Эрве выбрал Силетию. Силетским гербом был ворон, тот самый, который дважды был выжжен на груди Эрве. Парень здраво рассудил, что клеймо рано или поздно увидят, и тогда он сообщит, что это не клеймо преступника, а татуировка, свойственная тамошним грассам. А он ведь силетский грасс, благородный человек. Доказательством чему является его умение волхвовать. Не очень, конечно, хорошее, но ведь он еще маленький и погибший отец просто не успел его всему обучить. Вот такую легенду придумал молодой авантюрист, и вдовая грантесса в нее поверила.
А теперь из-за ее старой карги все накрылось. Карга, конечно же, доложит грантессе, служанку накажут, предварительно допросив. И тут выяснится, что никакой он не двенадцатилетний ребенок. Несмотря на субтильное телосложение и детскую мордашку, его мужское естество вполне соответствовало настоящему восемнадцатилетнему возрасту.
Юного чужеземного грасса призовут к ответу. Сразу же вспомнят, что он отказывался мыться в присутствии посторонних, да и со служанкой кувыркался в стогу, так и не сняв с себя рубашки. А раз так, то мальчику придется ее снять, под которой обнаружат двух выклейменных ворон. Разбуженные подозрения приведут Эрве к полному краху. Ведь вряд ли поверят в то, что это благородные вороны, а не вороны, которыми награждают преступников.
Все эти мысли промелькнули в голове Эрве, пока он спешил в дом. Времени у него почти не оставалось, старая карга сейчас закончит отчитывать наглую служанку и поспешит с ужасной вестью к своей грантессе.
Эрве быстро собрал свой нехитрый, но добротный гардероб, выбросив узелок с вещами через окошко – нельзя же нести его через весь дом, сразу догадаются, что малец решил сбежать. Тем более что Эрве хотел навестить личные комнаты грантессы. Те, которые окажутся пустыми. Грантесса не умеет же раздваиваться, да и служанок на все ее комнаты не хватит.
Пользуясь благосклонностью вдовы, двенадцатилетний грасс имел доступ почти во все комнаты ее покоев. Ведь это же мальчик, разве можно его опасаться? За несколько месяцев, прожитых им в поместье, Эрве нашел несколько заначек вдовы, правда, не очень богатых. Но и поместье обширностью и богатством не отличалось.
В комнатах, которые были пусты, юный авантюрист смог найти шестнадцать серебряных балеров. Немного, конечно, но на полгода приличной жизни ему хватит. Можно было попытаться проникнуть еще в две комнаты, где тоже были вдовьи заначки, но раздавшиеся возмущенные крики старой карги заставили Эрве срочно покинуть покои грантессы, а затем и само поместье.
Куда направиться дальше? На восток или на запад? Эрве остановился на восточном направлении, посчитав, что если грантесса направит за ним погоню (а это она обязательно сделает), то посчитает, что мальчик (или уже не мальчик, а юноша?) решит отправиться в сторону родной Силетии.
Но юный авантюрист ошибся. Он просчитался в оценке личных качеств грантессы. Та быстро поняла, что ее несколько месяцев обманывали, а теперь еще и ограбили, поэтому воспылала нешуточным чувством мести, направив всех своих дворовых на поиски мерзкого обманщика. Как на запад, так и на восток.
В Лутец, столицу небольшого эрграсства, Эрве добрался на пятый день. Мог бы и быстрее, но об осторожности тоже не следовало забывать. Поэтому большую часть пути юный мошенник провел в ночном путешествии, благо в эти дни небо оказалось безоблачно, а луна была полной.
Выдать себя за мальчика из благородных Эрве на этот раз не решился. Какой-никакой, но все же город, и неизвестно, кого здесь встретишь. Тем более, еще надо было решить, кого в этот раз взять себе в отцы. Кто знает, может быть, имя нового отца окажется не очень-то здесь жалуемым. Да и выбрать очередного болванчика тоже не так просто. Многие ведь не столь доверчивы, как обманутая им грантесса.
К тому же поместье столь внезапно покинутой им вдовой госпожи располагалось на землях этого же самого эрграсства. Мир большой, пару дней он здесь пробудет и определится, куда направить свои стопы дальше. Лучше на восток или, на крайний случай, к северу. Лето в разгаре, за месяц он вполне сможет добраться до новых краев, где его никто не знает, и где приютят бедного двенадцатилетнего сироту.
Впрочем, Эрве склонялся к тому, что на новом месте стоит назваться тринадцатилетним. У этой грантессы он поотъелся, и той явной худобы, при которой все его ребра можно было пересчитать, уже нет. А худоба, приобретенная за год, проведенный в тюрьме, очень даже его молодила. Тело было совсем детским, даже на двенадцать лет не тянуло, если бы не рост. Для своих восемнадцати годов Эрве был явно мелковат, но для ребенка как раз наоборот. Рослый двенадцатилетний мальчик из благородного рода, пусть даже и незаконнорожденный. Впрочем, в последний раз он представился настоящим грассом.
Да, решено, на новом месте ему будет тринадцать. Главное, не пятнадцать. Если поймают, то год тюрьмы и новую ворону на груди как-нибудь он перетерпит. Интересно, далеко на севере, где соседнее государство, каким знаком клеймят? На юге просто выжигают клеймо на лбу и сразу же выставляют на торги. Дикари! Нет, на юг пойдет только сумасшедший.
Эрве снял комнату в ничем не примечательном постоялом дворе, мимоходом сообщив хозяину, что через день-другой здесь его найдет дядя, задержавшийся в пути.
Уже на следующий день он познакомился с купцом, представившись сыном убитого в междоусобице грасса, не назвав его имени, и договорился, что тот возьмет его в свой караван совершенно бесплатно. Во-первых, купцу польстило, что с ним будет ехать самый что ни на есть настоящий грасс. А во-вторых, малец много места не займет, да и не проест купеческого достатка тоже.
Довольный своим очередным обманом, Эрве вернулся на постоялый двор, когда уже стало смеркаться. Расслабился, конечно. Да еще и вино это, которым его (конечно, бесплатно) угостил купец. Как следствие, не огляделся по сторонам, а прямиком направился вовнутрь, не обратив внимания ни на лошадей, мимо которых он прошел, ни на солдата, стоявшего с ними. И совершенно напрасно. Обратил бы внимание, то заметил бы на куртке солдата
