открыла рот, чтобы попросить подругу отвезти ее, но ничего не сказала. Саше явно было плохо: ее лицо посерело, а огонек в глазах растаял бесследно. Вот она, цена лечения – все силы потратила. И, тяжело вздохнув, девушка вызвала такси.
Глава 5. Проверка на прочность
Звонить не пришлось – ворота оказались приоткрыты. Еще с улицы заметила приглушенный свет в окне комнаты Влада – он ее ждал. Зашла в дом. Тишина в углах провожала гулким эхом шагов, пока поднималась по лестнице, подсвечивая телефоном. Чтобы не привлекать внимание, решила не включать свет, хоть и было четкое ощущение, что они здесь одни. Постучала, услышала «заходи» и распахнула дверь.
Влад сидел в черном кожаном кресле, лениво навалившись на один подлокотник. В руке – бутылка вина, которое он отпивал прямо из горлышка. Выглядел не лучшим образом: усталым и слегка небритым; помятая черная рубашка распахнута на груди. Молча протянул бутылку, но она отрицательно покачала головой. Тогда кивком указал на диван напротив.
– А где Лина? – неуверенно поинтересовалась.
– Сестра сегодня у подруги ночует.
– Ясно… Мне очень нужна твоя помощь, – она села, поджав ноги и обхватив руками коленки.
Парень наблюдал из-под опущенных ресниц и молчал.
– Мой друг в коме, хочу отправиться за ним через сон и…
– У меня нет желания помогать тебе, – и он вновь отхлебнул из бутылки.
Катя нахмурилась и растерялась. Он отказал так сразу.
– Ты странный… что-то случилось? В прошлый раз, в пиццерии, ты показался таким милым.
– По-твоему, милый тот, кто выполняет твои прихоти?
– Это не прихоть! Сейчас это вопрос жизни и смерти… – начала вскипать девушка. – И зачем ты сказал приехать, если не собирался помогать?
– Я не был уверен, что тебе нужно. А сейчас узнал. И мой ответ – нет.
– Ты все больше проявляешь демоническое…
– Ты сделала этот вывод потому, что я не проникся твоей просьбой? – он усмехнулся и вновь отхлебнул вина.
– Не только, ты ведь и раньше говорил, что нужно отказаться от совести, морали помощи другим… а ведь в человеке присутствуют два начала: истинное – добро, и наносное – зло…
Влад поперхнулся и начал кашлять. Катя уже собиралась вскочить и постучать по спине, но вдруг поняла, что он смеется.
– Кто сказал тебе такую чушь? Хотя догадываюсь – «некто» из твоей группы. Это они нас так называют – демонами. А сами, стало быть, ангелы. Банально. Глупо. Фанатики, цепляющиеся за благие дела, как за соломинку, – вновь рассмеялся. И от его смеха почему-то сделалось жутко. – И с чего ты взяла, что типа «доброе» начало истинно, а вот «демоническое» – нет. Почему не наоборот? Мы, к примеру, думаем иначе. Почему вы считаете, что именно это – ты, и его стоит усиливать, а вот то – не ты, и подобное нужно искоренять в себе?! На чем основан фундамент вашей «истины»?
– Но ведь, какого волка кормишь, тем и становишься! Если вкладываешь внимание в…
– Но ты ведь знаешь, что едят волки? – резко оборвал он и захихикал громче. – Мясо! И только мясо. И человечинкой не брезгуют. – В его глазах плескалось нездоровое веселье, и у девушки зародилось подозрение, что он просто пьян. – Видишь, – в голосе проступили вкрадчивые нотки, – любое выражение можно исказить и придать тайный смысл. Однако истина в том, что только два крыла – Воля и Ярость могут принести к Свободе, – Катя невольно вздрогнула, вспомнив ночную лекцию, – ведь они дают индивидуальность и бессмертие. Ярость разобщает, если же ее заменить на Веру, Любовь, Счастье или что там еще у вас есть – то да, тоже можно прийти к бессмертию. Но при этом останешься марионеткой внутри эгрегора. В этом-то и разница.
– Мне сегодня приснился Вонючка, он тоже говорил про два крыла магии, – само сорвалось с языка.
Влад резко выпрямился в кресле. Нахмурился и отставил бутылку на столик.
– Вы виделись? – слегка отклонил корпус вперед и пристально осмотрел с головы до ног. И, видимо, ничего подозрительного не обнаружил. Медленно произнес: – Не приближайся к нему, он опасен. Не контролирует себя. К тому же, мы всегда недолюбливали друг друга, – потянулся рукой к бутылке, но тут же отдернул, встал и задумчиво прошелся по комнате. – У него не хватает Воли контролировать свою Ярость, к тому же он расколот. Я вряд ли смогу с ним справиться во сне, на его территории, – вновь перевел взгляд на гостью. – А привлекать членов группы к убийству инициированного запрещено. Иначе мы бы давно погрязли в интригах.
– Убить? – удивилась Катя. – Не верю, что ты говоришь серьезно. Неужели ему нельзя помочь?
– Мастер может, но не станет вмешиваться. Путь магии опасен и не прощает ошибок. А он сам виноват: не выполнил указаний – дочку у себя жить оставил. К тому же, он правосторонний, и его способности только усугубляют состояние. Они сами по себе нежелательны. Как и твои. Сейчас такому уже не учат.
– Мои? Он сказал, что у меня не было…
– Для тех, кто остается позади, они действительно не видны, – Влад положил руки на спинку кресла и посмотрел в упор.
– Постой… так у меня действительно есть способности?
– Да. Я начал догадываться, когда ты под машину попала. Потом, когда у меня ночевала, хотел, чтобы психиатр заставил рассказать под внушением. Но Антон влез. Пришлось вспоминать самому. Ты говорила, что можешь прыгать назад во времени. Это был наш с тобой секрет. На минуту-две, не более, и лишь для спасения жизни. Я так понял, на крыше ты пыталась прыгнуть дальше, чтобы что-то исправить в прошлом. Твоя магическая часть готова была рисковать, а вот я – нет. Я хотел усилить ее, но не ожидал, что…
– Подожди! – перебила Катя. – Не так быстро. Допустим, в твоих словах и есть смысл. Но, получается, что ты еще на крыше знал, что я могу «прыгать назад»!?
Собеседник кивнул и вновь сел в кресло.
– И промолчал?! Я думала, что мы друзья…
– У тебя плохо получается думать, – лицо Влада сделалось безразличным. – Ты по жизни глупенький, доверчивый зверек. Да еще и с комплексами – туфли меньшего размера взяла и даже не поморщилась. Признаюсь, было забавно наблюдать за твоей реакцией…
– Ты… ты издевался надо мной!? – Катя вскочила. – И сейчас продолжаешь?! Если не хочешь помогать – я сама справлюсь…
– Где Котовский? – оборвал речь внезапный вопрос, – его лицо уже было серьезным. – Он же ваш староста. Вот пусть и разбирается… с Пашей, – и вдруг его глаза опасно замерцали, а в речи проступили
