Над консолью пилота вновь промелькнула темная вязь значков кодированного сообщения.
– Десять минут до прыжка, сэр, – вымолвила Селина. Ее смуглое лицо с тонкими восточными чертами казалось Коркорану отлитым из бронзы; только глаза цвета ореха были живыми, беспокойными, выдававшими владевшее женщиной напряжение.
– Доклад по секциям, – приказал он, наклонившись к интеркому и всматриваясь в алую полоску, неторопливо ползущую вдоль капитанского пульта. Справа от нее располагался пентальон – стилизованный отпечаток пятипалой ладони, «лапа» на пилотском жаргоне, он же – механизм пуска контурного двигателя. Точнее, управлявшей им программы АНК.
– Навигационная секция готова, – произнес Туманов, всматриваясь в обсидиановую глубину обзорного экрана.
Там, повинуясь компьютерной команде, уже ярко вспыхнули две звезды, Солнце и Ваал, точка старта и точка финиша. Двадцать три парсека, семьдесят шесть светолет…
– Инженерная секция готова, – прогудел в вокодере голос Санчо Эрнандеса. – Полная мощность на контуре – через пять с половиной минут.
Коркоран кивнул. Алая полоска на его пульте продолжала свое неспешное движение. Когда она доползет до границы у большого пальца пентальона, пространство разгонной шахты озарится светом, невыносимым для человеческих глаз. Потом одно движение руки, неощутимый всплеск электронов в молекулярных компьютерных чипах – и контурный двигатель швырнет фрегат сквозь квантовую пену[12] Лимба. Фрегат и шесть огромных крейсеров, способных расколоть планету и превратить ее обломки в пыль… Три тысячи двести человек, шесть сотен боевых «сапсанов», аннигиляторы, роботы, метатели плазмы, контейнеры с вирулентной органикой…
Третьим, как положено, рапортовал Пелевич, оружейник:
– Боевая секция готова.
Кирилл Пелевич, завернутый в кокон и подключенный к аннигилятору, висел сейчас в отсеке за командной рубкой, а четверо его стрелков сидели в тесных орудийных башнях, торчавших над корпусом «Литвина» обтекаемыми полусферическими наростами. Повода, чтоб изготовиться к бою, в общем-то не было – в системе Ваала, колонизированной и обитаемой не один десяток лет, имелись сторожевые суда, форты и служба дальнего оповещения. Но по инструкции всякий выход из прыжка сопровождался «красной тревогой»[13], поскольку оставалось неизвестным, что их поджидает в колониальном мире – то ли свои с хлебом-солью, то ли чужие с бомбами да пушками. Не считая фаата, земляне познакомились с тремя космическими расами, и эти первые контакты большого доверия не внушали. Лоона эо, похожие на хрупких эльфов, казались вроде бы миролюбивыми и даже предлагали торговать, но хапторы и дроми не признавали в людях собратьев по разуму и дружеских чувств к ним не питали. К счастью, их зоны влияния[14] располагались далеко от Солнца и первых колоний землян.
Селина Праа повернула голову, осмотрела Зибеля, сидевшего в кресле у люка, и доложила:
– Командная секция готова, капитан.
К Клаусу Зибелю она относилась с особым вниманием, причину которого Коркоран пока не разгадал. Возможно, дело заключалось в том, что Зибель был немолод и не являлся профессиональным астронавтом, а значит, о нем полагалось заботиться; возможно, Селине Праа по женской склонности хотелось кого-то опекать, и Зибель, невысокий, щуплый, похожий на состарившегося подростка, больше подходил для этого, чем остальные члены экипажа. «Не ошибись, моя милая», – подумал Коркоран и улыбнулся про себя. Он принял корабль четыре месяца назад, и ровно столько Праа была знакома с Зибелем, а сам он знал его тридцать лет – тридцать один, если быть совсем уж точным. Внешность Зибеля обманывала, внушая мысль о его беззащитности, врожденной доброте и даже некоторой инфантильности, но это было только маской. Железный человек этот Зибель! И загадочный! Возможно, загадки и влекли Селину?..
– Три минуты до старта, – сказала она, покосившись темным глазом на глифы, вновь мелькнувшие в воздухе.
Половину экрана локатора ближнего обзора занимала массивная туша «Европы», за ней смутными тенями виднелись другие корабли, уже не вытянутые в шеренгу, а собравшиеся около флагмана плотным строем. Сейчас всеми этими маневрами управлял компьютер «Европы», что обеспечивало синхронность прыжка и выход в определенной точке финиша, на самой границе системы Ваала, вдали от тяготеющих масс. В принципе, сильные гравитационные поля не были помехой для погружения в Лимб, однако влияли на точность прыжка, размывая финишную зону до нескольких световых дней, а то и месяцев. Искусство флотоводца состояло в том, чтобы, совершив прыжок, собрать корабли в течение часа, а лучше – нескольких минут.
Над пультом Сантини троекратно вспыхнул алый столб огня.
– Приготовиться! – сказал Коркоран. – Включаю двигатель.
Алая полоска на его пульте уже упиралась в большой палец пентальона. Он поднял руку и на мгновение замер, прикрыв глаза и ощущая всех членов экипажа, словно те прятались где-то в глубинах его сознания, незримые и безмолвные, но связанные с ним цепочками ментальных импульсов. Он чувствовал волнение Эрнандеса, Праа и Пелевича, напряженную готовность стрелков, Вентворта, Бигелоу, Пашина и Светлой Воды, страх, охвативший Дюпресси, молодого связиста, и кибернетика Линдера, он слышал молитву, что повторяли по традиции пилоты и навигаторы, Туманов, Ямагуто, Серый, Ба Линь, Сантини – каждый на родном языке, но смысл был один: «Пусть не поглотит нас Вечная Тьма, пусть разойдется, растает, даст увидеть звездный свет, пусть сохранит нас Повелитель Пустоты, Владыка Сущего. Пусть…» Молитва, страх, волнение были естественной реакцией перед прыжком, и только один человек оставался спокойным и твердым, точно скала. Зибель… Старина Клаус Зибель, знакомый с детских лет, заменивший Йо, а потом и дядю Павла, почти родной, но так и не разгаданный…
Коркоран опустил руку, плотно прижав ладонь к пентальону. То была его капитанская привилегия – отправить корабль в путь через бесконечность Лимба. Отправить в дальнюю дорогу на край галактического рукава, к Провалу и Новым Мирам бино фаата.
Резкий аккорд прозвучал под сводами рубки, что-то дрогнуло внутри и напряглось туго натянутой струной, мигнул свет, на краткую, неощутимую долю секунды погасли экраны и тут же вспыхнули вновь. Чужое небо глядело на Коркорана сотнями ярких звезд, и не было в нем ни Пояса Ориона, ни Малой и Большой Медведиц, ни Кассиопеи, ни зодиакальных созвездий. Чужое ли?.. Дважды он побывал на Ваале, когда обкатывали «Европу», и помнил, что дюжина этих небесных огней зовется Мальтийским Крестом, а пара вон тех, синих и ласковых, – Глазами Девы Марии. Младенцы, родившиеся под их взглядом, уже повзрослели и зовут себя не землянами, а детьми Ваала… Нет, не чужие тут небеса!
Туманов громко, с заметным облегчением выдохнул воздух.
– Мы в заданном районе, командир. Координаты… – Он потянулся к панели АНК, и над капитанским пультом зажглась причудливая паутина глифов.
В системе Ваала насчитывалось семь планет, но не было ни газовых гигантов, подобных Юпитеру, ни Пояса Астероидов; ближний к светилу мир напоминал Меркурий, вторым являлся обитаемый Ваал с тремя небольшими сателлитами, остальные планетоиды представляли собой гигантские мертвые каменные глыбы, кружившиеся вдали от звезды, в вечном холоде и мраке. Самая внешняя из планет служила оборонительным форпостом; там, вкопанная в грунт на сотню метров, располагалась база ОКС со станцией дальнего обнаружения. Судя по координатам точки финиша, эскадра вынырнула в половине астрономической единицы от базы, как полагалось согласно расчету.
– Доклад, – распорядился Коркоран.
Он выслушал рапорты всех четырех секций, но ещё до того, как прозвучали голоса Туманова, Эрнандеса, Пелевича и Праа, знал, что все в порядке – в ментальных импульсах членов команды страх и тревога сменились облегчением. Первый межзвездный зонд был запущен к Альфе Центавра года через три после Вторжения, когда разобрались с двигателем фаата, и с той поры ни один корабль в Лимбе не пропал – все появлялись в месте назначения и без потерь. Разумом это воспринималось, разумом, но не чувствами: преодоление гигантских расстояний со скоростью мысли все еще казалось магией и вызывало опасение. Инерция человеческой психики, не более того… Люди Земли летали к звездам треть столетия и познакомились с крохотной частью галактической спирали – ничтожное достижение, если судить по стандартам более древних рас.
– Навигатор, положение эскадры, – произнес Коркоран. – Дюпресси, связь! Что тут слышно?
– Разброс не выше расчетного, сэр, – доложил Туманов. – До флагмана три и двадцать семь сотых мегаметра, дальше всех «Австралия», примерно восемь мегаметров. Кучно прошли!
