В Клевани Ровенского уезда, красноармейцы запускали в бороду специально закрученную проволоку. Расправилась, она выдирала волосы и причиняла страшные страдания. Также кололи ржавыми булавками ягодицы. В Фастове, в сентябре любимый прием пластунов казаков для получения денег было подвешивание, а в Белой Церкви поджаривание на огне. В Зятковцах Подольской губернии во время второго погрома Волыньца 15 человек было живьем брошено в колодец. В Тростянце заблаговременно заготовляли длинные могилы «военного образца». В Новомиргороде не только вырыли накануне могилы, но даже заготовили известку для засыпания их, «чтобы не было заразы», — и телеги для отвоза трупов.
И бросали в эти ямы и мертвых, и еще дышавших раненых…
Скала трупов
По абсолютному количеству массовых смертей выявляются следующие пункты:
Проскуров …………… 15 февр. 1650 убит.
Елизаветград ……….. 15–17 мая 1326 «
Фастов …………………. 22–27 сент. 1000 «
Радомысль …………… 1-го июня 1000 «
Черкассы …………….. 16–20 мая 700 «
Фельштин ……………. 16 февр. 485 «
Тульчин ………………. 11 июля 519 «
Умань ………………….. 13 мая 400 «
Погребище ………….. 18 мая 4000 «
Гайсин ………………… 12 мая 390 «
Тростянец ……………. 10-го мая 370 убит.
Новоград-Волынск ……….. 350 «
Житомир ………………. 22–26 марта 317 «
Янов ……………………… 11–15 июля 300 «
Белая Церковь ……….. 25 авг. 300 «
Кривое Озеро …………. 280 «
Каменный Брод ………. 250 «
Брацлав ………………….. 239 «
Фундуклеевка …………. 206 «
Каменец-Подольск ….. 200 «
Голованевск …………….. 4-го авг. 200 «
Умань ……………………. 29-го июля 150 «
Прилуки …………………. 14-го июля 150 «
Литин ……………………… 14 мая 110 «
Васильков ……………….. 7-13 апр. 110 «
Ладыженка ……………… 14-го мая 100 «
Новомиргород …………. 17-го мая 105 «
Межигорье ……………… 104 «
Раны наносятся крайне тяжелые, многочисленные. Раненые редко выживают, обычно громилы добивают их. Поэтому отношение раненых к убитым гораздо меньше, чем на войне. Изнасилования в июне и июле чрезвычайно увеличились в числе. Банды врывались иногда специально для насилия над женщинами… после того как ограблено все до последней нитки.
…В августе и сентябре без массовых изнасилований и растлений малолетних не обходился ни один погром.
Лишенные всего
Цифры погибших в каком-нибудь пункте, в особенности, если они не велики, не дают никакого представления об ужасах этих погромов, о всей бездонности поразившего и поражающего еврейский народ бедствия. Потому что мертвые, хотя и перенесшие перед смертью тысячу нравственных и физических страданий, все же, в конце концов, успокоились в могиле и ни в чем не нуждаются. Но на десятки тысяч погибших имеются сотни тысяч уцелевших, многократно видевших перед собою смерть и все же оставшихся в живых. Эти люди, лишенные всего: своих отцов, жен, детей, своего пепелища, всех своих вещей, всех средств к существованию, физически и морально превращенные в инвалидов, — стоят перед неразрешимой задачей: как просуществовать, где найти приют, как спасти при современных экономических условиях себя и своих детей от голодной смерти, от надвигающейся осенней слякоти и зимней стужи, от грязи, от заразных болезней, от деморализации и одичания. Вот что, например, пишет очевидец:
«Больше тысячи человек беглецов из Ладыженки находятся по сей день в Голованевске. Оборванные, босые, со сгнившими рубахами на теле и совсем без рубах, мужчины и женщины, здоровые и заразно-больные, валяются по синагогам в женских отделениях, в пустых амбарах или просто на улице. Один Бог или их крепко сжатые губы могли бы рассказать, как живут эти люди, как проживают они свой день. Часто, часто тянется катафалк по кривым улицам Голованевска и часто, часто производятся сборы ладыжанцам на саваны».
Таких картин, еще мрачнее, еще безотраднее, полных безысходного отчаяния, можно было бы привести сколько угодно из любого района, из любого погромленного пункта, из любого скопления беженцев… Из Белой Церкви, из Фастова, из Канева, из Житомира, из Винницы, из Киева и т. д. и. т. д. Проходит короткое время и самые эти пункты, служащее убежищем, подвергаются в свою очередь дикому погрому с сотнями человеческих жертв, и снова бегут в разные стороны обезумевшие обитатели городка, пришлые и местные, объединенные общим несчастьем… И снова их начинает косить голод и холод, грязь и страшный сыпняк, от которого валятся ежедневно сотни жертв. Сделать точный подсчет материальному ущербу, понесенному евреями от погромов, не представляется возможным. При переводе на нынешние цены они исчисляются… миллиардами… Подавляющее большинство местечек и немало городов совершенно очищены от еврейского имущества. Местечко Кублич не только подверглось полному уничтожению…
…оно было даже распахано…
…некоторые пункты выжжены…
Например: Богуслав — 25 апреля, Володарка — 11 июля, Борщаговка — 9 июля, Знаменка в январь, Борзна — 16 сентября. Пожары были в Белошице 11 июля, в Кутузовке 20 июля, в Гребенке и в Корсуне, в Белой Церкви и в Тальном…
…Но и где не было пожаров — на месте домов развалины… окна разбиты, рамы вырваны… уцелевшие стекла раскрадены… внутри мусор и щепки…
…Хаос и разрушение…
ЧАСТЬ I. Кровавые полотна
I. Тростянецкая трагедия
Девятого мая нахлынула в Тростянец толпа вооруженных повстанцев. Она гнала перед собою красноармейцев, часть которых бежала к вокзалу, а другая стала примыкать к повстанцам, Воздух колыхал непрерывный звон колоколов. По улицам бежали со всех сторон с топорами, палками, ружьями, вилами и косами крестьяне окружных деревень, оглашая воздух воплями:
— «Бей жидов и коммуну».
Кричали насмешливо встречным:
— Где же ваши красноармейцы? Отдавай оружие, не то убьем.
Издавались над попадавшимися евреями.
Потом стали вламываться в дома и вытаскивать оттуда всех евреев мужчин и мальчиков. Избивали их и куда-то уводили, отвечая плачущим женщинам и матерям:
— Контрибуцию накладывать идем.
А другие кричали со смехом:
— На расстрел!
Так до вечера были переловлены все мужчины, исключая тех, кто успел до времени хорошо спрятаться. И всех этих обреченных мужчин, а с ними некоторых добровольно ушедших с отцами, братьями и мужьями женщин, заточили в здание комиссариата.
Наступила ночь, полная ужаса и тревоги.
Глубокая тишина изредка нарушалась выстрелами и душераздирающими воплями. Восемнадцать человек было убито в эту ночь по квартирам. Но ужас этой ночи беднел перед ужасом вопроса:
«Какая участь ждала арестованных»?
Могила
С утра другого дня гудел набат.
Бандиты метались по местечку, грабили и производили одиночные убийства, отыскивали спрятавшихся мужчин и уводили их в комиссариат. В течение долгих часов томилась там вся масса загнанных туда евреев, в духоте, в смертной жажде, с ужасными предчувствиями, не зная, что творится за стенами здания и какая участь их ждет. Заметно было только усиленное движение вооруженных толп из окрестных сел и деревень. На вокзальную улицу никого не пропускали, и никому из женщин не было известно, что делается в комиссариате. Но все же женщины узнали новость, мигом облетевшую местечко:
— Роют могилу!
За местечком, при бассейне, куда сваливают нечистоты завода, действительно, рыли могилу — длиною в тридцать пять аршин, военного образца.
В полдень руководители собрали сход.
Обсуждали вопрос:
— Что делать с жидками?
Мнения разделились.
Многолюдный сход разбился на несколько групп.
Одни кричали:
— Бей и режь жидов… женщин и детей… чтобы не осталось ни одной ноги.
Другие предлагали только покончить с молодыми людьми, а на остальных наложить контрибуцию.
Третьи кричали:
— Истребить одних красноармейцев.
И лишь немногие уговаривали толпу не делать этого, говоря, что достаточно крови уже пролито.
Но голоса их тонули в воплях кровожадного требования.
Стали голосовать.
Весь сход разбился, по словам одного очевидца, на два «табора», но большинство схода было все же против поголовного истребления евреев. Внезапно в это время прискакал верхом тот кровавый посланец, который сыграл решающую роль в этой кровавой трагедии, — бывший петлюровский офицер, объявивший себя комендантом повстанцев.
Он крикнул:
— Братцы, за сбрую! Жиды из Ободовки и Верховки заезжают к нам в тыл на бронеавтомобиле. Бегите и покончите с жидами раз навсегда!
Поднялось волнение.
Разоренная толпа с дикими криками:
— Режь… бей жидов… до единого…
