразиться остальным?
– Не контактировать с больными, не есть сырое или термически плохо обработанное мясо, мыть руки и не давать себя кусать кровососущим насекомым. Они запросто могут оказаться разносчиками заразы.
– Ох, – Коннелли сел на камень. – А вот с этим бороться не получится. Они же вездесущи, они же залезут куда угодно. Беда.
Капитан огляделся и замахал руками, отгоняя мошкару.
– Можно окуривать дома перед сном, – предложил врач.
– Идея хорошая, только с максимальной осторожностью, чтобы не сжечь их.
– Само собой. Иди, Джон, предупреди всех, чтобы опасались мошкары, а я пока полистаю энциклопедию.
Коннелли с готовностью направился вниз. Ему подумалось, что концентрация переносчиков из числа летучих насекомых рядом с больными особенно велика. Паликовски надел противогаз и перчатки и поднялся к больным.
– Джон! – крикнул он вдогонку капитану.
Тот остановился.
– Тёрни всё! – крикнул врач.
– Ммм, чёрт, – Коннелли скрипнул зубами и махнул рукой Сэму.
Тёрни был одинок, поэтому тяжёлой процедуры извещения семьи не требовалось. Однако его капитану почему-то было жаль сильнее, чем Олбрайта. После Тёрни ничего не осталось, кроме памяти, которая сотрётся совсем скоро.
Джон направился к вдове Олбрайта. Она работала у воды, в коллективе женщин, занятых выделкой кожи. Капитан подошёл к работницам и не смог сразу озвучить причину своего появления.
– Что, босс, с проверкой? – спросила Мария, старшая в коллективе.
– М-м-м, нет. Лупита… – Джон осёкся.
Женщина сразу поняла про мужа. Она растерянно поднялась, выронив шкуру пищухи и деревянный инструмент из рук.
– Айвен? – обречённо произнесла она имя мужа.
– Да. Он умер недавно. И Тёрни, несколько минут назад.
Слёзы брызнули из глаз жены Олбрайта. Женщина села на землю и забилась в рыданиях. Подруги бросились её успокаивать.
– Лупита, мы всё сделаем для тебя, ты ни в чём не будешь нуждаться, – Джон понимал, что его слова сейчас не к месту, но по протоколу он был обязан хоть как-то успокоить её.
Мария махнула капитану, чтобы он уходил. Джону того и надо было. Он не находил слов поддержки и вообще чувствовал себя, как гонец с дурными известиями, от которого хочется избавиться. У него сейчас было не менее важное дело – оповестить людей о необходимости остерегаться заражения чумой. Капитан покинул женщин и направился к «гонгу» – куску трубы, ударами в который начинали общее собрание жителей.
У площади, имеющей шуточное название «Капитолий», тёрлась стайка мальчишек, не знающих приложения своим силам.
– А ну бегом по домам, зовите своих родителей! Скажите, капитану есть что им сказать, – зычно прикрикнул на мелюзгу Коннелли.
Пацаны вначале замерли, реагируя на интонацию, а потом шумно разбежались. Джон взял кусок железа и несколько раз ударил в «гонг». Металлический звон разнёсся по округе, отражаясь эхом. Через минуту стал собираться народ. Коннелли ждал, когда соберётся побольше, чтобы не рассказывать по многу раз. Днём в посёлке народ всегда был занят работой, поэтому не мог так просто всё бросить и прийти.
– Что стряслось, капитан?
– Это из-за охотников?
– Что с ними?
Народ, в основном женщины, чьи мужья были среди тех несчастных, спрашивали громче всех. А когда появились женщины из числа тех, что были с Лупитой, женой Олбрайта, по толпе пошёл шёпот. Джон решил, что ждать больше не имеет смысла.
– Народ, чтобы не дать расползтись слухам, благодаря имеющимся среди нас мастерам сочинять, начну с главного. Наши охотники подцепили чуму. Да, да, средневековую заразу, выкашивавшую наших предков подчистую. Мы сейчас примерно в тех же условиях. Медицина ни к чёрту, лекарства закончились, Сэм что-то старается придумать, пытается получить пенициллин из плесени, но пока результата нет.
Народ тревожно монотонно загудел. Джон прислушался к обрывкам фраз, чтобы понять реакцию, затем продолжил:
– Я надеюсь, что заражёнными охотниками всё и закончится. Чтобы не дать чуме расползтись среди нас, надо всего лишь выполнять следующие правила: не контактировать с больными, не есть сырого мяса, мыть руки и не давать себя кусать комарам и прочей летающей нечисти.
– Да как же не давать кусать? Они же не спрашивают, лезут и в дом, и под одежду.
– Значит так, дома перед сном обработать дымом. Наберёте влажных опилок, чтобы только тлели, и окурите. Мошкара на дым лезть не будет. И сами заодно провоняетесь, так что никто к вам не подлетит. Понятно?
Народ загудел, вроде и недовольно, но куда было деваться.
– А что, это правда про Олбрайта и Тёрни?
– Да, Олбрайт и Тёрни умерли. Тёрни полчаса назад, Олбрайт раньше, – капитан замолчал, и народ вместе с ним.
Получилось так, будто с ними простились молчанием.
– Чтобы не допустить распространения чумы, покойники будут сожжены. И так будет со всеми. Безопасность нашей общины – это почти общемировая забота. Не понимаю, за
