— Как тебя ранили, Смит?
— Тактическая ошибка. Но рана ведь несерьезная, да?
Он повернул голову и взглянул на свое плечо.
— Рана пустяковая, — сказала Лилли. — Ты поправишься через пару дней, это точно.
Его ноги наконец согрелись и как раз вовремя — зубы Лилли уже начали стучать от холода.
— Сейчас я приготовлю нам горячий обед.
Мэтью глотнул портвейна.
— Только не напивайся, — усмехнулась женщина. — Я жду, что за едой ты будешь развлекать даму беседой.
— Как бы тебе не разочароваться, — засмеялся Смит.
— А я рискну. Ладно, пока поспи, а я займусь делами.
— Но я…
— Нет.
Она поднялась, накрыла его ноги пледом и отправилась на кухню.
Мэтью Смит уснул еще до того, как вышла Лилли.
Глава восьмая
Он сразу узнал этого человека. У Рикардо Монтенегро было лицо, которое трудно забыть. В молодости — Керни знал это из его досье — Монтенегро заболел оспой, и теперь его лоб, щеки и подбородок покрывали характерные следы этой болезни, оставшиеся на всю жизнь.
Однако, несмотря на это, Монтенегро продолжал оставаться весьма привлекательным мужчиной, о чем свидетельствовали полдюжины женщин, которые сейчас окружали его, хихикая и строя ему глазки. Ну, может, тут имели значение также и его деньги.
— Познакомься, Рикардо, — сказал Борзой, и тот медленно повернул голову. — Это Тэд Борден.
— Рад видеть тебя, amigo, — широко улыбнулся Монтенегро, протягивая руку.
Керни пожал его твердую сухую сильную ладонь, ладонь настоящего мужчины.
— Я тебя тоже, приятель, — ответил он.
Их глаза на миг встретились. Пронзительный взгляд Монтенегро заставил Керни на долю секунды отключиться от действительности. Тот словно гипнотизировал его.
— Кажется, Тэд — это тот человек, который мне нужен, — сказал Борзой с улыбкой.
— Хорошо, — кивнул Монтенегро. — Я знаю, что ты очень долго искал подходящую кандидатуру.
— Ну, он еще слегка неотесан, — рассмеялся Борзой, дружески похлопывая Керни по плечу, — но это поправимо. Он настоящий алмаз, но только нуждается в огранке, чтобы засверкать, как бриллиант.
Монтенегро повернулся к женщинам и жестом приказал им отойти. Трое мужчин остались одни возле столика в углу большого зала.
Эта вечеринка отличалась от тех, к которым привыкли здесь, в доме на пляже, как пьяная оргия от королевского бала. На ней не присутствовал никто из костоломов Борзого, кроме, правда, Косяка, который практически всегда находился рядом с шефом. Из обитателей дома были только они втроем и женщины, чтобы поддержать компанию. Среди них и Линда.
Зато присутствовали другие гости — какие-то иностранцы, одетые так же богато и безукоризненно, как и Рикардо Монтенегро; местный шериф со своим заместителем, окружной судья, несколько бизнесменов и даже один известный журналист из Метроу.
Негромко звучала классическая музыка — Бах, Шопен, а основным напитком было шампанское.
— Вижу, вас заинтересовало мое лицо, — сказал Монтенегро Керни, и улыбка на миг исчезла с его губ.
Тот сделал вид, что смутился, и пожал плечами.
— Когда я был маленьким, то заболел и чуть не умер. Оспа. Вот это осталось на память о ней.
Он усмехнулся и взял с подноса бокал с шампанским. Такие подносы разносили девушки, очень скупо одетые в какие-то прозрачные мини-юбочки и блузки. На серебряных блюдцах стояли бокалы с шампанским, лежали бутерброды и фрукты; на одном Керни даже заметил миниатюрные коробочки с кокаином и какие-то разноцветные таблетки.
— Ну а что такого особого ты разглядел в Тэде, Дмитрий? — спросил Монтенегро.
Борзой рассмеялся.
— Я, конечно, не хочу, чтобы он зазнался, но должен сказать, что мне еще не приходилось видеть такого уверенного в себе человека. И мне нравится, что он сначала думает, а потом уже открывает рот. И внешность у него подходящая, и обаяние просто колоссальное.
Конечно, придется привлечь специалистов, чтобы подправить его лексикон и поставить дикцию. Мы также научим его хорошо одеваться и привьем вкус; кое над чем еще предстоит поработать. Но в общем могу сказать, что этот человек идеально нам подходит.
Керни посмотрел на Борзого. Нечасто с ним такое случалось, но сейчас он был слегка озадачен.
— Я что-то не врублюсь, мистер Джонсон, — протянул он. — За кого вы меня держите?
— Называй меня Дмитрием, Тэд, — улыбнулся Борзой.
— Ну, как скажете. Только…
Монтенегро глотнул шампанского.
— Понимаешь, Тэд, — начал он, — уже некоторое время…
Он прервал и повернулся к Борзому.
— Думаю, ты сумеешь лучше это объяснить, Дмитрий.
Борзой с похотливой улыбкой проводил глазами одну из не совсем раздетых девушек с подносом, а потом посмотрел на Керни.
— Все очень просто. «Фронту Освобождения Северной Америки» нужен человек, который мог бы стать его представителем, якобы лидером. Человек, с которым простые граждане могли бы идентифицировать себя, которому они бы поверили.
Это должен быть типичный американец с присущим американцам обаянием и широтой души, личность, которая сумеет завоевать сердца и умы людей, станет их идеалом.
И тогда — учитывая, что политика президента Маковски поставила страну на грань гражданской войны — «Фронт Освобождения» мог бы стать символом единства нации.
Борзой глотнул шампанского и продолжал.
— Вот почему мы искали подходящего для такой роли человека. Он должен отвечать всем требованиям простого американца, люди должны любить его, уважать и главное — верить ему.
Мы подготовим ему надлежащую биографию, к которой невозможно будет придраться, и выведем на сцену. Своим личным магнетизмом и правильными словами этот человек увлечет за собой массы и сможет управлять ими по своему усмотрению.
Борзой умолк и хлопнул Керни по плечу.
— Так что прими мои поздравления, Тэд, — сказал он после паузы. — Именно тебя мы выбрали в качестве нового лидера «Фронта Освобождения Северной Америки».
Борзой протянул ему руку.
— Это большая честь, Тэд.
Керни молча пожал его ладонь, не зная, что еще он может сделать в такой ситуации.
Глава девятая
Дэвид Холден резким движением отогнул назад голову часового и с силой провел по его горлу лезвием ножа, отвернув свое лицо, чтобы в него не попала струя крови.
В связи с последними достижениями медицины Холден ввел среди «патриотов» строгие правила — идя на операцию, в которой предстояло применять холодное оружие, каждый был обязан одевать перчатки, а также другими средствами предохранять свое тело от попадания на него чужой крови.
А ножи, которые использовались для убийства, запрещено было брать в зубы отныне и навсегда. Те, кто хотел выглядеть, как пираты из дешевых фильмов, теперь должны были покинуть ряды «Патриотов» и сражаться с «Ударными отрядами» в одиночку.
Риск заражения от чужой крови не был велик, но он существовал и не стоило пренебрегать опасностью — ведь потом можно было долго и мучительно умирать без всякой надежды на спасение.
Вот, собственно, и все, что Холден знал о СПИДе, но этого было достаточно, чтобы он принял меры предосторожности.
Что ж, в любой войне больше всего страдают простые солдаты.
Оттащив тело в пространство между двумя припаркованными машинами, Холден взял рацию и азбукой Морзе передал короткий сигнал:
— Вперед.
Потом вытер окровавленное лезвие ножа об одежду убитого часового из «Ударных отрядов».
Быстро, но аккуратно, он обыскал труп, но никаких документов не обнаружил. Зато позаимствовал девятимиллиметровую «Беретту» и запасные обоймы. Все это положил в свой вещмешок.
Затем забросил мешок на одно плечо, а трофейную М-16 — на другое. Поскольку Рози и остальные еще не подошли, у него оставалось время, чтобы снять с убитого ботинки.
С обувью дело у «патриотов» тоже обстояло неважно, и многим приходилось идти на боевую операцию в кроссовках или ковбойских сапогах, поэтому настоящие армейские ботинки были как нельзя более кстати.
Зато со шнурками проблем, слава Богу, не было. Холден просто перерезал их ножом и стащил с ног часового ботинки.
Он поморщился от неприятного резкого запаха, но ведь обувь можно будет простерилизовать.
Когда появилась Рози, Холден передал ей ботинки. Женщина тоже поморщилась, но потом спрятала трофей в вещмешок.
Дэвид рукой показал места расположения еще трех часовых по краям автостоянки. «Ударники» заняли свою позицию лишь пару часов назад и еще наверняка не успели освоиться.
Рози вытащила свой нож — оригинальное оружие, подаренное ей дочерью лидера майамской ячейки «Патриотов». Холден — опять же жестами — показал, что он возьмет правого часового, Рози — среднего, а Пэтси Альфреди — левого.
