Гроза не заставила себя ждать и имела вид доктора из районной поликлиники. Аня знала, что отца уволили, знала, что он простудился в результате многочисленных хождений по продуваемым коридорам собеса. Врач, который никогда не видел своих «районных» пациентов, в первый же визит язвительно произнес:
– Ну, у нас диковинных препаратов нет, мы не спецуправление, мы – обычная поликлиника. – Тем самым он намекнул на то, что эпоха «партийного контингента» закончилась.
– А нам диковинные препараты не нужны. Нам нужны хорошие врачи-практики. Настоящие профессионалы. А такие только в районных поликлиниках и водятся, – польстила доктору Варвара Сергеевна.
Аня, обеспокоенная состоянием отца, проводила все время у его постели. Вот и сейчас она была тут, так что разговор с врачом, который нанес визит столь в прошлом высокопоставленному человеку, планировала прослушать.
Однако отец упорно гнал ее из спальни:
– Дочка, иди заниматься!
– Не хочу, я с тобой посижу, – упрямилась она и переводила разговор на домашнее хозяйство: – пап, ты когда будешь себя лучше чувствовать, посмотри, почему не работает вытяжка на кухне. Вадим с Юрой, если их попросить, только окончательно доломают.
Отец покорно кивал. Он отлично понимал, что никакой вытяжкой он заниматься уже не будет, но честно сказать это дочери духу у него не хватало. А, наверное, сделать это имело смысл. Обязательно – дать девочке понять, что жить ее отцу осталось совсем немного, и потому ему очень не хочется сейчас разговаривать о вытяжке, как не хочется причитать о близкой смерти и выслушивать лукавые уверения окружающих, что он обязательно поправится. Алексею Владимировичу имело смысл договориться с дочерью, что после его смерти она постарается все сделать так, как он ей советовал. Имело смысл разговаривать о ее планах – и близких, и далеких, о том, что она будет делать, когда он умрет, а ее боль утраты уже будет намного слабее. Нужно, просто необходимо было рассказать дочери что-то такое, что помогло бы сложить полную картину ее жизни после его ухода.
Но ни на один из таких разговоров Алексей Владимирович так и не решился…
Смерть отца и все события, что ей предшествовали, Аня постаралась задвинуть в дальний угол своей души. В тот трагический месяц произошло столько всего неожиданного и страшного, что справиться с этим не представлялось возможным. А еще у нее на руках была мама, которая до сердечной болезни тосковала по отцу.
… – Не возражаю. Давно пора. За меня не беспокойся. Я человек крепкий, выносливый. И очень стойкий. Мы – жизнеспособный род, – ответила Варвара Сергеевна, когда двадцатилетняя Аня объявила о том, что хочет жить отдельно.
– Мам, одно твое слово – и я останусь здесь! – с жаром воскликнула Аня.
– Не выдумывай. Переезжай. Какая у тебя будет жизнь рядом со мной. – мать была тверда, но все же не удержалась и добавила: – Со старухой.
– Ма-ам, – протянула Аня, – еще раз так скажешь, никуда не поеду.
– Ладно, ладно, – с улыбкой отмахнулась Варвара Сергеевна и поцеловала дочь. – Только приезжай ко мне почаще.
Поначалу Аня собиралась снимать жилье. Но мама категорически оказалась против. Возможность купить квартиру, продав свою часть наследства, доставшуюся от отца, который успел перед смертью разделить его между тремя детьми, Варвара Сергеевна даже рассматривать отказалась.
И… спустя менее чем полгода после этого разговора Аня переехала в собственную квартиру. Варвара Сергеевна, получив одобрение обоих старших детей, которых отец к их совершеннолетию успел наделить неплохой собственной жилплощадью, продала добротную номенклатурную дачу, еще в перестройку ставшую собственностью семьи. После смерти мужа Варвара Сергеевна перестала ездить туда – ведь именно на этой даче проводила она все лето с крошечными, с маленькими, а потом и со взрослыми детьми, туда неизменно возвращался с заседаний и пленумов ее любимый муж. На даче сохранились вещи, сделанные Алексеем Владимировичем, там жили соседи, которые стали почти родственниками, там была часть общего прошлого. Это все было так, но и Аня, и Юра, и Вадим понимали, что хороша ложка к обеду. Их мать только расстраивалась, когда оказывалась на даче. Руины прошлого устойчивого счастья не могли сделать ее счастливой (или хотя бы просто спокойной) сейчас. И они поступили очень мудро: сделали так, чтобы в продаже дачи, сборе документов, переговорах с риелторами, поиске квартиры мама принимала самое активное участие. Расчет оправдался полностью – приняв самое деятельное участие в устройстве практической жизни дочери, Варвара Сергеевна обрела новый смысл. Ее жертва, ее усилия – нужны!
* * *
Все помещение было занято людьми. Разбившись на пары, они делали вид, что забежали сюда случайно, как во время проливного дождя заскакивают в попавшийся по пути магазин. И эти пары старались, чтобы никто из присутствующих не обнаружил на их лицах признаки счастья. Все, как один, имели вид небрежный, снисходительно-деловой. «Что же, можно попробовать, чем черт не шутит!» – казалось, всем своим видом говорили они.
– Желающих получить счастье по квитанции предостаточно. Как ты думаешь, получится договориться на начало июня? – спросила Аня.
– Думаю, да, – ровным голосом ответил Олег. Его лицо, немного смуглое, гладко выбритое, с высокими скулами и тяжелым подбородком, не имело никакого выражения. Именно – не имело, как не имеет человек копыт или кошка рыбьей чешуи. Лицо Олега было всегда спокойно-неподвижно, а глаза бесстрастны. Аня повернулась в его сторону и сделала вид, что пытается прочесть образцы казенных бланков за спиной Олега. На самом деле она внимательно смотрела на него самого. «Да, секс – это самая коварная ловушка, в которую может попасть человек!» – вспомнились ей услышанные когда-то слова. Несмотря на присутствующих, ей захотелось прижаться к Олегу.
Даже в самой большой и разномастной толпе Аня чувствовала себя «вишенкой на торте». От самой макушки коротко стриженной головы до пальцев узких ступней она являла собой идеальный образец красивой некрасивой женщины. По отдельности черты ее лица и части ее тела были далеки от совершенства, но в совокупности эта вся неправильность образовывала невероятную физическую гармонию. Высокая, очень худенькая жгучая брюнетка с белоснежной кожей и голубыми глазами, она сама к этому добавила вкус, стиль и умение себя вести. Не было человека, который не обратил бы на Аню внимания, а познакомившись с ней и ее женихом, не переставал удивляться странному мезальянсу – по мнению окружающих, Олег ни в коем случае не должен был стать мужем такой женщины. Как сказала про них одна из подруг Ани:
