– Нет, – ответил Войтович. – Ребята уже почувствовали вкус денег. Либо они найдут нового управляющего, либо сами станут заниматься распространением. И то, и другое внесет хаос в общее положение вещей, создаст ненужные разговоры и лишнюю деятельность. Послезавтра, когда Наумов со своей командой будет брать груз, ты, Ирма, и твои люди закроете лабораторию.
– Это НИИ. Я не смогу тихо уничтожить госучреждение, – возразила Ирма.
– Плевать на шум, – сказал Авилов. – Органам давно известно, что во многих исследовательских институтах химики доводят до ума импортные полуфабрикаты, а то и свои производят. Цель уничтожения – показательная акция. Для всеобщего ознакомления, чтобы отучить других от привычки проявлять инициативу в вопросах, в которых они некомпетентны. Продемонстрировать, так сказать, что излишняя независимость опасна для жизни.
Войтович поднял руку вверх, прекращая этот поток слов.
– Поезжай, Сережа, к Наумову, – сказал Войтович. – Предупреди, что планы меняются, а то наш подполковник в штаны наложит, когда увидит Шерера в порту. Еще наделает глупостей.
Авилов достал из кармана телефон, но, вспомнив, что в комнате нет связи, вышел за дверь.
– Что-то ты сегодня разошлась, любовь моя.
Войтович поднялся и подошел к креслу, на котором сидела Ирма. Он с нежностью провел пальцами по теплой шее и улыбнулся, почувствовав, как она вздрогнула и сжалась всем телом.
– Не здесь, – неуверенно сказала она, но вдруг быстро поднялась и повернулась лицом к Войтовичу.
– Поужинаешь с нами? – спросил он, резко прижав Ирму к себе.
– А Рита не убьет меня вилкой? – рассмеялась она.
– Уже два дня она ведет себя как образцовая дочь, – сказал Войтович. – Сегодня даже завтрак мне приготовила.
– Неужели взялась за ум?
– Мало верится, – прищелкнул языком Войтович. – Усыпляет бдительность.
– Дай ей шанс. Рита – хорошая девочка, но очень избалованна. Мои родители не окружали меня таким вниманием и не потворствовали желаниям.
– Поэтому ты превратилась в сучку? – поддразнил Ирму Войтович, зная, что та не обидится.
– А ты престарелый кобель, который без стыда запрыгнул в постель к похотливому прибалтийскому тормозу, – залилась смехом Ирма. – Так ведь Рита о нас отзывалась?
* * *
Авилов с трудом нашел свободное место на улице Жуковского, чтобы припарковаться. Ругая Наумова, который всегда назначал встречи в центре, где было большое скопление людей, среди них можно легко затеряться, он вышел из машины и направился к Итальянскому мосту. Известный любитель архитектуры, Наумов утверждал, что питает особую слабость к старинным мостам, но на самом деле он боялся замкнутых пространств и пустынных мест, поэтому неохотно соглашался на путешествие к окраине Питера. Наоборот, всячески отказывался. Поэтому встречи редко проходили наедине. Даже страх быть застигнутым врасплох не останавливал Наумова. Впрочем, показаться в обществе Авилова он не боялся. Никому не известный мелкий бизнесмен не вызывал подозрений, а неприметная внешность обоих позволяла раствориться в толпе без каких-либо усилий.
Игорь Борисович Наумов в легкой куртке серого цвета и в такого же цвета брюках стоял на мостике и смотрел в сторону Спаса на Крови. Вид у него был такой, будто он впервые видит храм, а не живет в этом городе с рождения. Создавалось впечатление, что и затылок его пребывает в высшем удовлетворении, а душа вовсе парит над каналом, не желая возвращаться в хилое тело своего носителя. Авилов усмехнулся, так как Наумов каждый раз встречал его одинаковым выражением лица. Восхищение и умиротворение.
– Задолбался тебя ждать, – вместо приветствия произнес Наумов, протянув руку.
Авилов хмыкнул. Наумов, как никто другой, умел говорить отвратительные слова с милой улыбкой на лице. В этом был весь подполковник: уравновешенный, мягкий, не склонный к конфликтам – таким он преподносил себя в управлении; изворотливый, корыстный и злопамятный, когда дело касалось внерабочей деятельности.
Изложив причину встречи, Авилов оперся руками о перила и наклонился вперед, к воде, терпеливо ожидая ответ.
– Жестко действует Войтович, – сказал Наумов и издал непонятный звук губами. – Ну, бог с ним. Как сказал, так и сделаем. Нам это еще на пользу пойдет. Генерал Махов объявил «крестовый поход» против наркомафии. Эта операция его порадует. Будет подарком к пенсии.
– Когда он уходит? – вяло поинтересовался Авилов.
– Несколько месяцев осталось, – усмехнулся Наумов.
– Пройдемся? – предложил Авилов. – Не могу уже смотреть на воду.
Наумов неспешно двинулся вперед.
– Сергей, скажи, не боишься, что Ирма и тебя уберет, если вдруг неумело сработаешь? Уж больно резвая девица, а в нашем деле промахи не исключены.
Авилов не ответил на вопрос, который уже много раз задавал самому себе. Но не потому, что не знал ответ, а потому, что он был слишком очевиден, чтобы произносить его вслух.
– Помнишь, как она с теми москвичами разобралась?
Авилова передернуло от воспоминаний о крови, которой был залит весь склад, где тихо расстреляли группу из семи смельчаков, имевших наглость вторгнуться в «восточный маршрут» поставки героина в город. После массового уничтожения тела сожгли вместе со складом. Операцией руководила Ирма, и прошла она так же гладко, как и любая другая, за которую та отвечала.
– Ладно, черт с ней, с бабой, – сказал Наумов. – Какая разница, что она вытворяет, если все идет по плану. Все ведь в силе?
– Если бы что-либо изменилось, меня бы здесь не было.
Они подошли к одной из многочисленных кофеен.
– Оставлю тебя здесь, – сказал Наумов. – Вижу, хочешь зайти, у меня же нет времени. Встретимся после операции. Оговорим дальнейшие действия.
– Согласен. – Авилов похлопал Наумова по плечу и направился к кафе.
У двери он обернулся, пытаясь в толпе увидеть серую курточку подполковника, но его уже не было видно. Авилов усмехнулся резвости Наумова и вошел в заведение. Где-то внутри некий голосок нашептывал ему об осторожности. Тоненькой ниточкой его опутывал страх перед возможной неудачей. Ведь если их план с Наумовым даст осечку, то Ирма лично нажмет на курок. Но если все пройдет так, как задумано, то госпожа Пейве окажется в том же положении, в которое ставила неудачников, имевших несчастье перейти ей дорогу.
Глава 3
Больше всего Ирме не хватало возможности побыть наедине с собой. В сущности, она была одиночкой, и постоянное присутствие кого-либо рядом раздражало и вносило нервозность в ее замкнутый мир. Много слов, много действий, вечное напряжение, ежесекундная мобилизация мыслей и эмоций – все это заставляло тратить много энергии. Восполнить ее помогало одиночество, пусть и короткое, но оно было жизненно необходимым. В свою квартиру она никого не пускала, даже с Войтовичем они встречались либо у него, либо в гостинице. Поэтому каждый раз, оказываясь на пороге своего дома, Ирма окуналась в атмосферу, в которой ощущалось только ее присутствие. Она давно научилась быть жадной и отказывалась делить свой мир с кем-либо. Ни цветов, ни животных в ее доме не было. В них Ирма не нуждалась, как и в остальных милых вещицах, которые непременно украшают быт каждой нормальной женщины, ориентированной на уют. Уют Ирмы выражался в тишине. Конечно, через пару часов безмолвия она, как и любой другой человек, включала музыку или телевизор, но лишь для того, чтобы еще больше почувствовать, что находится в квартире одна. Чужие голоса с экрана разлетались по пустому пространству, и иногда Ирма засыпала под их гул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
