Песса Израилевна дала себя уговорить, шо мадама явно из ку-ку, но дальше застопорилось. Напрочь забыв, как сама в нежном девичьем возрасте могла смертельно обижаться на всякую ерунду, она горела священной таки местью!
Её дочу сильно обидели, и какая ж она будет мать, если простит такое? Это у гоев всякая там ерунда с прощеньем врагов, а у них всё как правильно!
Не без труда уговорив подругу, шо нанимать разных бомбистов на эту мадаму будет перебором, Хая выдохнула облегчённо, обмякнув на стуле. Кажется, на секунду только прикрыла глаза…
… а Песя уже во дворе, делится дочиной обидой, умножая её сперва на два, а потом ещё на десять. Трагически заламывая руки так, как это умеют только актрисы глубоко провинциальных театров, она пронзительно поведала двору за нехорошую мадаму в самые кратчайшие сроки.
Взметнулся ворох юбок… Песю было уже не остановить! Ангелом мщения пройдясь по Молдаванке, она завела всех, кого таки надо, а кого таки нет, тех тоже да! Потому што доча!
Дело быстро приобрело всехний окрас, потому как Песя насквозь своя, и родня половине Молдаванки.
«– Туки-тук!» – постучалась обида в сердца молдаванцев, а у кого если и нет, те вспомнили за Егора, Африку, Бляйшмана и всех-всех-всех, кто так или иначе! Оттуда идут письма, сочащиеся энтузиазмом и деньгами, гостинцы и самое интересное – деньги! И всё это вкусное так или иначе, но хотя бы чуть-чуть завязано на Егоре и немножечко вокруг.
Тута такое дело, что кто если ему чуть-чуть, до – здрасте, водопровод! А если кто да? То-то! Ви таки поглядите на Песю и её счастливое сегодня, и ещё более потом? А эти два оболтуса, Товия с Самуилом?
Все таки думали за их судьбу биндюжниками и немножечко контрабандистами, вслед за папеле, а они таки р-раз! И в Африке! Война, оно канешно и да, но уже на спад, а сержантские нашивки и уважительные знакомства, они останутся. Как и несколько участков под застройку в Претории, а это уже поднимает их из низа – вверх! Сильно не самый, но и они не больно ого!
А ещё Сам Фима Бляйшман его за племянника, а Фима это голова! Надежда и гордость народа и Одессы, потому шо это – ну просто праздник, а не человек!
Рассыпались мальчишки и те, кто постарше, искать видоков и подробности, и ведь таки нашли! Кто, где… неведомыми путями выяснили даже за любовника одного из свиты, и ви таки представьте – два мущщины!
В Одессе ханжей не так, штобы и да, но есть и нюансы! Одно дело – два человека увлекаются эллинской культурой, никому таки не мешая, и другое дело – вот так вот! Ну не пидарасы ли?
* * *
– Это невыносимо, Анатоль! – яростно обмахиваясь веером, выговаривал дама вялому мужу, сидящему на диване в гостиной в домашнем платье, – Эти босяки вовсю лорнируют меня, сделай же что-нибудь!
– Душечка, – отложив газету, потел мужчина, совершенно раскиснув под натиском супруги, – ну это же другой город! Нас только перевели сюда из Петербурга, и у меня нет ещё таких связей, чтобы надавить…
– Ничего не хочу слышать! – дама с треском сложила веер, ударив себя по полной ладони, – Каждый мой выход фраппирует[7] народ, на меня уже показывают пальцем!
– Душечка…
– Анатоль! – взвизгнула дама, и на глаза у неё появились слезинки, – Ты! Ты… какая-то девчонка… и ты… нас…
Швырнув в мужа веером, она в рыданиях убежала в спальню. Мужчина, вздохнув еле слышно, пробормотал негромко:
– … спасибо тебе, маменька, за устроенный брак… Зато с лучшей твоей подругой породнились, да? Ни любви, ни…
Он постоял, раскачиваясь с носка на пятку и думая мучительно – последовать ли привычному сценарию регулярно разыгрывающегося представления, согласно которому он должен кинуться утешать супругу, обещая загладить все настоящие или мнимые вина, или…
– К чорту! – неожиданно резко сказал он, и стало вдруг видно, что не такой уж он мямля, а просто сложилось так в жизни. Бывает. – Всю жизнь живу так, как маменьке угодно! Каждый раз поминает, как тяжко меня носила… сто крат уже отдал – хоть послушанием сыновним, хоть деньгами. Для себя жить буду! К чорту! Решено… развод!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Четвёртая глава
К середине марта войска Южно-Африканского Союза вышли к границам Капской колонии, и войска застыли в томительном ожидании. Промедление играет на руку британцам, но и буры изрядно выдохлись. Началось подтягивание тылов, накапливание резервов и высокие переговоры на самом верху, с участием третьих государств.
В Северной и Южной Родезии, напротив, бои продолжаются, и наши войска действуют решительно и безоглядно. Сейчас туда перебрасывают Европейский Легион, в довесок к уже имеющимся частям.
Боевые действия там самые ожесточённые, виной чему наши чорные союзники, получившие оружие и возможность расквитаться с давними недругами, которыми видят прежде всего почему-то не англичан, а тсвана и родственные им племена. Резня идёт страшная, в письмах Житкова и Корнейчука проскальзывает иногда такая инфернальная жуть, што будто ледяная когтистая лапа ухватывает за сердце.
Чорные воюют всё больше друг с другом, в войнах европейцев выступая скорее носильщиками и скаутами, и лишь изредка выступают на второстепенных направлениях. Отдельные отряды, к числу которых можно отнести батальоны наших одесских друзей, могут похвастаться хоть какой-то выучкой, дисциплиной и стойкостью, остальные же само понятие «дисциплина», воспринимают как страшное колдунство.
Так, винтовки есть у большинства матабеле, и вполне притом современные. Но заставить их чистить оружие – задача из разряда особо тяжёлых. Зато вырезать на прикладе колдовские узоры, обвешивать её амулетами из разной дряни и «кормить» винтовку кровью и жиром самого подозрительного происхождения, это само собой разумеющееся!
Матабеле и тсвана, по рассказам очевидцев и письмам друзей, полагаются больше не на выучку, а на всякую потустороннюю гадость, имея в своих рядах колдунов, притом вполне официально. Амулеты и «лекарства» из человечины, и кровавые ритуалы с гекатомбами жертв скрыты обычно от глаз белых. Но и того, што всплывает ненароком, хватает! Украшенные винтовки, это так… мелочь.
А каково, например, войти отряду в деревню тсвана, и обнаружить население не просто убитым, а разделанным на части? Людоедством матабеле не балуются, но ритуалы и «лекарства» как бы «не в счёт», и это почти по всей Африке.
Пара-тройка сотен людей, немалая часть из которых умирала долго и мучительно, это огромное потрясение даже и для здоровой психики. Если же добавить к этому отрезанные ягодицы, ступни или кисти рук, то…
… новоявленные белые колонисты не потерпят рядом с собой таких соседей, пусть даже и трижды союзных. Пусть даже и отселенных на худшие земли. Какие-то исключения наверняка будут, но думается мне, очень нечастые.
Может быть, батальоны Житкова и Корнейчука, да ещё с десяток таких же «гвардейских», с белыми офицерами, и унтерами из гриква и бастеров. Прочие же… впрочем, у противника не лучше.
А ведь эти племена относятся к относительно цивилизованным… Впрочем, не мне их судить, первобытное зверство ничем не хуже цивилизованного. Честнее.
Чорные войны, ведущиеся параллельно белым, сдвинули лавину, и в Африке началось переселение народов, не дотягивающее пока до Великого.
Некогда британцы с помощью тсвана согнали матабеле с лучших земель, а ныне уже матабеле уничтожают все родственные тсвана племена, оставляя собственные родовые земли войскам буров. Тсвана, ведя самое ожесточённое и безнадёжное, в виду недостатка вооружения и особенно патронов, саранчой рассыпаются по окрестным землям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Схема получается грязная и кровавая до рвоты, но в здешних первобытных краях явление это едва ли не естественное. Некогда тсвана уничтожали койсанские племена, загнав их в пустыни, а ныне и сами подвергаются геноциду.
Драться за Капскую колонию Британия настроена решительно, это вопрос государственного престижа и самосохранения. Стоит дать где-то слабину, и огромная империя начнёт рассыпаться на глазах.
