— Вперёд, говнюки! Не останавливаться! Бегом, бегом, бегом!
Первые подошедшие к рубежу курсанты попали в зону поражения ударной волной ярости и почти физически ощутимой злобы. Валькирии не нужен был мегафон, она и без него отлично справлялась.
— Остановился — умер!
Чуть зазевавшийся перед прыжком через траншею курсант тут же схлопотал дубинкой по заднице и упал на дно, корчась от электрошока.
— Задумался — умер!
Ещё один любитель поразмыслить отправился тем же маршрутом.
— Струсил — умер дважды!
Рука с дубинкой сделала замах и нацелилась в приближающегося Преклова. Смертельная бледность, мотающиеся до пояса вожжи слюны и заблеванная куртка вполне чётко метили его как цель, готовую для отсева. Но Толян не спасовал. Даже не притормозил. Он с ходу перемахнул траншею, пробежал ещё десяток метров и, упав на брюхо, пополз сквозь проволочные ограничители.
— Задницы прижать! — Репина быстро переместилась от исходного рубежа к следующему препятствию, уступив место подоспевшему Крайчеку. — Ниже, я сказала! — электрошокер сухо затрещал приложенный к пятой точке не слишком осторожного курсанта, вынудив того вскрикнуть и нелепо раскорячиться под проволочным навесом.
— Живее, недоноски! Каждая секунда промедления приближает вас к смерти!
Электрический разряд снова проскочил между контактами, приложенными к мягким тканям, и отозвался вскриком.
— Едрёна мать! — загудел передохнувший немного мегафон, погружая отстающих в децибелы презрения. — Добежали, чёртовы выродки?! А я-то надеялся больше вас не увидеть! Что такое?! Устал, засранец?! Иди, ляг в канаву и подохни, только не путайся под ногами!
Глеб выбрался из-под проволоки и, пробежав следующий десятиметровый отрезок, залез на бревно.
— В бою у вас не будет второй попытки! — Репина ходила вдоль полосы, смещаясь всё ближе к конечному рубежу и высматривая жертв. — Упав, вы не подниметесь! Израсходовав силы, вы не успеете отдохнуть! Вас не будут журить за оплошность! Вас просто убьют!
Глеб, едва не соскользнув, прошёл положенные четыре метра и спрыгнул на землю. Следом, роняя капли слюны и пота, соскочил с бревна Преклов. Они почти одновременно перемахнули невысокий палисад и вышли на отрезок, заканчивающийся полутораметровым забором.
Картина приближающейся дощатой стены, растущей с каждым шагом, и улавливаемая боковым зрением фигура Толяна, бегущего, казалось, уже в полубессознательном состоянии, заставили Глеба усомниться в правильности недавно принятого решения: «Не сможет. Твою мать. Он сейчас просто…».
Преклов, хрипя, будто подстреленный зверь, оттолкнулся от земли и впечатался в забор, сумев таки уцепиться за его край. Руки у Толяна, к счастью, работали лучше ног, и тело медленно, но верно поползло наверх.
Убедившись, что в этом деле помощь подопечному не требуется, Глеб перевалился через коварное препятствие, приземлившись на что-то мягкое и жалобно скулящее. Но рассмотреть не успел. Двигательные рефлексы, подстёгиваемые непрекращающимся рёвом двух командирских глоток, уже несли тело вперёд.
Глеб не раз, за время нахождения в лагере задавался вопросом — откуда воспитатели черпают вдохновение? «Неужели, — думал он, — всё само собой рождается у них в голове, сходу? Пять-десять минут безостановочного словесного испражнения — это надо уметь. Или всё-таки есть заготовки? Да. Наверное, тренируются в свободное время и записывают в тетрадку. А, может быть, существуют даже специальные учебники, по которым читают лекции на командирских курсах. Вот бы послушать хоть одну».
— Долбанные калеки! — «подбадривал» Крайчек отстающих. — Вы родились такими или это всё от слишком сытной жратвы?! Я видел косоглазых, которые на жопе, с оторванными ногами передвигались быстрее! Готов поспорить, что жрёте вы с куда большим рвением, чем бегаете! Ещё раз наблюёшь мне под ноги, тварь, и я тебя зубы высрать заставлю!
Глеб одну за другой перемахнул три поперечные жерди на врытых с двухметровым промежутком столбах, и уже взял разбег перед форсированием траншеи, когда краем глаза заметил упавшего Преклова. Тот зацепил ногой последнюю перекладину и, неловко взмахнув руками, распластался в грязи.
— Дерьмо!
Глеб резко затормозил перед самым прыжком и оглянулся назад — Крайчек стоял далеко, где-то в районе исходного рубежа, растолковывая нерадивым курсантам их безрадостные перспективы, Репина с помощью электрошоковой дубинки продолжала обозначать вражеский огонь по не в меру медлительным и упавшим с бревна. Мысленно поблагодарив судьбу, Глеб подскочил к Толяну и помог ему встать на ватные от усталости ноги.
— Шевелись, пока не заметили.
— Я могу, — заверил Преклов, поднимаясь. — Я дойду.
Он посмотрел на своего благодетеля, и наполненные искренней признательностью глаза вдруг округлились. В ту же секунду электрический разряд пробил тело Глеба, заставив мышцы конвульсивно сократиться. Мир вокруг на мгновение вспыхнул и потемнел, а когда вновь прояснился, оказался завалившимся набок. Во рту чувствовался вкус крови. Челюсть свело спазмом, и сомкнувшиеся зубы прокусили губу. По вставшей на ребро земле, спотыкаясь, бежал Преклов, а в уши, будто сквозь вату, лился голос Валькирии:
— Минута, недоноски! У вас минута, чтобы дотащить свои рыхлые телеса в точку сбора!
Глеб, словно вырванный из сна сигналом тревоги, дёрнулся и, не успев ещё толком встать на ноги, рванул вперёд, перебирая всеми четырьмя конечностями. Он бежал, перепрыгивал, проползал и карабкался, пока, наконец, не рухнул, преодолев конечный рубеж.
— Стоп! — заревел в мегафон голос Крайчека.
— Замерли все на месте! — вторила ему Репина. — А ну перетащи свою лживую задницу туда, где стоял!
— Что тут у нас? — Крайчек, привстав в неспешно катящемся вдоль полосы «Лисе», пересчитывал «боевые потери». — Только взгляните. Я не ждал от кучки бесхребетных слизней ничего выдающегося. Я не ждал даже ничего сколь либо приемлемого. Но вы меня удивили. Да, чёрт побери, вы сегодня доказали, что я ошибался. Признаюсь честно — я испытываю глубокое чувство стыда за то, что называл вас говном. Сегодня же пойду в уборную и попрошу у говна прощения. Я незаслуженно оскорбил его. Да что там оскорбил, я его просто унизил! — Крайчек сделал паузу, сокрушённо вздохнул и снова поднял мегафон. — Восемнадцать! Столько дегенератов, по какой-то загадочной причине до сих пор называющихся курсантами, не выполнили приказ! Восемнадцать из двадцати девяти! Возможно, эти восемнадцать считают, что приказ не является обязательным к исполнению. Возможно, они думают, что приказ носит рекомендательный характер. Я даже не исключаю той возможности, что эти восемнадцать вообще не знают, мать их, что такое приказ! Разъясню. Приказ — это ваша судьба! Командир — творец вашей судьбы! Идущий против судьбы обречён! Но я чертовски добр и дам вам, ничтожным тварям, ещё один шанс, вместе с новым приказом! Итак, с сегодняшнего дня вы, сходив в сортир, будите отдавать честь своим испражнениям! При этом они должны слышать чёткое и громкое приветствие следующего содержания: «Здравия желаю, говно! Обещаю неустанно работать над собой, чтобы стать достойным тебя!». И не забудьте спустить воду, проникнувшись торжественностью момента! А если кто-то думает, что это шутка, — Крайчек ненадолго замолчал, пробежавшись глазами по совсем поникшим курсантам, — то этот кто-то жестоко ошибается. Вперёд, — он махнул рукой, и «Лис», сипло огрызнувшись, покатил к конечному рубежу.
— Встать! Смирно! — скомандовала Репина, как только начищенный сапог Воспитателя коснулся земли.
Крайчек заложил руки за спину и неспешным размашистым шагом проследовал от машины к строю счастливчиков.
— Угу, — промычал он, разглядывая отличившихся. — Самойлов, оправься, ты курсант, а не скотина. Консальски, об бревно яйца не отшиб? Хорошо. Тарасенко, что у тебя с рукой? Отвечать.
— Сломана при падении!
— Бестолочь, — Крайчек покачал головой и продолжил смотр. — Ульрих, с высоты нужно прыгать смелее, поучись у Тарасенко. Панарин, совсем не умеешь силы распределять. Гачев, обо что нос расшиб? Отвечай.
— О локоть!
— Утрись. Волкова, неплохо бегаешь. Кажубей, застегни штаны. Или ты меня удивить решил? Глен, — Воспитатель подошёл к Глебу, и тяжёлый холодный взгляд из-под низко надвинутого козырька фуражки пригвоздил того к месту, не суля ничего хорошего. Но взамен ожидаемого разноса Крайчек лишь коротко кивнул и прошёл дальше. — Преклов, сбрось вес, чтобы твоя туша доставляла меньше хлопот при её перетаскивании. Дай сюда ранец.
Толян молниеносно высвободил руки из лямок и передал требуемый предмет воспитателю.
Крайчек вернулся к машине, сел и взял мегафон.
— Тридцать минут на отдых и приём пищи. Пайки у вас за спиной. После этого младший воспитатель Репина сопроводит всех в казарму.
