В общем, нормальной работы не получалось все равно, тварей становилось больше, нападали они все чаще, а когда дело пошло к темноте, они и вовсе загнали нас в склад и на крышу. Тепловизоры их толком не берут, тепла твари не излучают, в ночник тоже видны плохо, а с того момента, как сумерки превратились в ночь, они и вовсе озверели. Так что и с ночным отдыхом у нас получилось неудачно, план «одна смена отстреливается, а вторая отдыхает» как бы не очень выполнялся. Не спал толком никто, все были нервными и усталыми.
Поскольку Роналд мне никаким боком не командование, я через Джейн и базу в Ниагара-Фоллз затребовал связь с Дэйвом Крауссом, нашим, можно сказать, главнокомандующим, и потребовал от него сворачивания операции.
– Ничего хорошего из этого не получится. То, что мы планировали вывезти, мы вывезли вчера. Но в остальном полный провал, нам даже не удалось осмотреть другие склады. Техники чуть не погибли во время осмотра вертолетов и при этом так их и не осмотрели. Ночью мы просто держали оборону.
– Как сейчас обстановка?
– Активность тварей упала, но их становится все больше, – обрадовался я хотя бы такому вопросу. – То есть днем мы, скорее всего, ничего не сможем сделать, а ночью вместо отдыха израсходуем боекомплект. Это плохое место для таких операций, мы же планировали быстрый вход и выход, здесь не получится сидеть неделю, как в Форт-Мак-Мюррей.
– Как собираетесь эвакуироваться?
– При всем моем уважении, сэр… – выдохнул я, задавив в себе ругательства. – Но над этим должен был думать тот, кто придумал все это. Высылайте «геркулес», пусть забирает всех кого можно. Мы воспользуемся своим транспортом, до Ниагара-Фоллз недалеко, можем с небольшой перегрузкой взлететь.
Дэйв помолчал, явно не слишком довольный таким исходом, но потом дал команду сворачивать операцию и эвакуироваться. Подбежавший к концу разговора Роналд выругался и скривил морду, из чего я сделал вывод о том, что эту хрень придумал он и протолкнул идею. А теперь выходит, что в глазах начальства он облажался. И еще выходит, что я себе нажил первого врага, похоже.
Все же что-то сверхпланово сделать удалось. Мы угнали с аэродрома бело-зеленый «хьюи» пограничной охраны. Рискнули, конечно, но решили, что риск оправдан. Одна машина стояла заправленной почти что под крышку и завелась без всяких дополнительных усилий, так что сидевший в кабине Брайан сказал:
– До Ниагара-Фоллз точно долечу, поэтому вы, босс, гоните мою птичку. И не сломайте.
Теперь уже мне пришлось поднимать с полосы вертолет с людьми, да еще и с двумя стреляющими во все стороны пулеметами – твари перешли в очередную атаку. Но до базы долетел на нем без проблем, а там мы его снова переоборудовали для дальнего перелета – сняли все лишнее и установили обратно допбаки. Трофейный вертолет там же, в Ниагара-Фоллз, и оставили, чтобы забрать его позже. Допбаков тут мало, хотя их тоже надо привезти, это не автомобиль, надо вообще убедиться в том, что он способен пролететь восемь сотен километров без происшествий.
В общем, я оказался дома вовремя, так что мы успели снова обзвонить всех, кого обзвонила Настя, и восстановить приглашение.
4
За что я особенно люблю наш дом – это за утренний вид из окна. Тот самый вид, который идет в комплекте с чашкой кофе и печеньем, когда ты сидишь за кухонной стойкой в халате, смотришь попутно местные новости по телевизору и глядишь в окно. До озера рукой подать, метров двадцать, наверное. Вот заборчик на границе нашей лужайки, двухполосная дорога, ряд тополей – и дальше вода уже. Она бывает разного цвета, и серой, когда пасмурно, и черной ночью, а сейчас она зеленоватая – утро одновременно и солнечное, и прохладно-ветреное, и поэтому поверхность воды взлохмачена мелкой злой волной. Кстати, в такую погоду рыба совсем не клюет, как я уже выяснил.
Да, еще газета передо мной на столе, тоже с местными новостями, каких для целой газеты не так уж и много. Но газета – это символ настоящей жизни, некоей стабильности, поэтому я с удовольствием открываю почтовый ящик каждое утро и даже кое-как отпечатанную рекламу вынимаю оттуда чуть не с благоговением. И думаю, что это не только у меня такое, потому что тягу к символам нормальной человеческой жизни я замечаю у очень многих. Даже наше субботнее барбекю отчасти такой же природы. Просто поиграть в добрых соседей, потому что за пределами этого усиленно создаваемого и культивируемого мирка начинается территория страха и неуверенности.
Неуверенность – она во всем, она заложена в сам статус нашего анклава. Пусть пока его обитатели не знают, зачем именно их пытаются ловить и задерживать федералы, и большинство чужих уже не верит в сказку про то, что все они носители вируса Суперкори, но они знают то, что федералов много, а чужих все еще мало. И то, что анклав находится в Канаде – это не только потому, что здесь есть нефть и зерно, но еще и потому, что сюда федералам добираться далеко. И опять же каждый в душе понимает, что рано или поздно они сюда доберутся. Так или иначе.
Но, в общем, пока такие мысли все же получается давить. Хотя бы тем, что забот хватает. У меня, например, впереди дел – непочатый край. И у Насти тоже. Которую здесь зовут Энис. Вообще-то из Анастасии получается имя Стэйси, но Стэйси ей не понравилось, поэтому она сократила свое полное имя до вот этой самой Энис. А имя Настя в англоязычном окружении все же лучше не употреблять, слишком похоже оно на «nasty», то есть «отвратительный».
Так вот, у нее тоже дел выше крыши – она и пилот на «геркулесе», и инструктор летной школы, причем главный, то есть всей школой командует. Еще и директор, получается. Здесь много людей «на все руки от скуки», потому что специалистов никаких не хватает и каждый обладающий знаниями и умениями в чем-то важном для анклава ценится на вес золота. Я вот вроде бы командую отрядом, который здесь зовут task force, предназначенным для борьбы с бандами, а по факту мы чем только не занимаемся. От знакомого еще по Углегорску контроля нежилого сектора до организованного мародерства в мертвых местах.
Но это все пока, пока тянется оргпериод, пока набирается штат, пока люди тренируются и пока готовится техника. А затем нам надо будет доказать, что мы созданы не зря. Что сделать? Ну, для начала снизить давление, которое оказывают банды на базу в Грейт-Фоллз, потому что именно через нее проходит основной торговый маршрут нашего анклава. В Вайоминг. В Территорию Вайоминг, которая отложилась от Федеральной и ведет теперь самостоятельную политику, водя дружбу с чужими. Банд там много, банды создают проблемы, и нам надо бы если и не уничтожить их, что такими силами чистая утопия, то заставить покинуть территорию, откочевать оттуда к чертовой матери и больше не мешать. То есть силами отряда надо сделать их жизнь в том месте невыносимой. А пока они пытаются сделать невыносимой жизнь базы. Зачем? Потому что они психи?
Я бы не сказал. Психам нужны пленные и нужны убийства, для психа свет клином на базе не сошелся. База – это уже проявление рационального в их планах. Если ты сумел сделать жизнь базы невыносимой, то вынудил с тобой договариваться. И взамен ты можешь уже что-то требовать.
В общем, сейчас я допью кофе, переоденусь в канадскую форму со знаками различия нашего анклава и поеду на службу. Готовиться и готовить отряд к будущим победам. Такой вот я оптимист.
Настя, с мокрыми, кое-как просушенными волосами, одетая в длинный купальный халат, зашла на кухню. Это мы с ней пробежались с утра, она от меня тоже эту полезную привычку подхватила. Зажужжала кофеварка. Тихое семейное утро, обычное семейное счастье. Обычно к семейному счастью прилагаются дети, но у нас с этим здесь… нет у чужих детей. Может, и к лучшему. Скорее всего к лучшему, но это приходится себе регулярно объяснять, так как сознание эту истину усваивать отказывается.
– Ты сегодня как обычно?
– Скорее всего. – Я пожал плечами. – Вроде бы ничего сверхпланового не ожидалось. А что?
– Ничего, – отмахнулась она. – Просто какие-нибудь планы на вечер пытаюсь составить.
– Какие?
– Пока только пытаюсь, не знаю еще. Может быть, в город выберемся?
«В город» – это в ту часть Колд-Лэйка, которая ближе к военной базе, где городские власти и все такое. Мы живем в другой части, той, что у озера, между ними несколько километров. Если кто-то хочет поехать сюда, то говорит «на берег».
– Я не против. Тогда нормальную одежду с собой возьму, переоденусь на базе.
«Выйти в город» – это вроде как пройтись по немногочисленным магазинам, а потом осесть на ужин в каком-нибудь гриле, а закончить все в каком-нибудь баре. Сегодня пятница, сегодня все out[1]. И да, шляться по барам в форме как-то не комильфо, так что лучше переодеться.
