дикой малины. Присел на четвереньки и, выбрав удобное место обзора между ветками, стал наблюдать.
Машина с открытым багажником стояла возле западной стены дома. Возле нее лежал хорошо знакомый Панкрату человек. Это был семеновский скотник, неоднократно приносивший строителям молоко. Панкрат сразу узнал его по лысому черепу и несменному темно-синему заляпанному комбинезону. Скотник был связан, во рту его был кляп из какой-то белой тряпки.
Все последующее показалось Суворину сплошным кошмаром. На пороге дома появился «Дени де Витто» и сообщил пленнику:
– Ты, урод, весь багажник мне испоганил! Амбре такое, подойти невозможно. Теперь машину продавать придется.
Он поднял руку с пистолетом. Звука не последовало. Вместо этого внезапно пронесся легкий ветер, растрепавший листья и зашуршавший в хвое. Но по тому, как дернулось тело скотника, Панкрат определил, что дело сделано. Не спуская глаз с толстяка, наблюдавшего за конвульсиями пристреленного человека, он тихо вышел из кустов, бесшумно, так, что позавидовали бы племена навахо, приблизился к толстяку и, вложив в удар всю ненависть, скопившуюся за этот жуткий день, треснул его колом по затылку. Глухо охнув, «Де Витто» сначала рухнул на колени, потом упал ничком. Отшвырнув кол, Суворин бросился к машине. Дверца со стороны водителя была приоткрыта. Внутри никого не было и действительно попахивало навозом. Салон, по-видимому, проветривали. Панкрат сел на место водителя. Ключи были на месте. Мотор взревел, «Landcrooser», дав задний ход, резко развернулся и на глазах у выскочивших из дома изумленных француза и немца понесся по лесной дороге в сторону шоссе.
– Ich sagte ja dab die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird! (Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту!) – завопил немец.
– Tiens! (Вишь ты!) – изумленно произнес француз. – Oui! Volia les caprices de la fortune! (Да! Вот колесо фортуны!).
– Voulez vous dien! (Поди ты к…!) – злобно по-французски огрызнулся немец.
– Merci, – огрызнулся и француз и уже спокойнее добавил: – Soyez tranquille, comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou (Будь спокоен, как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву).
Это был конец августа, роскошного летнего месяца со все еще высоким чистым небом, багрянцем листьев, жемчужной паутиной и вселенской грустью по уходящему теплу.
* * *
Поздно вечером Суворин, вытащив на всякий случай из постели своего соседа, полковника ГРУ в отставке, и пытаясь по пути получить у него консультацию, доставил «Landcrooser» в Московский УБОП. Через десять минут в кабинете начальника управления полковника Звягинцева он уже писал заявление с изложением происшедших за день событий. Единственно, о чем умолчал Панкрат, – о мотиве преступления международной троицы – медальоне Анэс, который он обнаружил в бардачке «Landcrooser» и который спрятал в нагрудный карман кожаной куртки одного из преступной троицы. Суворин одолжил ее, чтобы спрятать медальон. Ведь эта вещь все равно без дела лежала на переднем сиденье рядом с водительским местом. А на нем в тот момент были только жутко грязные джинсы и легкий джемпер с несколькими дырами.
Глава 3
Панкрат Суворин не знал, сколько времени он блуждал по темным московским улицам, срезая путь и запутывая следы в случае возможной слежки, пока не вышел на Кольцевую дорогу. Мимо, бешено гудя, проносились автомобили. Черный джип, с трудом объехавший его, скрежеща шинами, съехал на обочину и остановился. Дверь с водительской стороны распахнулась, и к нему подбежал высокий бородатый мужчина средних лет.
– Урод тупой, мать твою! Давно наркотест проходил? – он ухватил Суворина за плечи и тут же сник.
Тот, на кого обрушился праведный гнев, был похож на загнанного зверя. Глаза его метались из стороны в стороны, рот дергался, а по лицу текли слезы.
– Может, помочь чем? – растерялся водитель джипа и ослабил хватку.
– Помочь? – Суворин зашатался и начал смеяться безумным, похожим на лай, смехом.
– Пошли отсюда! – бородатый отпустил плечи Панкрата и, крепко взяв его за руку, потянул к машине. – Если у тебя беда, так о других что, уже и думать не надо?! Пусть гибнут, калечатся?! Пошли отсюда! – повторил он.
За это время мимо них, ожесточенно гудя и объезжая, проехало уже несколько машин. И старый «уазик» промчался так близко, что бородач инстинктивно отшатнулся. И, увлекая за собой Суворина, свалился в канаву.
– Ну что, брат, приехали? – теперь рассмеялся уже он. Быстро поднялся и, отряхнув штаны, протянул Панкрату руку. Тот поднял распухшие красные глаза и посмотрел на него взглядом человека, который его только что увидел.
– Ну вот, уже лучше, – улыбка спасителя спряталась в густой бороде. – А то нашел место где страдать. Поехали, я подвезу тебя, куда нужно.
– Мне в сторону Смоленска.
– Куда скажешь, туда и подвезу, – согласился водитель джипа, и мужчины направились к его машине.
– Вам какой Бог по душе, новый или старый? – спросил вдруг Суворин, когда джип набрал уже солидную скорость.
– Ну теперь все ясно, – хмуро произнес бородач. – Еще одна жертва аутотренинга. То-то я смотрю: человек вроде приличный, куртка дорогая, а ведет себя как зомби. И что за народ! Какие на хрен аутотренинги! Мы же не американцы. У нас менталитет не тот. Разве можно русскую сущность в скафандр засунуть? – он достал из бардачка сигареты, закурил и передал пачку Суворину.
– Так какой? – настаивал тот.
– А что значит новый или старый?
– Новый – тот, который учит бесплатные обеды раздавать.
– А старый?
– Тот, который говорит платить оком за око.
– Иную тварь, конечно, проучить не мешает, – философски заметил бородач, выпуская облако дыма. – Но тот, кто бесплатные обеды раздает, мне как-то ближе.
– И мне сегодня утром был… – Панкрат вытащил из пачки сигарету и закурил.
– Знаешь, что я тебе скажу? – бородач бросил быстрый взгляд на попутчика. – День у тебя был тяжелый. Ты плохо выглядишь. И даже, если произошло что-то ужасное, все равно ты должен поспать. Я говорю тебе это как врач.
– Вы правы, – согласился Панкрат. – В голосе его зазвучали спокойные нотки. – И я вам очень признателен. А сейчас, если можно, остановите возле того указателя. Мне нужно выйти.
– Так
