— Во-первых, песок недостаточно отстоялся — в любой момент эти дома могут рухнуть. Во-вторых, из-за удаленности туда нереально провести какие-либо коммуникации. Вот и стоят эти каменные гробы без окон и дверей.
— Кто-то денежку отмыл, — высказал я предположение.
— Точно, причем не малую, — подтвердила мою догадку Вика. — Есть и другие факты, к примеру, дороги. Несколько организаций занимались: одна ремонтом дорог в самом Алексеевске, другая чинила выходящие из него трассы, третья вела дорогу к Мертвому городу. Так вот, длительное время оплата произведенных работ задерживалась, а расплатились с ними после скачка бакса по старым расценкам, а той фирме, что вела дорогу к Мертвому городу, не заплатили вообще. — Вика промочила кофейком горло и продолжила: — Твой отец прошел почти всю цепочку и добрался уже до головной конторы, которая заключала контракт на строительство с югославскими подрядчиками. Мертвый город строили югославы. Небезынтересен и тот факт, что директор этой конторы является одним из лидеров уже известного тебе «Союза».
— Все это действительно интересно, — вставил я свой комментарий.
— Да, но это еще не все. Дело в том, что эта контора под названием «Жилдомстройтрест» практически не использовала в строительстве свои финансы, а действовала за счет привлеченных средств.
— Извини, — снова перебил я Вику, — если тебе не трудно, приготовь еще кофе.
— А заснешь потом?
— Куда я денусь, — успокоил я ее.
Вика вышла на кухню, а я снова закурил и тупо уставился в телевизор — звук, чтобы не мешал, был приглушен. Местное телевидение передавало новости. Мой приезд совпал с предвыборной кампанией, и сейчас шел репортаж об одном из кандидатов в мэры. Из комментариев я понял, что этот кандидат в данное время мэр, но метит на второй срок. Это был высокий, довольно симпатичный мужчина, но что-то в его облике было отталкивающим. Вроде бы все хорошо, и говорит красиво и уверенно, и улыбочка — куда там голливудским звездам… И тут он сделал ошибку, показавшую истинное лицо кандидата. Спускаясь с трибуны, охранники мэра допустили промашку, и между ними и объектом охраны образовалась небольшая щель, в которую тут же проскочила скромно одетая женщина лет пятидесяти. Подбежав к мэру, она коснулась его руки. Мэр, он же кандидат, дернулся назад, а на его лице появилась пренебрежительно-испуганная гримаса, точно его коснулась не работница одного из заводов, а какая-нибудь прокаженная. Но, видимо, вспомнив, что на него устремлены объективы камер, мэр спохватился и нацепил на свою физиономию маску радушия и внимания. И тут… Я невольно подался вперед. В толпе мэров-ских прихвостней мелькнуло очень знакомое мне лицо — это было лицо человека, которого я не видел уже много лет и, сказать честно, не горел желанием увидеть. Этим человеком был в прошлом мой дружок Дубак Паша. Лицо попало в камеру на долю секунды, и то только потому, что телохранители, отодвигая оператора в сторону, случайно развернули камеру вбок.
Я успел выкурить сигарету, прежде чем вернулась Вика. Она вошла в комнату, неся в руке чашку с дымящимся напитком. Поставив ее передо мной, она снова уселась в кресло, подобрав под себя ноги.
— Эти средства, — начала она без вступления, — брались у других фирм. Естественно, заключались договора и обещались большие проценты после продажи жилья, хотя изначально было ясно, что это жилье никогда продаваться не будет.
— Так зачем же они давали деньги?! — пораженно воскликнул я.
— В этом-то и вся соль — кто-то их обязал. Кто-то, обладающий властью. Некоторые директора попытались возмутиться и потребовали свои деньги обратно…
— Их потом нашли кого подо льдом на зимней рыбалке, кому кирпич на голову упал… — высказал я догадку.
— Я смотрю, ты зря времени не терял и уже достаточно хорошо ориентируешься в нашей обстановке, — подтвердила мое предположение Вика.
— Я за прошедший день уже слышал о таинственном руководителе, так, может, хоть ты меня просветишь на этот счет.
— Нет, — огорчила меня она, — я тоже не знаю, кто он. Могу добавить одно: я как-то осторожно закинула удочку своему главному редактору по поводу Мертвого города, так его чуть кондратий не хватил. Когда же он отдышался, то недвусмысленно мне намекнул, что, если я даже моргну в ту сторону, где находится этот город, он меня уволит в течение одной секунды и даже быстрее. Все, — сказала она, поднимаясь с кресла, — давай отдыхать, а утром я покажу тебе все бумаги, которые собрал твой отец. Спокойной ночи, — уже возле дверей произнесла она и выключила свет.
* * *
Спал я как убитый. С той лишь разницей, что убитым не снятся сны. Но то, что снилось мне в ту ночь, лучше бы не снилось вообще. Мне привиделось, будто я упал в какую-то пропасть, а мне на грудь свалился огромный валун, и я с трудом мог дышать. Лежа на спине, я смотрел в голубое небо, ожидая, что мои ребра под тяжестью каменной глыбы прогнутся и проткнут легкие… И наконец я проснулся и открыл глаза, но это никоим образом не улучшило моего самочувствия и не облегчило дыхания.
На моей груди, положив на нее лапы, а на них голову, которая размерами не уступала ведру, возлежал Майк. Я боялся пошевелиться и судорожно думал о том, что же предпринять в такой ситуации. Но кроме того, что нужно позвать хозяйку, ничего не придумал.
— А-а-а, — почти беззвучно раскрыл я рот крик не получился. Я повторил попытку, на этот раз немного громче. Торчавшее на ведерной морде ухо шевельнулось, как локатор, уловивший сигнал вражеского самолета. Этот достойный потомок собаки Баскервилей поднял голову и нежно, как на свою любимую косточку, посмотрел на меня. Я решил возмутиться и, стараясь сохранять твердость голоса, произнес:
— Пшел отсюда.
Дог шевельнулся, отчего все мои внутренности, как мне показалось, превратились в однородную массу, а ребра жалобно взвизгнули.
— Ты что, одурел?! — неожиданно раздался до ликования знакомый голос. — А ну слезай и быстро на место!
Пес нехотя поднялся, упираясь передними лапами в мою грудь, и тут я совсем перестал дышать, так как мои легкие отказались работать; кроме того, мне показалось: нажми он чуточку сильнее — и во мне появятся два дополнительных отверстия. Пес спрыгнул на пол, но, сделав шаг к двери, обернулся и взглянул на меня с сожалением. Потом зевнул, облизнулся и медленно с чувством собственного достоинства вышел.
— Если бы ты еще чуток задержалась, я бы его укусил, — храбро прорычал я, вставая с дивана и растирая свою измятую грудь.
И тут мои глаза наконец наткнулись на Вику — прижав руки к животу и согнувшись, она беззвучно хохотала.
— Тебе что, плохо? — участливо спросил я. После моего вопроса она еще больше согнулась.
Первым делом я дотянулся до телефона и набрал домашний номер Дучи. Как я ни пытался дозвониться ему ночью — ни дома, ни в кабинете его не застал. На сей раз мне повезло, и Дуча снял трубку, в телефоне что-то щелкнуло. «Похоже на определитель, настроенный на включение при подъеме трубки», — отметил я про себя, а вслух сказал:
— Ты чего не на работе? Время уже девять часов.
— А пошли они все… сам знаешь куда. Почти всю ночь мне мозги полоскали, и не столько самим поджогом, сколько тебя к нему прилепить хотели. В конечном итоге я швырнул корочки и пушку на стол, сказал им все, что о них думаю, и ушел. Ты бы видел их рожи, когда я ствол из кобуры выдернул. Хохол с перепугу чуть под стол не свалился… Погань вонючая.
— Это ты, конечно, зря, — посочувствовал я ему.
Ну и что теперь?
— А ничего. Пока тебе помогу, а там, глядишь, и Камбала очухается.
— Ну и отлично, тогда запрягай свою колымагу и дуй ко мне.
— Нет проблем, только куда ехать?
— Давай часа через полтора к танку. Там где-нибудь припаркуйся, я сам подойду. Только «хвосты» проверь, — предупредил я его.
— Не боись, буду вовремя.
Я повесил трубку и отправился в ванную, потом меня ждал легкий завтрак. Затем Вика дала мне собранные отцом документы, и я потратил около часа на их изучение. Сделав на клочке бумаги пометки для памяти, я вернул документы Вике. Подтянул поближе стоявший тут же на кухонном столе телефон и позвонил к себе домой. Дед был у нас и моментально снял трубку. Услышав мой голос, он с грустью сообщил, что мать еще очень плоха и к ней никого не пускают. Я попросил его собрать чего-нибудь из еды и питья, а я скоро заеду, и мы съездим на кладбище. Положив трубку, стал собираться.
Когда я приблизился к памятнику, Дуча уже был там: открыв капот, ковырялся в движке.
— Чего, сдохла старушка? — пошутил я и тут же пожалел об этом.
— Пока нет, — вынырнув из-под крышки, ответил он. — Сам понимаешь — если я хоть на секунду ее упущу, то останусь без машины, а мне без колес никак нельзя.
— Ладно, заводи свою колымагу, и двинем ко мне, заберем дядю Толю и съездим на кладбище.
