половинки перекусить. Дебора пребывала в растерянности. Отец никогда раньше так с ней не обращался. Она была его первенцем, его любимицей; он всегда находил для неё время наедине.
Дебора ждала каких-то перемен, но ситуация не менялась. Её это бесило и мешало радоваться выбору свадебного платья и торта.
Хотя жених предложил заплатить за всё самому, вопрос между Деборой и отцом так и висел. Она хотела получить от него благословение и одобрение, чтобы он тоже в этом участвовал.
Двумя годами ранее, когда родители впервые решили развестись, Дебора единственная поддержала отца. Дэррил тогда был похож на заблудшую овцу — в панике, не знал, как вести домашнее хозяйство в одиночку и жить в тесной квартире. Теперь она чувствовала себя бесполезной.
— Я не чувствовала себя его дочерью, — признаётся Дебора. — До встречи с Данте папа всю жизнь боялся остаться один. Я воспринимала себя его мамой, а его — подростком. Он плакался и говорил мне, что его никто никогда не полюбит, что он так и останется одиноким стариком.
Тогда Деборе было жаль его. Хотя она категорически не принимала развод родителей, даже в глубине души считая, что отец получил по заслугам за то, что развалил семью, ей было неприятно видеть его таким подавленным. Чувствительная девушка и художник — они с отцом провели много времени вместе, рисуя портреты в подвале его квартиры. Так они коротали время и отвлекались от проблем. Деборе хотелось снова вернуться в те дни.
Конечно, Дебора бы не возражала, если бы родители снова были вместе, а пока она была для отца той жилеткой, в которую он плакался. Она поддерживала его, пока он не начал встречаться с Лизой Джонсон, девушкой на 20 лет моложе него. Дебора с самого начала считала, что Лиза встречается с отцом только из-за денег.
Мысль, что отец встречается с этой девушке, тем более что его намерения, казалось, были весьма серьёзны, Деборе совсем не нравилась. Ей было трудно смириться с тем, что они стали жить вместе, не говоря уже о шикарном таунхаусе в Блу-Эш, где они сразу свили уютное семейное гнёздышко. Всё это раздражало. Всякий раз, как Дебора приезжала, Лиза вела себя подчёркнуто сексуально, что это заканчивалось взаимными перебранками. Дебора решила, что Лиза не любит отца.
Несколько месяцев вносила Лиза разлад в отношения Деборы с отцом, но в конце концов Дебора поняла, что оно того не стоит. Она решила отнестись к этому по-взрослому и сделала всё возможное, чтобы сохранять с Лизой приятельские отношения. Ради отца.
Однако мама Деборы, Джанет, ко всему отнеслась иначе. Она добросовестно исполняла роль жены в течение 30 лет: не изменяла, терпела странные выходки Дэррила, мирилась с его вспышками гнева, — а в награду он только унизил её тем, что бросил. Понятно, что Джен это не понравилось. Была бы на то её воля, все четверо детей ушли бы от Дэррила. Тогда её счастью не было бы предела, но чем больше она призывала детей держаться от отца подальше, тем меньше они её слушали.
В первые дни развода дети Суториусов по-прежнему поддерживали особые отношения с Дэррилом. Он был для них голосом разума, человеком, к которому они обращались в трудную минуту. Он лучше всех справлялся с трудностями, никогда не обвинял их в таких вещах, как автомобильная авария или неудача в школе, и они доверяли его мнению. У него была грубоватая внешность, но внутри он был как слоёный торт; они знали, как сильно он беспокоится о них и насколько несчастен из-за разрыва брака. Конечно, никому из детей не нравилось, что отец встречается с другими женщинами, но они были достаточно ему преданы и со всем мирились.
Когда он стал появляться на бейсбольных играх дочери Бекки под руку с Лизой, все дочери только улыбались и вели себя вежливо. Джон тоже не проявлял эмоций. Единственной, кто насторожился, была Джен. Она очень разволновалась. Ей было неприятно видеть, как бывший муж водит с собой женщину, которая годится ему в дочери, особенно на школьные мероприятия, где об этом будет судачить вся округа.
Но сплетни соседей волновали Дэррила меньше всего. У Дэррила уже были проблемы с Лизой; она требовала от него кольца, угрожала уйти, и он не знал, что делать. У Лизы было двое собственных детей-подростков, а Дэррилу они были совсем не нужны. Если бы она не была такой сексуальной, он никогда бы и не строил насчёт неё каких-то планов. Но она была жизнерадостной и любящей – у неё было именно то, что, по его мнению, не хватало Джен. Поэтому, когда Лиза попросила его жениться на ней, стать приёмным отцом для Мишель и Джонатана, Дэррил решил, что стоит попробовать. Он был совсем не против создать новую семью, надеялся, что это сработает, даже если дети будут есть пиццу на его новом белом диване.
Когда Джен Суториус об этом узнала, она сильно разозлилась. Дэррил жаловался на нехватку денег, но при этом уделял мало времени собственной семье и внезапно превратился в папочку для новой невесты. Джен не верила, что такое возможно, но Лиза с выводком быстро обосновалась в таунхаусе Дэррила в Блу-Эш и пустила корни. Её дети пошли в местную школу. Внезапно Дэррил обрёл счастье. По соседству жили его старые приятели Алан и Сью Браунинги, и он наслаждался семейной жизнью, которой ему так недоставало с Джен.
Дэррил был настолько счастлив, что Джен только недоумевала: а есть ли в мире хоть какая-то справедливость? Она тут дерётся в суде за какие-то алименты на детей, а он общается с друзьями и хвастается своей невестой на каждом мероприятии в загородном клубе. От детей Джен слышала, что Дэррил свозил Лизу в отпуск на Карибы, дарил ей дорогую одежду и драгоценности.
Сколько бы это ни стоило по деньгам, когда дело касалось Лизы, Дэррил, казалось, был на всё согласен. Он готов был целовать землю, по которой она ходит. Конечно, Лиза не могла купить себе новые серьги с бриллиантами сама, но именно в них она разгуливала, пока Бекки едва наскребала на оплату учёбы в колледже. Предполагалось, что деньги на учебу Бекки в первом семестре поступят из алиментов Джен, но у Джен тоже с деньгами было негусто. В общем, дочь экономила, где могла, и едва сводила концы с концами.
Дэррил ясно дал понять, что будет платить только установленные алименты, а всё остальное Джен пусть берёт откуда хочет и не достаёт его своими
