Родители попробовали заходец с другой стороны: «Тогда свадьба в Москве!», имея тайный расчет: три месяца ждать от подачи заявления в ЗАГС до регистрации – отговорим! Костьми ляжем, что-нибудь придумаем!
«Да ви що!» – добродушно отвечала Сонечкина родня, мягко усаживая за стол, потчуя фаршированной рибкой (именно так, через «и»), фирменным борсчем (именно так, через «сч») из уточки да с пампушками, домашней наливочкой под соленья-маренья и рибку домашнего же засола, и это только для начала!
– Та зачем этого нам с вами надо? – Подливали и подливали в рюмочки наливочки. – Що та Москва? Пильно, душно, народ-машины? То ли дело у нас! Ми такую свадьбу загремим! Опять-таки фрукты, овощи, море, а как тетя Сара готовит! Цимус! Ви такого у жисть не распробовали!
Уболтали! Не дали перехватить инициативу! А то только пусти у ту Москву, и девочка останется не при муже!
Вместо положенных трех месяцев ожидания в ЗАГСе, через Левушку Гринберга и его маму («дай бог ей здоровья!») «вишли» на Фаину Абрамовну у горисполкоме («и ей не хворать!»), а она «спустила» приказ на это заведение, и детей расписали через две недели.
Ото, пол-Одессы гуляло!
А що бил за стол, я вам скажу!
Передаваемые с рук на руки, как эстафета, от одних родственников к другим, родители Ковалевы, закармливаемые гостеприимством до икоты и колик, убаюканные активным отдыхом с рыбалкой, морем, шашлыками, выездами на природу, не успели сообразить, как оказались на регистрации брака сына в одесском ЗАГСе.
Мечта об альтернативном зле в лице дочери якутского оленевода Бельдыева растаяла призрачным дымком, тюкнув реальностью в виде громкого «горько!» и поздравления молодых с законным государственным разрешением на активный секс и размножение. Серафима Моисеевна, бабушка Ритки, обладала уникальным даром рассказчицы, обогащенным умением посмеяться прежде всего над собой, насыщенным непередаваемым одесским наречием и красочностью описания событий. Зинуля с Риткой могли часами, открыв рот, слушать ее истории и рассказы о родственниках и знакомых. А как она рассказала про эту свадьбу!
За свадебным столом, во время набирающего обороты разгуляева, подруга Серафимы Моисеевны с плохо скрываемой завистью поинтересовалась:
– Симочка, а как вам таки удалось оторвать такое счастье: мальчика с русской фамилией и московской пропиской?
– Измором! – честно и весело призналась Серафима Моисеевна и хлопнула за «тако» счастье наливочки.
Отгуляв свадьбу, дети уехали жить в Москву. А куда? Не в Одессу же! А неисчислимая родня осталась и дальше проживать на берегу моря, что не помешало ей помочь молодым приобрести кооперативную квартиру в Москве. И это, кстати, мгновенно примирило московских родителей с выбором невестки. Когда родилась Ритуля, путем сложных переговоров и обменов, посредством многочисленных знакомых, родственников знакомых, осевших в Москве, удалось поменять первоначальную кооперативную на большую квартиру и в центре.
Одесские родственные связи, хочу вам заметить, – это великая движущая сила у всем мире!
Имелись у семьи и свои «стратегические» запасы на черные дни, но это отдельная история, из серии семейных преданий.
Так вот, о преданиях – первая поездка Зиночки в Одессу!
Девчонки закончили первый класс, на удивление без телесных повреждений и особых потерь для Зинули, если не считать гибели новой школьной формочки, пары сандалий и так по мелочи: банты, гольфики, все учебники и стопка тетрадок.
Ритулю, как водится, не зацепило вовсе!
Встал насущный вопрос о летнем времяпровождении детей. Ковальчуки собирались отправить Зинаиду на дачу к бабушке с дедушкой, папиным родителям, – «прекрасные» шесть соток, рядом лес, озеро, природа, одним словом, а в июле – в пионерский лагерь. Барышни выступили одним ревущим фронтом, категорически отказываясь расставаться хоть на день.
– Я без Зиночки пропаду-у-у! – рыдала Риточка.
Факт, между прочим, неоспоримый – пропадет!
Постоянное присутствие подруги рядом в разы уменьшило непредвиденно травматические происшествия.
– Я Риточку не оставлю! – вторила Зинуля, пуская слезу, но более скупую, чем Ритка.
– Та какие проблемы! – воскликнула бабушка Сима. – Светочка, Гена, отправим девочек у Одессу на все лето!
– Как это? – насторожилась Светлана Николаевна.
– Поездом, – пояснила бабушка Сима. – Мы с Левочкой и девочки с нами.
– Ну, не знаю… – сильно засомневалась мама. – Здесь хоть мы за ними присматриваем, сдерживаем как-то.
Предполагалось, что Риточка там, в Одессе, на свободе угробит беззащитную Зиночку окончательно.
– А куда нам еще смотреть? – удивилась Серафима Моисеевна.
– Да ви не сомневайтесь, Светочка! – присоединился к уговорам дедушка Лев Абрамович. – Ми глаза только на них держать будем! И хочу вам сказать, таки море, солнце, фрукты и таки свежие! А ви себе спокойно отдохнете от дитя!
Ну, уговорили!
Вырваться навестить дочурку родителям удалось в начале лета и всего на недельку. Успокоенные увиденным, оглушенные гостеприимством, загоревшие родители вернулись домой, оставшись «уполне» довольными правильным оздоровлением ребенка.
Казусы начались по возвращении чада в конце августа.
Встречать ребенка отправился папа, взявший по такому случаю отгул на работе, мама же отпроситься не смогла и при важном событии не присутствовала, папе пришлось единолично перенести потрясение.
Начнем с того, что своего ребенка он не узнал!
Зиночка стояла на перроне, охраняя уже вынесенную из вагона часть багажа, чуть опоздавший к приходу поезда папа, мягко отодвинул Зиночку с дороги и пытался попасть в вагон сквозь выходящих из него пассажиров.
– Папа, ви куда? – услышал Геннадий Иванович знакомый голосок.
Обернулся – офонарел!
Вместо малюсенькой худющей доченьки с прутиками ножек-ручек, белокожей дюймовочки с темно-русыми, не самыми густыми волосюшками, на него знакомыми серыми глазами-блюдцами взирала толстенькая, загорелая до шоколадного отлива девочка с выгоревшими на южном солнце волосами, приобретшими объем и красивую шелковистость.
– Зиночка, это ты? – ошарашенно спросил папа.
– Таки ви знаете, да, это ваша Зиночка! – утвердил предположение у него за спиной, вышедший из вагона Лев Абрамович.
Дальше – больше!
Мама, которой все-таки удалось уйти пораньше с работы, встречала их дома горячим обедом и ошарашенным взглядом на дочь – узнать узнала, но таких метаморфоз не ожидала никак! Но, слава богу, ребенок похорошел, сразу видно – оздоровился, поправилась, вот и хорошо! А то вон как переживали, что худенькая совсем, и есть не заставишь! Зинулечку зацеловали, заобнимали, бабушки и дедушки, пришедшие на праздник приезда внученьки, соскучились ужасно!
