– Хватит? – поднял Николай откромсанную ногу.
– Вполне, – ответил пулеметчик.
Глава 2
– Пошел. – Ствол РПК уперся под лопатку и направил Стаса вслед за открывшим дверь барака «братом» Николаем.
За свои двадцать восемь лет, что худо-бедно удалось продержаться среди живых, Стас понюхал разного, но такого… Едва он приблизился к дверному проему, как в лицо шибанула волна смрада, сравнимого разве что с духом разлагающегося трупа, обильно сдобренного экскрементами.
– Двигай, – раздалось за спиной, и Стас шагнул вперед.
Картина внутри барака соответствовала запаху – земляной пол, устланный сгнившей в зловонных лужах соломой, минимум света через грязные желтые стекла крошечных оконец, и клетки вдоль стены. Клетки металлические, большие, человек на тридцать каждая, если, конечно, они предназначались для людей. И таких Стас насчитал шесть, разделенных перегородками, вроде тюремных камер, плюс еще одна, небольшая, в дальнем конце барака. На полу за толстыми прутьями были разложены кучки соломы, по двадцать пять-тридцать на камеру, стояли в дальних углах ржавые ведра, а по центру каждых «апартаментов» располагалось большое деревянное корыто с остатками того, что здешним обитателям, видимо, предлагалось употреблять в пищу. Вот только самих постояльцев не наблюдалось. Хотя нет. Стас прошел мимо предпоследней клетки и заметил движение на полу, но как следует рассмотреть не успел.
Шедший впереди Николай снял с пояса ключ и открыл дверь маленькой камеры.
– Располагайся. – Пулеметчик надавил стволом посильнее и пропихнул Стаса в его новое место обитания. Клетка закрылась, лязгнул замок, и «служители Господни» с чувством выполненного долга направились к выходу.
– Эй! – крикнул Стас им вслед. – Дайте с главным поговорить! У меня дело есть к нему! Слышите?
Но никто не ответил. Свет желтой трапецией упал из дверного проема на грязный пол и снова потух.
– Суки! – Стас пнул валяющееся рядом ведро. Оно раскатисто громыхнуло о прутья и, откатившись, уставилось на обидчика проржавевшей дырой в боку.
– Тише, – донесся откуда-то испуганный женский голос. – Тише. Не нужно шуметь. А то накажут.
Стас пригляделся и рассмотрел шевелящийся во второй от него клетке бесформенный объект. Собственного цвета он не имел, а потому вначале показалось, будто в движение пришел кусок загаженного земляного пола. Бурые, черные, коричневые пятна, перемежаясь, выстроились в нечто напоминающее стоящего на коленях человека.
– Шумных бьют палками, – продолжил объект. – Насмерть забить могут. Не нужно шуметь.
Стас прикрыл ладонью глаза от падающего из оконца и мешающего всматриваться в полумрак света. Очертания говорящего женским голосом объекта стали немного четче. Теперь уже можно было различить едва поблескивающие глаза на заросшем грязью и обрамленном спутанными волосами лице.
– Кто ты? – задал он первый пришедший в голову вопрос.
– Маша, – ответил объект и, увеличившись в высоту, сделал несколько шагов навстречу. Подойдя к перегородке, Маша остановилась и села. – Ты откуда?
Стас хотел ответить «из-за Оки», но, подумав, решил, что не стоит откровенничать. Не известно, какие чувства питает эта Маша к заречным обитателям. Лучше будет сначала расспросить самому.
– Издалека, – выбрал он нейтральный ответ.
– Ты торговец?
– Да, торговец.
– Чем торгуешь?
«Ну какая тебе на хрен разница чем? Свинцом!»
– Тканями.
– Тка-анями… – мечтательно повторила Маша. – Я люблю ткани. У меня раньше много платьев было. Красивых. Одно, самое красивое, голубенькое, с белыми ромашками, маленькими-маленькими. Папа мне любые ткани покупал, какие только захочу, а потом платья из них шили… – Она вдруг замолчала и всхлипнула.
– Эй, – позвал Стас, спеша отвлечь «прекрасное» и готовое разреветься создание от деструктивных мыслей, – Маша, что это за место? Где мы?
– Место? – переспросила она и шмыгнула носом. – Ну, как же? Это крепость имени Святого воина, защитника земли русской, преподобного Ильи Муромца.
– Чего?!
– Чего слышал! – произнес совершенно неожиданно старческий мужской голос, принадлежащий непонятно кому. – Отвяжись от нее со своими расспросами.
– Кто это? – обратился Стас в темноту.
Девчонка вскочила и, звеня кандалами, потрусила к противоположной перегородке.
– Тихо, тихо, деда Захар, тебе много говорить нельзя, а то опять кашлем зайдешься. На-ка, попей. – Она подняла с пола миску и протянула ее к куче подрагивающего тряпья.
– Кто здесь главный? Как с ним поговорить? – не унимался Стас.
Маша повернулась и взглянула с упреком:
– Не надо деда Захара тревожить, хворает он.
– Тогда сама ответь. Ты можешь ответить?
– Э-эх-хе. – Куча тряпья поднялась и прислонилась к стене.
– Что же ты? Лежи, нельзя тебе…
– Цыц! – осадил Захар не в меру беспокойную сиделку. – Сам знаю, без сопливых. Он же не отстанет, так и будет гундеть. Не отстанешь?
– И не подумаю, – ответил Стас.
– Отец Фома за главного тут, к нему тебе надо, если разговор имеешь, – начал излагать Захар, но тут же затрясся в приступе сухого кашля.
– Я же говорила, что нельзя, – снова залепетала Маша. – Отец Фома, – переключилась она на Стаса, – с рабами не говорит и с тобою не станет.
– А какой разговор-то у тебя к нему? – продолжил Захар сиплым голосом, так и не откашлявшись. – Важное что?
– Важное, – кивнул Стас. – Для меня, по крайней мере. А далеко монастырь этот от Арзамаса?
– Километров восемьдесят, должно быть, – вставила Маша, пытаясь уберечь своего пациента от нового приступа, и дед Захар кивнул в знак согласия.
– Угу, а всего сто тридцать семь. Далеко я забрался, – прикинул Стас и сам не заметил, как озвучил свои расчеты.
– Так ты из Мурома, что ли, шел? – снова подал голос Захар.
– Из… Да, из Мурома. Останавливался там по дороге, запасы пополнить.
– А сам-то родом откуда?
– Из Владимира.
– Бывал я там, – кивнул дед и снова закашлялся, чем вызвал неодобрительные Машины вздохи, – хороший был город, да зачах.
– Скажите, – вернулся к расспросам Стас, – а у монахов этих с Арзамасом отношения как?
– Отношения? Торгуют они там. Рабов да награбленное, что самим не нужно, продают, а чего не хватает – покупают. Кожи возят еще. Вот и все отношения.
– Маша говорила, что крепость вроде Ильи Муромца имя носит?
– Так и есть.
– Уж не те ли это монахи, которых из Мурома выгнали?
– Они самые. Братьями да отцами себя кличут. Пришли сюда лет тридцать назад. Шестьдесят человек или около того. Заложили поселок, хозяйством обзавелись, храм выстроили. Маленькая община была, но сильная. Автоматы, пулеметы… – Захар глотнул из миски и прочистил горло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
