- Я не могу тебе подтвердить теорию Дарвина, я не сторонница ее. Но я точно знаю, что, благодаря словам, мы, прежде всего перестали быть богами... - сказала Аня.
"Может быть, все-таки, - думал я про себя, - весь мой разговор с этой девушкой из области сумасшествия, может, я уже сошел с ума и на самом деле никакой девушки нет?.. Может, на самом деле я разговариваю сам с собою?"
- Если не ясны какие-то детали, - заговорила Аня, прервав наше обоюдное молчание, - независимо от того - крупные они или мелкие, - это область наук, их задача открывать и постигать детали, дробить мир. Там, где существуют большие провалы между деталями, на первый взгляд, с виду, не имеющими друг к другу тяготения логики, - это область интуиции гения, это, зачастую, начало новых наук или гигантские прыжки старых. И наконец, где невозможно углядеть совместимость деталей, как ни крути, ни верти их, где существует полное не объяснение интуицией и логикой, - это область человеческой фантазии, еще говорят - мистики, в худшем случае - область сумасшествия... Но об этом потом, как-нибудь в другой раз, - Аня снова замолчала...
Я тоже молчал. А что мне было говорить? Про себя мне стало стыдно, я укорил себя за то, что я мог подумать так об области сумасшествия! И еще, я удивился ее догадливости о моих мыслях в этом плане.
Начиная с прошлой ночи, вся моя жизнь стала состоять из таинственности: Наташа во сне, "Возрожден ли мистицизм?" - (появление этой книги), Наташа наяву - ее обморок, эта девушка Аня, рассуждения о "вы"... Я уже начинал убеждаться в безысходности, в том, что вся моя жизнь теперь перешла в иное, не земное измерение...
В следующее мгновение Аня пристально посмотрела на меня и, как-то покорно улыбнувшись, продолжила разговор:
- Но все-таки есть у символа "вы" положительное, чисто земное право на существование, в данном случае конечно...
- Какое же? - удивился я.
- Благодаря этому слову мы, - шутливо отвечала Аня, - вообще смогли заговорить с тобою обо всем этом. Так что - да здравствуют слова!
- Да здравствуют слова, - подхватил я последние слова девушки, словно поддержал сказанный ею тост. А я действительно себя чувствовал захмелевшим от неожиданно интересного для меня знакомства.
"Нет, она не сумасшедшая! - думал я. - Тогда кто же она?"
И я спросил девушку:
- Аня, кто ты?
- Психофизиолог! - с рекламным восторгом ответила она.
- А зачем ты пришла ко мне в кинотеатр?
- Понимаешь, мне очень нужна твоя помощь.
- Какая? - отзывчиво откликнулся я.
- Ты же знаешь, - обратилась Аня ко мне, глядя на меня в упор, интеллигенту невозможно вступить в партию просто так...
- Да уж, известное дело! Я, директор - беспартийный... Из-за этого с моим мнением почти не считаются в райкоме... Но я же не принимаю в партию, Аня.
- Я вообще-то, - продолжала говорить Аня, - закончила медицинское училище и университет по специализации - психология. Мечтаю заняться наукой, работать во Дворце Здоровья. Но чтобы работать там, на серьезном месте, обязательно надо быть членом партии.
- Но я же не принимаю в партию, Аня, - возразил я еще раз.
- Не волнуйся, директор, я не сомневаюсь, что в партию ты не принимаешь. Речь идет о другом. Мне приходится существовать, а не жить полной духовной жизнью, третий год я уже на заводе, здесь, на бетонном лаборанткой! Рабочих в партию принимают с меньшими лимитами. Через месяц заседание парткома: будет решаться и мой вопрос о переводе из кандидатов...
- Но я не влиятельный человек на заводе, Аня.
- То, что ты не влиятельный, я знаю... Но начинаю понимать, что ты еще вдобавок и нетерпеливый!
- Извини, слушаю дальше, - определился я.
- Все бы хорошо, - продолжала Аня, - но у меня есть, так сказать, партийное задание, сколотить художественную агитбригаду на заводе - тогда переведут в члены!
- Ну, хорошо, а чем я могу быть тебе полезен в этой ситуации?
- Как тебя зовут? - вот уж совсем неожиданно спросила меня Аня.
- Сережа, - ответил я с тем удивлением, что ведь, до сего момента, она, действительно, не знала моего имени...
- Сережа, - жалобно обратилась ко мне Аня, - агитбригаду я уже сколотила, но у меня, во время ее выступления, согласно сценарию из парткома, рефреном демонстрируются кадры одного документального фильма, а наша киноустановка, передвижная...
- "Украина", что ль? - спросил я, начиная понимать, в чем дело.
- Да, кажется, "Украина", - ответила Аня. - Она поломалась. У тебя в кинотеатре - есть такая установка, мне подсказали в парткоме.
- Есть, - покровительственно подтвердил я.
- Выручи, Сережа. Мне нужна она будет только два раза: показать выступление представителям парткома и отстреляться на отраслевом смотре художественной самодеятельности.
- Хорошо, - обрадовался я. Представлялась возможность продолжить наше знакомство!.. И я протянул Ане чистый лист бумаги и ручку. - Вот, предложил я, - напиши, куда и когда надо будет привезти установку.
Я провожал Аню. На ступеньках кинотеатра мы остановились.
- Вот что, Сережа, - вдохновилась она, - поскольку мы с тобой волею судьбы еще не раз встретимся, дам-ка я тебе почитать сборник рассказов. Они написаны одним очень близким мне человеком. Это вот, - она вытащила из своей сумочки книжицу небольшого формата в красном переплете и подала ее мне, - держи, они никогда не были официально опубликованы, всего лишь отпечатаны на пишущей машинке!
Я бегло пролистал ее.
- Спасибо, почитаю, - сказал я.
Мы попрощались. Девушка решительно спустилась по ступенькам кинотеатра и направилась через площадь к троллейбусной остановке.
Я следил за ней озадаченным взглядом и чувствовал себя снова неким загустевшим существом. Но обнаружил себя стоящим с книжкой под мышкой когда, мимо меня, по ступенькам поднималась с заплаканными глазами, причитая на ходу, уборщица Лидия Ивановна.
- О, Господи! Горе-то, Сергей Александрович, - обратилась она ко мне. - А я вечером хотела "горько" кричать, у Наталки... Кровоизлияние в мозг! В больнице теперь, бедненькая... Господи! Чем кончится-то все это? Помоги ей, Бог!.. Невестушка, а свадьбы не вышло...
В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
В тот же день, в день, как я буду понимать позже, - начала великого пути Посвящения, - в день беды на площади, стало по иному высвечиваться не только личное, но и мое общественное, служебное...
- Сергей Александрович! - окликнул меня в малом фойе киномеханик Палыч, - до каких пор это будет продолжаться?!
- Что случилось? - опешил я перед подобным тоном. Раньше Палыч никогда еще не позволял себе, по крайней мере со мной, так себя вести...
- Где ваш художник?! - прокричал требовательно Палыч и состроил мне мерзкую гримасу.
- Во-первых, Палыч, - я не шестилетний мальчик и не надо на меня кричать. Во-вторых, зачем он, художник, вам вдруг так скоропалительно понадобился? И, в-третьих, это вовсе не мой художник, а художник нашего кинотеатра! - я немного разозлился на последней фразе, а Палыч этого словно ожидал, как добычу!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
