— С остальными Валевский просто тусуется, а Стас все его секреты знает, — таинственным тоном в полголоса сообщила мне Лариса, вызвав во мне тем самым жгучий интерес.
В гостиной, куда нас провёл Стас, уже были люди. Пять парней и две девушки. Все незнакомые. Меня пронзило такое острое разочарование, что я хотела сразу развернуться и уйти, но, вспомнив, что на улице ливень, всё же решила дождаться окончания вечеринки и вместе с подругами уехать домой на такси. Я, сглупив, не взяла с собой денег. Лариса за то, что я согласилась с ними пойти, щедро пообещала оплатить мне дорогу туда и обратно. У неё были лишние деньги для разъездов на такси по столице, а у меня — нет.
Тихо играла ненавязчивая музыка. Стас показал, где мне можно сесть, а именно на огромного размера роскошный, находящийся прямо посреди гостиной, диван из натуральной кожи. Напротив дивана, через стеклянный низкий столик, стоял ряд таких же кожаных мягких кресел, образуя островок для бесед в центре комнаты. Я присела на краешек дивана, а мои подруги разошлись поздороваться с остальными участниками вечеринки. Они друг друга знали, а я чувствовала себя здесь чужой и не в своей тарелке. Подошёл Стас, поставил небольшой разнос с напитками на журнальный столик. Хозяин протянул мне один бокал.
— На, выпей, расслабься. А то ты напряжённая какая-то.
Меньше всего мне хотелось пить, но я приняла угощение и сделала маленький глоток. Фу, гадость!
Все остальные гости с явным удовольствием похватали выпивку, и Стас пошёл за следующей порцией, пообещав ещё один коктейль своего собственного изобретения. Лариса грациозно опустилась рядом со мной на диван.
— Ну как? — словно забавляясь, спросила она меня. — Видишь, ничего страшного с тобой не случилось. Здесь все свои люди.
— Я думала, что народу больше будет, — сказала я.
Лариса понимающе кивнула.
— Если ты Радима ждёшь, — И только от звука его имени у меня всё сладко замерло внутри. — Так он скоро придёт. Рано ведь ещё. Не бойся, ливень ему — порвать с надоевшей подругой — не помешает.
Если смотреть здраво на мои чувства к нему, то можно смело назвать их патологической зависимостью. Что я буду делать, когда он закончит учёбу и я больше не смогу его видеть? Об этом даже страшно думать. Я прекрасно понимаю, как нелепа моя безответная любовь, и что мне нужно избавиться от неё как можно скорее, иначе я могу сотворить какую-нибудь глупость. Поэтому сегодняшний вечер даёт уникальную возможность для меня узнать Радима ближе и постараться разочароваться в нём. Развенчать тот совершенный образ, что нарисовало мне моё влюблённое воображение.
Гости Стаса на меня внимания не обращают. Золотой молодёжи есть чем заняться и без меня. Общаются между собой, курят, пьют, танцуют с девушками. Прибывают ещё новые люди, и компания увеличивается, а вместе с ней смех и веселье. В какой-то момент мне даже становится интересно наблюдать за ними. Как они все беззаботны и наслаждаются жизнью, не думая о завтрашнем дне. Я не умею так расслабляться, им в этом можно даже позавидовать. А потом Стас идёт открывать дверь на очередной звонок и появляется Он. Конечно, не один, а с Олей, но у меня всё равно голова кругом идёт от радости. Радим одет, как всегда, просто, сразу и не понять, что он один из представителей мажорской элиты. На нём джинсы, рубашка, пуловер. И только по лейблам на одежде можно догадаться, что одни его брюки стоят дороже, чем весь мой гардероб вместе взятый. Я когда первый раз его увидела, наивно полагала, что он обычный парень, приближённый к моему социальному статусу. Строила планы, как можно организовать случайную встречу с ним, чтобы он обратил на меня внимание, а потом увидела его машину, его друзей, его девушку и поняла, что для меня всё безнадежно.
Радим ходит по гостиной, здороваясь со знакомыми и обмениваясь приветственными шутками. Его волосы влажные и на одежде следы дождя, а Оля практически не намокла. Значит, он сперва её у подъезда высадил, а потом сам под дождём шёл со стоянки. Разве будет парень, который хочет порвать с девушкой, проявлять такую заботу о ней. Нет, конечно. Глупо было приходить сюда. Лишний раз мучить себя своей «не ревностью».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все его рады видеть, все хотят пообщаться с ним, даже те молодые люди, кого он не знает. Взгляд, которым он обменивается со Стасом, словно спрашивает у хозяина квартиры: а это ещё кто? Стас в ответ пожимает плечами. Радим досадно хмурится. Вечеринка в компании незнакомых людей ему не очень нравится. Мне тоже она не по душе.
Лариса также наблюдает за ним, потом встаёт и подходит к Радиму, но он, словно не видя её, отворачивается в другую сторону и начинает разговор с кем-то, но не с ней. Так вот о каком тотальном игноре говорила Лариса. Он не просто демонстративно проигнорировал её, он сделал это так, словно действительно в упор не увидел. Я печально улыбнулась. Меня он также не видит. Слабая надежда, что меня не замечают из-за низкого роста или неброской внешности, разбилась вдребезги. Радим специально не смотрит на девушек, которые влюблены в него, чтобы не давать им надежды. В тот момент мне показалось, что моя соседка тоже любит его, так ярко у неё загорелись глаза при виде парня. Но вскоре выражение радости на её лице сменилось на обычную дежурную улыбку, и она начала флиртовать с другими мужчинами. Наверно мне просто показалось и это её обычная реакция на красивых парней. На знакомого Антона она примерно так же среагировала.
Пока Радим переходил от одной группы молодых людей к другой, Оля села на диван недалеко от меня и болтала по телефону.
— Конечно, я так ему и сказала, — говорит она кому-то. — Я себя уважаю и помыкать собой не позволю. Часы он, видишь ли, забыл, а я, значит, должна как служанка, бегать за его вещами. — Оля смеётся над комментариями неизвестного собеседника. — Да сам и пошёл. Обиделся. Три часа их искал, уже хотела психануть и никуда не ехать. Всё равно у Стаса скука смертная, но он сказал, что сегодня будет особенно весело, а я что-то ничего весёлого не вижу. — Оля замолчала, слушая собеседника, потом сказала: — Нет. Этот вопрос вообще не решается. У него постоянные проблемы со строителями. Никак ремонт доделать не может. Я ему тысячу раз говорила: уволь всех нафиг и найми новую бригаду. А он мне, людей жалеть надо, проблемы у них какие-то. Мне на их проблемы насрать. Пусть квартиру доделают, я хочу жить отдельно от своих предков. А временно потерпеть его папу с мамой, как он мне предлагает, я не хочу. — Она заметила приближающегося к нам Радима и, понизив голос, торопливо проговорила: — Ну всё, пока, а то он идёт. Позже позвоню, всё расскажу.
Я вжимаюсь в спинку дивана, почти не дышу, так как он уже стоит около меня, намереваясь сесть рядом с Олей. Она же наоборот, гордо встала и оставила его одного, намеренно лишая своего общества и демонстрируя обиду. Конфликт в их отношениях стал для меня очевиден. Радим молча посмотрел ей вслед без всякого выражения на лице, потом обогнул журнальный столик и сел напротив меня, в кресло. К нему тут же подошёл Стас, встал рядом, загородив собой мою персону от глаз парня.
— Тебе холодненького пива принести? — услужливо предложил хозяин квартиры.
— Нет, — ответил Радим. — Лучше горяченького выпью. Пока со стоянки шёл, намок весь. Смени жильё, Стас, без подземной парковки чертовски неудобно.
Стас провёл рукой по влажным тёмным волосам Радима, словно стряхивая оставшиеся капли дождя. Вроде бы небрежным дружеским жестом, но в глазах парня стояло ласковое выражение. Это был мимолетный влюблённый взгляд, которого никто, кроме меня, не заметил. С ума сойти можно. В него даже друзья влюбляются. Валевский, конечно же, этого не знал. Он взял напиток со столика и, попробовав его, скривился от отвращения.
— Стас, что за хрень ты опять намешал? Отравиться можно.
— Я старался, — рассмеялся парень. — Всё делал, как тебе нравится.
— И рядом не стояло с тем, что я могу пить. Не умеешь, не берись. Найми нормального бармена.
Радим смотрел на него насмешливо дружелюбным взглядом, таким он обычно на других парней смотрел, которых не совсем уважал. Как на Антона. Я засомневалась, что Стас его настолько близкий друг, каким мне его расписала Лариса. Всё-таки университетская кампания была ему более приятна.
