– Кало, Галдо! – сказал отец Цеппи. – Будьте добреньки, позаботьтесь о дверях, а?
Мальчики поставили медную чашу на пол и подошли к одному из гобеленов. Совместными усилиями они отодвинули его в сторону и потянули за ржавые рычаги, скрывавшиеся за ним. В стенах святилища заскрежетал какой-то огромный механизм, и двойные двери храма, распахнутые наружу, начали медленно закрываться, скребя по каменным плитам. Когда створки наконец сомкнулись, алхимический шар внезапно вспыхнул ярким светом.
– А теперь, – промолвил священник, опускаясь на колени между грудами своих цепей, – подойди ко мне, Локк Ламора. Проверим, есть ли у тебя способности, необходимые для служения в этом храме.
Стоя на коленях, он был почти одного роста с Локком. По призывному знаку священника мальчик приблизился и выжидательно остановился. Отец Цеппи наморщил нос:
– Чую, твой бывший хозяин по-прежнему не брезглив к скверному запаху своих подопечных. Впрочем, не важно: телесные запахи – дело поправимое. А сейчас дай-ка мне руки, вот так… – Цеппи мягким, но решительным движением поднес ладошки Локка к своему лицу и положил на белую шелковую повязку. – Так… теперь закрой глаза и сосредоточься… хорошенько сосредоточься. Пусть все твои добродетельные мысли всплывут из глубин ума, пусть тепло твоей благородной души истечет из твоих невинных рук. Да, да… вот так…
Со смешанным чувством испуга и любопытства Локк наблюдал, как по морщинистому лицу отца Цеппи расплывается выражение восторга и рот приоткрывается в счастливом предвкушении.
– Да, да… – хриплым от волнения голосом прошептал священник. – У тебя и впрямь есть способности… особый дар… я чувствую его… Мне кажется, сейчас… ах, сейчас свершится чудо!
В следующий миг Цеппи резко запрокинул голову, и Локк испуганно отпрыгнул назад. Гремя цепями, священник вскинул руки к лицу и картинным жестом сорвал повязку. Мальчик отшатнулся, ожидая увидеть страшные пустые глазницы, однако, к несказанному своему удивлению, увидел самые обычные глаза. Цеппи страдальчески зажмурился от света алхимического шара и потер веки костяшками пальцев.
– О-хо-хо-хо! – прогремел он затем, простирая руки к Локку. – Я исцелен! Я! Снова! Вижу!
Уже второй раз за вечер маленький Ламора застыл на месте с разинутым ртом, не зная, что и сказать. Мальчишки в балахонах сдавленно захихикали у него за спиной, и Локк подозрительно сдвинул брови.
– Так вы… не слепой вовсе, – медленно проговорил он.
– А ты малый смекалистый! – вскричал священник, вскакивая на ноги с такой резвостью, что в коленях у него что-то влажно хрустнуло. Он взмахнул закованными в кандалы руками, точно птица, собирающаяся взлететь. – Кало! Галдо! Снимите с меня эти чертовы железяки, и давайте скорее перечтем благословенные дары дня минувшего!
Мальчишки подбежали к нему и что-то сделали с кандалами (что именно – Локк не понял), после чего оковы разомкнулись и с резким лязгом упали на пол. Цеппи осторожно потер запястья, мертвенно-белые, как мясо свежей рыбы.
– Да вы и не священник вовсе! – поразился Локк.
– О нет, – возразил Цеппи, продолжая растирать постепенно розовеющие запястья. – Я именно что священник, просто служу не Переландро. И послушники мои служат не Переландро. И ты будешь служить не Переландро. Поприветствуй Кало и Галдо Санца, Локк Ламора.
Мальчики откинули капюшоны, и Локк увидел, что они близнецы, годом-двумя старше его и гораздо здоровее на вид. Смуглолицые и черноволосые, как чистокровные каморрцы, но с длинными, чуть крючковатыми носами, для каморрцев нехарактерными. Насмешливо улыбаясь, братья взялись за руки и одновременно поклонились Локку в пояс.
– Э-э… привет, – неуверенно произнес Локк. – И кто из вас кто?
– Сегодня я Галдо, – ответил один из них.
– А завтра я буду Галдо, – сказал другой.
– Или, может, мы оба захотим быть Кало, – добавил первый.
– Со временем, – вмешался в разговор отец Цеппи, – ты научишься различать этих негодников по количеству вмятин, оставленных моим башмаком на их задницах: один из них всегда умудряется опережать другого. – Он встал за спиной Локка и положил ему на плечи тяжелые широкие ладони. – Знакомьтесь, балбесы, это Локк Ламора. Как вы поняли, я только что купил его у вашего прежнего благодетеля, хозяина Сумеречного холма.
– Мы тебя помним, – сообщил предполагаемый Галдо.
– Ты из Горелища, – подхватил предполагаемый Кало.
– Отец Цеппи купил нас вскорости после того, как ты вступил в братство… – ухмыляясь, сказали они хором.
– Хватит валять дурака! – царственным тоном перебил священник. – Вы двое только что вызвались приготовить ужин. Груши и жареная колбаса. Вашему новому брату – двойная порция. Живо за дело! А мы с Локком займемся пожертвованиями.
Хихикая и размахивая руками, близнецы бросились к занавешенному дверному проему и скрылись в нем. Локк услышал, как они топочут, спускаясь по какой-то лестнице. Потом отец Цеппи знаком велел мальчику сесть подле чаши с деньгами.
– Сядь, дружок. Давай поговорим о наших делах. – Священник уселся, скрестив ноги, на сырой пол и задумчиво воззрился на Локка. – Твой бывший хозяин сказал, что ты неплохо знаешь счет. Это правда?
– Да, хозяин.
– Не называй меня «хозяин». Терпеть не могу, аж зубы сводит и яйца скукоживаются. Называй просто «отец Цеппи». А теперь давай посмотрим, как ты переворачиваешь чашу и пересчитываешь все монеты.
Локк попытался опрокинуть медный сосуд набок и сразу понял, почему Кало и Галдо пришлось тащить его вдвоем. Подавшись вперед, Цеппи подтолкнул чашу снизу, и ее содержимое высыпалось на пол рядом с Локком.
– Чем чаша тяжелее, тем умыкнуть труднее, – усмехнулся мужчина.
– Как вы можете… как вы можете притворяться священником? – спросил Локк, раскладывая целые и ломаные медяки по разным кучкам. – Неужто совсем не боитесь богов? Гнева Переландро?
– Боюсь, конечно. – Цеппи прочесал пальцами лопатистую косматую бороду. – Очень даже боюсь. Но я и в самом деле священник, только служу не Переландро. Я посвященный служитель Безымянного Тринадцатого бога – Хранителя воров, Многохитрого Стража, Великого Благодетеля, Отца уловок и плутней.
– Но ведь… богов всего двенадцать.
– Просто диву даешься, сколь широко распространено сие прискорбное заблуждение. Представь, что у Двенадцати богов есть младший брат – паршивая овца в семье, так сказать. Этакий негодник, покровительствующий ворам, как ты да я. Хотя Двенадцать старших не позволяют упоминать вслух имя Тринадцатого, все они сыздавна относятся снисходительно к забавной разновидности беззакония, которой он ведает. Вот почему старых притворщиков вроде меня, незаконно занявшего храм почтенного бога Переландро, не поражает молния и не разрывает на части толпа.
– И вы священник этого… Тринадцатого?
– Именно так. Священник воров и сам вор. Такими же священниками однажды станут Кало с Галдо – да и ты, возможно, если стоишь хотя бы тех нескольких жалких медяков, что я за тебя заплатил.
– Но если… – Локк вытащил из груды монет кошелек Воровского наставника (ржаво-красный кожаный мешочек) и протянул священнику. – Если вы заплатили за меня, почему мой бывший хозяин оставил вам такое щедрое пожертвование?
– О, будь уверен, я заплатил за тебя, хотя и сущую мелочь. А это не пожертвование. – Цеппи развязал мешочек и вытряхнул на ладонь содержимое – акулий зуб длиной с большой палец Локка. – Видал такой когда-нибудь?
– Нет. А что это?
– Метка смерти. Зуб волчьей акулы – личный знак капы Барсави, повелителя твоего бывшего хозяина. И нашего с тобой повелителя, коли на то пошло. Означает же метка смерти, что ты настолько туполобый, бестолковый и упрямый мальчишка, что твой бывший хозяин пошел к капе и получил у него разрешение тебя убить.
Цеппи ухмыльнулся с таким видом, будто рассказал всего лишь непристойный анекдот, и ничего больше. Локк невольно содрогнулся.
– Не повод ли это остановиться и подумать, дружок? Посмотри внимательно на этот зуб, посмотри хорошенько. Он означает, что за право тебя убить уже заплачено. В придачу к тебе я купил у твоего бывшего хозяина и твою метку смерти. А стало быть, даже если сам герцог Никованте завтра усыновит тебя и объявит своим наследником, я все равно смогу размозжить тебе башку, а самого приколотить к столбу – и никто во всем городе даже пальцем не шевельнет, чтобы мне помешать.
Цеппи проворно сунул акулий зуб обратно в красный мешочек, а мешочек повесил Локку на шею.
– Будешь носить его, пока я не разрешу снять или не воспользуюсь правом, которое он мне дает, – вот так! – Он чиркнул в воздухе двумя пальцами, наставленными на горло Локка. – Носи его на теле под рубахой как напоминание о том, что сегодня ты, считай, чудом избежал смерти. Будь твой бывший хозяин чуть менее жаден и чуть более мстителен, ты бы уже плавал в заливе с перерезанной глоткой.
