Изредка, правда, случалось, что кто-либо из аудитории не веселился, а возмущался и после какой-либо особо гнусной исповеди на миг бывал якобы искренне потрясен, но происходило это лишь потому, что ведущая, глядя из-за спины говорящего, строила осуждающую гримасу, чем наносила присутствующим оскорбление и вызывала их ответное возмущение. Ведущая была их сообщницей, думалось миссис Рэнсом, она была ничуть не лучше остальных, она даже готова была выйти из роли, лишь бы напомнить участникам об их самых невероятных и непристойных выходках, в которых они признавались ей раньше, с глазу на глаз — в кажущемся уединении гри-мерки. Когда она принималась ворошить их прошлое, они изображали старательно продуманную пантомиму: опускали головы от стыда, прятали раскрасневшиеся лица в ладони, тряслись от неодолимого вроде бы смеха — чтобы показать, что они и не помышляли выкладывать на публике подобные тайны, а уж тем более перед телекамерой.
И все равно — миссис Рэнсом это чувствовала — они были лучше ее. Потому что никто из этих шумных, хихикающих (зачастую тучных) существ не терзался и тенью сомнения по поводу идеи, которая лежала в основе этих передач: все люди одинаковы. Поэтому тут не было места ни стеснению, ни сдержанности, и притворяться значило быть кичливым или лицемерным. Миссис Рэнсом сознавала, что первое, несомненно, относится к ней, а второе — пожалуй, к ее мужу.
Содержимое их квартиры было застраховано на 50 000 фунтов. Поначалу стоимость имущества была существенно меньше, но мистер Рэнсом как поверенный, а кроме того, как человек предусмотрительный позаботился о том, чтобы страховая премия росла вместе со стоимостью жизни. Этот скромный прирост стоимости предметов домашнего обихода, мебели, посуды, осветительного, кухонного оборудования и сантехники за все эти годы, соответственно, потихоньку увеличивался; стереосистема, кухонные приборы фирмы «Мэджимакс» (кухонный комбайн, кофейная машина и прочее), столовое серебро, набор посеребренных салатниц фирмы «Элкингтон и К°», салфетки для подносов и подставки под горячие блюда — вся та экипировка, к которой Рэнсомы были полностью готовы, но которой так и не сумели воспользоваться, все это преспокойно дорожало вместе с ростом цен. Добротные, неприметные, элегантные вещи, купленные в расчете на то, что будут использоваться по назначению, а не служить украшением, целехонькие — без щербинок и царапин, за долгие годы не пострадавшие от боя и пыли, ухоженные и тщательно начищенные, без малейших следов износа — все это тихо существовало себе изо дня в день вплоть до того вечера, пока не случилось страшное, и все это мирное сообщество предметов словно исчезло с лица земли, и то, что миссис Рэнсом скромно называла «наши вещи», испарилось навсегда.
Как бы то ни было, страховая компания закончила работу, и в положенное время прибыл чек на полную стоимость застрахованного имущества плюс непредвиденная прибавка, выплачиваемая при отсутствии предъявляемых ранее имущественных претензий и предназначенная компенсировать потрясение жизненных основ и моральный ущерб.
— Этот излишек — за перенесенную травму, — сказала миссис Рэнсом, глядя на чек.
— Я предпочитаю называть это перенесенными неудобствами, — поправил ее мистер Рэнсом. — Нас, конечно, обокрали, но не под автобус же мы попали. В любом случае, лишние деньги придутся очень кстати.
Он уже продумывал план действий: он купит более мощный стереоцентр и сиди-плеер, который будет оснащен системой высококачественного цифрового звуковоспроизведения и сверхочистки тона, и все это пустит через пару мощных колонок из красного дерева ручной работы. Вот это будет Моцарт, какого он еще не слышал.
Миссис Рэнсом уютно расположилась в недорогом плетеном кресле-качалке, которое нашла пару недель назад в мебельном магазине на Эджвер-роуд. Это было заведение, куда до кражи ей бы и в голову не пришло зайти — с кричащими мебельными обивками, картинами, на которых кривлялись клоуны, с керамическими леопардами в натуральную величину по обе стороны от входной двери. Товары массового спроса, подумала бы она прежде, — какая-то часть ее существа и сейчас так думала, но магазин порекомендовал мистер Энвер, и кресло-качалка, которое она там купила, и в самом деле оказалось на редкость удобным и, в отличие от того, которое было у нее до кражи, в нем не болела спина. Теперь, когда появилась страховка, она собиралась завести второе такое же для мистера Рэнсома, но тем временем ей попался коврик со слоном, подходящий к ее креслу, и в свете латунной настольной лампы (из того же магазина) он мягко пламенел. Набросив на плечи то, что, по словам мистера Энвера, было афганским молитвенным ковриком и сидя посреди своей пустой гостиной, она ощущала, будто в центре, на полу, возник уютный заморский островок.
В данный момент островок мистера Рэнсома был далеко не столь уютен: он сидел на складном стуле за карточным столиком, на который миссис Рэнсом положила единственное пришедшее с дневной почтой письмо. Мистер Рэнсом взял его в руки. Почуяв запах карри, он спросил:
— Что у нас на ужин?
— Карри.
Мистер Рэнсом повертел конверт в руках — похоже на счет.
— Из чего карри?
— Из барашка, — отозвалась миссис Рэнсом, — с абрикосами. Я все думаю, белый — это слишком смело?
— Белый? — переспросил мистер Рэнсом и поднес письмо к свету.
— Ну, — сказала она неуверенно, — все выкрасить в белое сплошняком.
Мистер Рэнсом не отвечал: он читал письмо.
— Ты только не волнуйся, — сказал мистер Рэнсом жене, когда машина свернула по направлению к Эйлсбери[13]. — Наверное, у кого-то опять разыгралось чувство юмора. Очередная шутка.
По правде говоря, настроение у них было не ахти, пейзаж за окном тоже был не ахти; с тех пор как выехали, они не обменялись ни единым словом; на коленях у мистера Рэнсома лежало письмо с вычерченным карандашом маршрутом.
— По кругу первый съезд налево, — подумал мистер Рэнсом.
— По кругу первый съезд налево, — сказала миссис Рэнсом.
Утром он позвонил в управление складских помещений и разговаривал с какой-то девицей. Фирма называлась: «Грузоперевозки-хранение: Быстро-надежно» — в этих дефисах ему почудилось что-то зловещее; предчувствие не обмануло его.
— Алло, «Грузоперевозки-хранение: Быстро-надежно», Кристина Тоузби у телефона. Чем могу быть полезна?
Мистер Рэнсом попросил к телефону мистер Ролстона, чья подпись стояла в письме.
— В настоящее время мистер Ролстон находится в Кардиффе. Чем могу быть полезна?
— Когда он вернется?
— Не раньше следующей недели. Контрольная поездка по нашим складам. Чем могу быть полезна?
Вопреки настойчивым предложениям помощи, у Кристины было отлично натренированное равнодушие особы, чье внимание неизменно поглощено окрашиванием ногтей, и, когда мистер Рэнсом объяснил, что накануне получил таинственный счет на 344,36 фунтов за хранение домашнего имущества — собственности мистера и миссис Рэнсом, единственное, чего он удостоился в ответ, было: «Ну и что?» Он принялся излагать обстоятельства дела, но услышав, что имущество, о котором идет речь, может оказаться краденым, Кристина встрепенулась.
— Вынуждена перебить вас. Считаю это маловероятным, честно говоря. Я имею в виду, что «Быстро-надежно» существует с 1977 года.
Тогда мистер Рэнсом зашел с другой стороны:
— Вы случайно не знаете, нет ли среди этого имущества, которое у вас на хранении, старой стереосистемы?
— Боюсь, не смогу вам с этим помочь. Но если вы отдавали что-то на хранение в «Быстро-надежно», вам оформили накладную образца С47, и у вас должна быть копия. Такая желтенькая бумажка.
Мистер Рэнсом начал растолковывать, почему желтенькой бумажки у него нет, но Кристина перебила его:
— Ничего этого я не знаю и знать не обязана. Я тут в Ныо-порт-Пагнелл, верно? Это наш офис. А складские помещения — в Эйлсбери. В наше время хранилища могут находиться где угодно. На то и компьютеры. Но если кто может вам помочь в Эйлсбери, так это Мартин, и мне случайно стало известно, что сегодня он почти весь день на рабочем месте.
— Что ж, значит, мне нужно ехать в Эйлсбери, — сказал мистер Рэнсом, — просто чтобы удостовериться, что там ничего нет.
Кристина к этой идее отнеслась сдержанно.
— Остановить вас я не могу, только учтите, для посетителей там никаких удобств не предусмотрено. Это вам не собачий приют, — прибавила она таинственно.
Мистер Рэнсом сказал жене, что компания «Быстро-надежно» находится в бизнес-парке, и миссис Рэнсом, мало знакомая с обсуждаемым предметом, вообразила себе приятную сельскую местность, где парк — это настоящий парк, разбитый вокруг довольно импозантного здания, умело переоборудованного в соответствии с современными запросами; территория разделена между мастерскими, а конторы предусмотрительно скрыты в кронах деревьев. В самом сердце этого предпринимательского рая ей виделся загородный дом, вдоль террас расхаживают высокие женщины с папками в руках, а в раззолоченных залах под расписными потолками машинистки стучат по клавишам своих машинок — картина эта (попытайся она проследить ее истоки) брала свое начало в фильмах о войне, где во французских замках, захваченных высшим немецким командованием, кипела новая жизнь, которую вот-вот должно было прервать открытие Второго фронта.
