Лори несколько опешила от смены темы.
- Чего? – спросила она.
- Антонелла, - терпеливо пояснил Хамид. - Почему вы не кормите её сами?
- Ну… она уже умеет, - ответила Лори, не совсем понимающая смысла вопроса. – Не могу же я всю жизнь её с ложечки кормить.
- Конечно, - согласился мужчина. – А почему вы думаете, что Бог должен это делать?
Лори ответила на это недоумевающим молчанием.
- Почему Бог должен утирать нам сопли, менять подгузники, решать наши проблемы? – продолжил Хамид, голос которого был спокоен, но саркастичен. – Если оценивать нас по уровню развития человечества, мы ведь уже давно не дети.
Молодая итальянка лишь сердито фыркнула:
- Ну, если Бог существует, то получается, наша судьба уже расписана заранее. К чему куда-то стремиться, чего хотеть… всё давно решено.
- Я открою вам секрет - в этом мире предопределены лишь две вещи: рождение человека и его смерть. Всё, что происходит с ним в этом промежутке, это результат его поступков и поступков людей окружающих его. – Мехди положил руки на стол и переплёл длинные пальцы. – И кстати, говорят, человек сам решает, как он умрёт. Перед самым рождением сам выбирает, каким будет его конец.
Лори подалась вперёд, вперившись взглядом в аравийца:
- Сам выбирает?.. То есть если я на каком-нибудь тонущем лайнере, в горящей каюте, буду вешаться, корчась от отравления… это что означает?.. Что я сама себе такого пожелала?
- Ну, это точно не означает, что у вас туго с воображением, - невозмутимо прозвучало в ответ.
В глубине спокойных глаз плясали смешинки, из-за которых Лори немного поумерила свой боевой пыл. Она дёрнула плечом:
- Предпочитаю думать, что его не существует. Как относиться к тому, что Бог допускает то, что творится в мире?
Скрестились взгляды: карий и голубой.
- В чём именно, по-вашему, виноват Бог? – спросил, не повышая тона, Хамид. Его глубокий голос, успокаивавший вначале, теперь стал хлёстким. – Он виноват в том, что много лет назад, в порыве человеколюбия, жители Лампедузы начали спасать нелегальных эмигрантов из Африки? Или он виноват в том, что итальянские власти не справились с этим нашествием и не сумели обеспечить нормальную жизнь прибывшим? В самом деле, нельзя же обвинить одну фармакологическую компанию, которая недоглядела и выпустила из лаборатории подопытного – носителя вируса Эбола, - мужчина с поразительной осведомлённостью продолжал перечислять события, происходившие на острове. - Разве они виноваты в том, что начались беспорядки среди чернокожих, решивших, что белое население таким образом избавляется от них? Давайте обвиним Господа в том, что он не превратил в ангелочков членов банды, которые сызмальства ничем другим кроме как грабежами и убийствами не занимались, - аравиец чуть понизил голос. – Бог виноват в том, что не спустился с небес, когда ваш отец, несмотря на мольбы своей жены, выбежал из дома и сцепился с грабителями, угонявшими его машину. В результате чего и его самого и его жену убили… - и совсем тихо добавил: - Сеньор Кьянти совсем не виноват в том, что не уехал с острова, как ему ранее предлагали друзья…
От жестокости последних фраз Лори поникла. Каждое слово оживляло одно воспоминание за другим.
Лампедуза, который когда-то был фешенебельным курортом, стал призраком самого себя. С улиц исчезли модные бутики, зато расплодилось множество сомнительных забегаловок. Чернокожие путаны предлагали свои услуги прямо посреди дня. Наркотики продавались почти в открытую. Появились целые кварталы, куда боялись соваться даже полицейские.
В ответ, несмотря на выступления правозащитников, начали появляться общественные заведения, доступ в который получали только коренные жители острова: школы, клубы, парки только для итальянцев. Активным борцам за права человека пришлось умерить свой пыл после участившихся изнасилований, грабежей от которых страдали жители Лампедузы. Состоятельные островитяне поспешили перебраться на континент, а те, кто не мог себе такого позволить, продолжали жить, стараясь сохранять свой прежний образ жизни (или хотя бы его видимость). Они ходили в клубы, на дискотеки, устраивали приёмы или пикники. И делали вид, что не замечают, как по самому краю незримой границы слоняются тёмные фигуры, глядящие на них - иные с завистью, иные с ненавистью...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Никто не мог с точностью сказать, когда случилась первая вспышка лихорадки Эбола. В больницах, где принимали приезжих из Африки, была большая текучка кадров – работать в состоянии стресса не у всех получалось. Врачи не сумели остановить эпидемию, которая начала выкашивать целые чёрные кварталы. Брошенная кем-то фраза, что белые специально заразили африканцев, послужила той искрой, что упала в бочку с порохом. Начались митинги, шествия, а потом и беспорядки с драками, которыми поспешили воспользоваться бандиты. Они принялись грабить, не чураясь убийств, пока полицейские занимались бунтовщиками.
Лори в тот день сидела с девочкой на чердаке – здесь была оборудована большая игровая комната, набитая мягкими зверушками, куклами. Чердачное окно хоть и не было большим, всё же позволило увидеть случившееся с родителями… Возможно и она и Нелли тоже стали бы жертвами, если бы те отморозки додумались забраться наверх. Но они, похватав все самое ценное, уехали на отцовской машине…
Лори прикрыла глаза.
Бравада развеялась, осталась лишь горечь. Та самая горечь, что поселилась в ней со дня смерти родителей, а теперь вязла на зубах, налипла на нёбо и разъедала горло.
Хамид показался ей таким добрым… Она не ожидала от него такой бесчувственности.
Женщина даже не догадывалась, что аравиец не озвучил тот факт, что её родители уже решились уехать с неспокойного острова, но рождение внучки заставило их поменять планы. Пожилые люди испугались, что не смогут обеспечить ребёнка всем необходимым, ведь на них ещё «висели» не выплаченные кредиты, а их дочь зарабатывала слишком мало, чтобы справиться самой…
Слишком погрузившись в переживания, итальянка не обратила внимания на сверхосведомлённость своего визави.
ГЛАВА 5
- Простите. Зря я заговорила об этом, - Лори устало опустила плечи. – Мы с Нелли хотим домой, - она провела рукой по пепельным волосам дочурки. Весёлая Антонелла, с вымазанным лицом, жизнерадостно улыбнулась на ласку. Спрыгнув со стула, она подбежала к матери и забралась к ней на колени.
Лори, взяв салфетку, начала вытирать довольную мордашку, когда поняла, что Хамид не отвечает.
- Когда мы сможем уехать? – настороженно спросила женщина, которой не понравилась пауза.
- Именно об этом я и хотел поговорить, - ответил Мехди.
Этот ответ заставил сердце испуганно ёкнуть. Вот оно!
- Вы ведь помните, как именно добрались до поста, и попали в госпиталь?
Лори отлично всё помнила, но из-за нараставшей тревоги лишь кивнула в ответ.
- Вы нарушили закон, - озвучил аравиец то, что она и так знала.
- Я думаю, что сумею объяснить… - ответила на это Лори. – Я спасала своего ребёнка, не думаю, что судья…
- Боюсь, до суда дело не дойдёт, - перебил её Хамид. Он откинулся на спинку стула. – Давайте я вам расскажу, что произойдёт. Как только вы переступите черту, за которой кончается наша власть, вас арестуют. Может, это сделают не на глазах у всех, кто всё ещё дожидается очереди. Возможно, дождутся, когда вы отъедете подальше. В любом случае, вы уже будете под «колпаком». Когда вас схватят, отберут дочь. В соответствии с вашими законами её, скорее всего, передадут в какую-нибудь однополую семью. Вас же увезут в некое заведение, в котором вам промоют мозги. Заставят вспомнить то, что вы, казалось бы, и не можете помнить. Перелопатят все закоулки подсознания. Когда в вашей памяти не останется ничего, что может их заинтересовать, они будут использовать вас в качестве лабораторной мыши – ставить опыты, одним словом.
Услышав всё это, у Лори округлились глаза.
