Он должен добиться успеха. Он приобретал репутацию принца, который не может найти жену. Карикатуристы наслаждались этой ситуацией и, естественно, использовали ее до конца.
Герцог нанял поэта Саутея, чтобы тот написал стихи, которые намеревался послать датской принцессе, однако прежде, чем он успел это сделать, она отвергла его предложение.
Еще один всплеск веселья газетчиков! Бедный Кларенс! И всякий раз, когда он фигурировал в карикатурах – а это происходило удручающе часто, – на заднем плане маячила Дороти Джордан с десятью Фицкларенсами, ухватившимися за ее юбки.
Что мог предложить Уильям, герцог Кларенский? Ничего, кроме туманной возможности стать королем Англии при двух братьях, шедших перед ним. Ему перевалило за пятьдесят, и он давно не прекрасный принц, если он когда-либо вообще им был, – он отличается грубоватым языком и манерами, приобретенными на флоте, и буквально погряз в долгах. «Ничего удивительного, – писала пресса, – что когда Уильям делает предложение, женщины отвергают его». Хуже всего то, что они вспоминали Дороти. Что он бросил ее после двадцати лет жизни с ней; она умерла в бедности во Франции и ее похоронили в безвестной могиле. Не очень-то лестная характеристика для Уильяма-мужа, ведь он фактически был мужем Дороти Джордан.
О ней ходило множество пугающих слухов. Ее старшая дочь от Ричарда Дейли, бывшая для Дороти и Уильяма источником неприятностей на протяжении всей жизни, заявила, что видела свою мать на Стрэнде и будто она так растерялась, что позволила ей уйти. Когда же она решилась последовать за ней, Дороти исчезла.
Театральный критик Джеймс Боуден, когда-то близкий друг Дороти, сообщил, что видел ее в книжном магазине на Пикадилли. Он не сомневался в том, что это была Дороти благодаря ее странной манере обращаться с очками, которыми пользовалась из-за своей близорукости. Как и дочь Дороти, он был так поражен видом женщины, которую считал умершей, что сразу не заговорил с ней. Тем временем видение опустило густую вуаль и поспешно удалилось.
Это породило два слуха. Первый: Дороти Джордан не умерла, а вернулась в Лондон, откуда прежде бежала, чтобы спастись от долговой тюрьмы; второй: Дороти Джордан не в силах покоиться в своей могиле и вынуждена вернуться, чтобы преследовать мужчину, обошедшегося с ней так дурно.
Уильям заявил, что не верит ни тому ни другому. Фанни Олсоп, дочь Дороти, всегда его ненавидела и готова придумать любую басню, способную ему навредить. Что касается Боудена, то он ошибся. Вся эта история – сплошная выдумка.
Но не стало ли это одной из причин, по которым никто, казалось, не жаждет стать его женой вопреки расчетам – хотя и призрачным – на корону?
Герцог, однако, возлагал большие надежды на мисс Уайкхэм. Он вез в кармане стихотворение, написанное для датской принцессы Анны, которое после незначительных изменений вполне подходило для мисс Уайкхэм.
Он забудет о прежних провалах и сосредоточится на достижении успеха.
Уильям присоединился к Георгу в «Павильоне», где тот пребывал с их сестрой Марией. Георг обнял его с большой теплотой.
– Значит, ты приехал, Уильям, чтобы разделить со мной мое горе?
Георг всегда играл так искусно, что собеседник тотчас же начинал исполнять отведенную ему роль в разыгрываемой драме. Мария, ставшая теперь герцогиней Глочестерской, заплакала вместе с Георгом по поводу утраты его дочери, и по мере того, как они говорили о Шарлотте, Уильям переставал узнавать свою племянницу в той молодой женщине, которую смерть наделила всеми качествами, какими она не обладала – или, по крайней мере, ее отец не признавал, что она ими обладала, – при жизни.
Уильям думал о своем ухаживании. Моряк научился быть практичным. Но даже он понимал, что сейчас неподходящий момент для разговора с братом и сестрой о своих намерениях.
Однако мисс Уайкхэм жила в своем доме в Брайтоне. Она так же, как большинство богатых и следующих моде людей, имела здесь дом. И Уильям воспользовался первой же возможностью, чтобы сбежать к ней из мрачной, скорбной атмосферы «Павильона».
Она встретила его немного насмешливо, прекрасно понимая, зачем он приехал. Ему нужна невеста, и мисс Уайкхэм, которая была неглупа, знала, что из-за смерти принцессы эта нужда стала настоятельной, а этот брак, с ее точки зрения, – более желательным.
– Как хорошо, что вы заглянули ко мне.
– О, у меня есть цель.
«Ему ужасно не хватает великосветского воспитания. Быть может, это вызвано многими годами жизни в буржуазном обществе Дороти Джордан, а ей было нетрудно угодить?» – подумала мисс Уайкхэм.
– Вы увидите. Вот, прочтите это. Или вы предпочтете, чтобы я сам прочитал?
– Прочтите вы. Но, пожалуйста, сначала сядьте.
Она подвела его к дивану и села рядом с ним, в то время как он начал читать стихотворение, написанное Саутеем для датской принцессы Анны.
– Какие лестные слова. Неужели на них вас вдохновила я?
– Никто иной, как вы, моя дорогая мисс Уайкхэм. И вы должны узнать почему.
– Вы не считаете, что должны объяснить, если я что-то неправильно поняла?
– Это очень просто, – сказал он. И повторил речь, которую выучил наизусть. – Дорогая мисс Уайкхэм, у меня нет ни гроша за душой, но если вы хотите стать герцогиней или, возможно, королевой, я с большим удовольствием могу устроить это.
Она засмеялась. Девушке, не имеющей высоких титулов, несомненно, хотелось бы стать герцогиней. Еще больше ей хотелось бы стать королевой. Волнующая перспектива.
– Я полагаю, что так может ухаживать за девушкой только грубый моряк, – сказала она.
– Пусть так, если вам нравится, но я говорю совершенно серьезно. Ну, каков же будет ответ?
– Пожалуйста, устройте, – сказала она.
Они расхохотались. Он поцеловал ее. Мисс Уайкхэм молода, не красавица, но богата, и, по крайней мере, он нашел женщину, готовую принять его.
КЕНТ
Невозможно было бы найти более дружную семейную пару, чем герцог Кентский и мадам де Сен-Лоран.
Говорили, что Закон о браках в королевской семье поощрял прелюбодеяние и внебрачные связи. Закон, запрещавший сыновьям и дочерям короля вступать в брак без его согласия до двадцати пяти лет, а позже – без согласия парламента, ставил их перед выбором: принцы и принцессы должны были либо вступать в брак с выбранным для них партнером, либо не вступать в брак вообще; а если им не предлагали никаких партнеров, они были вынуждены жить либо в безбрачии, либо в грехе.
Чего же можно ожидать от мужчин, да еще от чувственных Ганноверов?
Если они были молоды и настроены романтично, то женились тайно и вступали в морганатические браки, как это сделал принц Уэльский, женившись на миссис Фитцерберт, или открыто, как герцог Суссекский, женившийся на леди Августе Мюррей. Брак с Фитцерберт вызвал бесконечный конфликт, и немногие могли с уверенностью сказать, был он на самом деле заключен или нет. В этом состояла одна из причин нынешней непопулярности регента, принесшая страдания и унижения миссис Фитцерберт. Что же касается Августа, то когда тот женился на леди Августе, король и королева отказались признать этот брак, и возник спор по поводу того, являлся ли он законным, хотя и был заключен публично английским священником в Италии, а затем в храме святого Георгия на Ганновер-сквер. Вердикт, однако, гласил, что хотя герцог Суссекский, возможно, и считается женатым в глазах церкви, в глазах государства он таковым не может быть, поскольку нарушил Закон о браках в королевской семье, являющийся законом страны. Поэтому Суссекс и его Августа поселились вместе при поддержке его братьев, которые осуждали этот закон так же, как он. Затем Суссекс покинул ее, как и регент поступил с миссис Фитцерберт, однако оба считали, что если бы женщины, на которых они смотрели как на своих жен, могли разделить с ними не только частную, но и общественную их жизнь, они были бы счастливы в браке до сего дня.
