Являясь опытным путешественником, Лена всегда собиралась в дорогу быстро, так как имела под рукой все необходимое, чтобы из зимы было легко переместится в лето. Неизменным атрибутом ее путешествий являлась огромная синяя шляпа с цветком на тулье, так выцветшая под солнцем разных стран, что казалось, она сделана из вытертой джинсы. С грустью подумав, что шляпа, наверное, переживет свою хозяйку, Лена засунула ее поверх вещей в чемодан.
– Егор, что тебе привезти из Египта? – спросила, чтобы не нарушать традицию, тоже пакующего вещи сына.
– Привези мне кого-нибудь живого, обезьянку, или попугая.
– Во-первых, животных не из одной страны мира нельзя вывозить, во-вторых, ты думаешь, в Египте есть обезьяны или попугаи? – с сомнением спросила Лена.
– Привози, что хочешь, я тоже что-нибудь привезу. Мне уже пора выходить.
Лена с Гномом проводили Егора, снабдив его стандартным набором советов, которые он выслушивал при каждом своем отъезде, начиная с десяти лет. При мысли, что, скорее всего, она видит сына последний раз, на глаза у Лены наворачивались слезы, которые были списаны на горечь прощания.
– Послушай, по-моему, за последние дни ты здорово похудела, хорошо выглядишь, – сказала мама.
Надо сказать, борьбу с лишним весом Лена вела столько лет, сколько себя помнила. Победители в этой борьбе постоянно менялись. То ей удавалось за полгода сбросить почти двадцать килограмм, то опять стремительно набирался вес. Еще у Лены была такая особенность: если она сильно волновалась, то совсем не могла есть, худела и выглядела при этом, конечно, лучше. Вообще, все женщины в Лениной семье смотрелись молодо, это была, видимо, генетическая предрасположенность. Например, ее бабушке в возрасте восьмидесяти пяти лет больше шестидесяти не давал никто. Сейчас ее мама тщательно и успешно скрывала свой возраст, и если кто-то из ее клиенток случайно его узнавал, то удивленно хлопал глазами, отказываясь верить.
– Мам, если без меня какие проблемы будут, у тебя или у Егора, ты к Сережке обращайся.
Имелся в виду папа Егора, которого Ленина мама терпеть не могла за то, что расставшись с Леной, когда его сыну было полгода, он потом не появлялся много лет. Сама Лена давно простила бывшего мужа за все и почти уже вычеркнула из своей жизни, поддерживая отношения только ради сына. Егор познакомился с отцом в двенадцать лет и сейчас относился к нему очень спокойно: приходит – хорошо, можно поболтать и послушать, нет – тоже не беда, других дел хватает. Но, когда Лена уезжала, она всегда просила бывшего мужа присмотреть за своими близкими, так как полагала, что только он один, среди всех ее знакомых, обязан сделать это хорошо.
Последние дни пролетели очень быстро. Впервые Лена, отправляясь в путешествие, чувствовала не радость, как всегда, а великую грусть.
Она тоже старалась каждый день смотреть криминальную хронику, надеясь обнаружить еще сообщения о пропавшей у кого-нибудь очень крупной сумме денег. Но ничего похожего больше уже не было, кроме того сюжета о сгоревшей на Минском шоссе инкассаторской машине. Скорее всего, действительно, ее деньги появились оттуда, и Влад имеет к ним самое непосредственное отношение.
День Икс наступил. В двенадцать часов Лена ожидала Влада в аэропорту Шереметьево С. Как всегда, в зоне отлета кипело оживление. Пристально всматривались в электронные табло озабоченные люди разных возрастов и национальностей, стараясь скорее узнать номера стоек для регистрации. В креслах дремали транзитные пассажиры, дожидающиеся своего следующего рейса.
Несмотря на все душевные терзания, Лену сопровождал огромный, доверху набитый чемодан на колесах, с логотипом сборной России на боку. Она всегда брала в полеты этот Егоров чемодан, так как давно заметила, что он выезжает всегда из багажа одним из первых. За это, вероятно, надо благодарить грузчиков в аэропортах, уважительно относящихся к спортсменам.
Влад появился совсем скоро. С радостной улыбкой, в светло-голубых, почти белых, джинсах и яркой гавайской рубашке под тонкой кожаной курткой, он выглядел всем на свете довольным, и Лена еще раз подивилась его цинизму, черствости. Мысленно она уже махнула рукой на себя, на то, что будет. Нервы не могли постоянно находиться в напряжении и волнении, не выдержали и перешли в режим торможения. Ее охватили вялость, апатия. Со стороны это выглядело как полное спокойствие. Сама же она приняла решение жить и, по мере возможности, наслаждаться одной минутой, и не заглядывать в будущее.
Быстро пройдя регистрацию и границу, они с удовольствием побродили по беспошлинному магазину, покурили. Лена хотела купить с собой блок сигарет, но Влад уверил ее, что в Египте отличный мягкий табак, намного лучше и дешевле, чем здесь. Ожидая посадки, они даже выпили малюсенькую бутылочку ликера Малибу, купленную тут же. При других обстоятельствах Лена чувствовала бы себя абсолютно счастливой.
Самолет оказался старый, неудобный ИЛ-86, пахнущий внутри пылью, собранной за несколько десятилетий по разных углам планеты. Правда, им повезло с местами. Благодаря габаритам Влада, кресла они получили около запасного люка, можно было устроиться с комфортом, вытянув ноги. В Хургаду должны прилететь в восемь часов вечера.
В ряду прямо перед ними сидела совершенно очаровательная молодая пара. Красивый, как античная скульптура, араб в европейской одежде, а рядом с ним миловидная пухленькая блондинка. Весь полет юноша заботливо ухаживал за своей спутницей, а она весело принимала его заботу. Даже из заднего ряда было очевидно, что это жених и невеста или молодая супружеская чета. Причем, говорили ребята по-русски. Лена даже взгрустнула, глядя на них и немного завидуя. Хотя ей уже можно было мечтать не о любви, а о внуках. А что? Вот пройдет лет пять, и такая же девчушка уведет ее Егора, а там и дети пойдут. Для себя Лена решила, что обязательно станет плохой бабушкой. Нет, конечно, она с удовольствием будет возиться с внуками, а еще лучше, с внучками, но только время от времени, а не постоянно, детей обязательно должны воспитывать родители, только тогда они будут счастливыми, слишком велик разрыв в два поколения. Впрочем, до этого всего можно и не дожить. Как-то рано она размечталась и распланировалась.
Люди в самолете все были веселые, довольные началом отпуска, настроенные на отдых. Несмотря на строжайший запрет, кое-где явно шла дегустация купленных в беспошлинном магазине спиртных напитков. Даже песни местами пытались затянуть. Лена позавидовала еще раз. Не было бы этой ужасной истории, может, и она бы сейчас наслаждалась жизнью и вожделенными каникулами.
Через четыре с половиной часа в иллюминаторе показалась сквозь темноту кружевная россыпь огней. Это светились огромные отели, тянущиеся вереницей вдоль моря. Иногда можно было различить даже лужицы бассейнов. Зрелище выглядело совершенно фантастическим. Защелкали фотоаппараты, но картинка не получалась, смазывалась, наверное потому, что самолет еще летел.
Наконец, после небольшого толчка, они почувствовали, что приземлились. Самолет покатился, направляясь к еле видным в темноте небольшим строениям. Веселые пассажиры поблагодарили пилота аплодисментами. Лена с Владом спустились по трапу. Воздух был сухой и теплый, пахло чем-то неуловимо-восточным, как пахнет во всех южных странах: то ли экзотическими цветами, то ли морем, то ли пряностями, а может – всем вместе. Ночной аэропорт Хургады Лене не понравился: темный, какой-то провинциальный. Выйдя из него, путники оказались на узенькой бетонной дорожке, вокруг которой лежали груды песка. На каждом повороте стоял араб с табличкой, где была нарисована стрелка, указывающая куда идти. Вообще-то в аэропортах других стран такие указатели висят на обычных столбиках. Но, может, здесь так, чтобы безработицы не было. И пейзаж вокруг какой-то мрачный. Или так только казалось, сказывалась усталость от перелета и общий пониженный тонус.
Вот спрашивается, что она здесь делает, в стольких тысячах километрах от дома, и неужели эта мрачная страна станет последним впечатлением в ее жизни? А она еще в Мексику не съездила, как давно мечтала, и в Новую Зеландию хотелось. И еще долго можно перечислять, где не была. Какая романтика, спрашивается, может быть в таком диком месте?
Автобус заполнялся мучительно долго, почти целый час. Но, наконец, тронулся и буквально через десять минут остановился у здания со стеклянными дверями, над которыми было написано «Октопус инн».
А вот отель сразу поразил великолепием интерьера. Казалось, что ты попал во дворец султана из сказки. Лобби занимало метров шестьсот, посреди него бил фонтан, в котором плавали золотые рыбки, почти как в наших аквариумах, только величиной с ладонь. Вокруг были расставлены шелковые диваны и кресла со стеклянными столиками, на которых, к радости Лены, стояли пепельницы. Вот что значит Восток, здесь уважают желание и потребность человека покурить в красивом окружении, не то, что какие-то мерзкие курительные комнаты или, еще хуже, лестницы, где курят сотрудники многих наших учреждений.
