Сначала мой новый дом мне совершенно не нравился. Я слишком сильно скучала по своим маленьким братьям и сестрам, и когда я думала об огромном Бет-иль-Мтони, то Бет-иль-Ваторо казался мне переполненным людьми и очень тесным. В первые дни я постоянно спрашивала себя: «Я что, буду жить тут всегда и должна пускать мои кораблики в тазике для умывания?» Здесь не было реки Мтони, и воду приходилось брать из колодца, который был за пределами дома. Когда моя добрая мать, которая была бы рада раздарить все, что имела, посоветовала мне подарить братьям и сестрам, остававшимся в Бет-иль-Мтони, мои красивые игрушечные кораблики, которые я так любила, я не захотела и слышать об этом. Короче говоря, я узнала чувства, которых до этого не испытывала, – чувство большого несчастья и глубокое горе. Но моя мать была в своей стихии. Вместе с Хадуджи она весь день была занята планированием и выполнением домашних дел, поэтому я очень мало видела ее. Больше всех мне уделял внимание Маджид. На следующий день после нашего приезда он взял меня за руку и показал мне все свое хозяйство, от верха до низа. Только я не увидела ничего, чем можно восхищаться; правду говоря, я даже горячо умоляла мою мать как можно скорее вернуться вместе со мной в Бет-иль-Мтони, к моим привычным товарищам для игр. Об этом, конечно, не могло быть и речи, в особенности потому, что она действительно была полезна на своем новом месте.
Я с радостью обнаружила, что Маджид – любитель животных и держит у себя очень много их разновидностей. Его белые кролики вызывали страх и беспокойство у моей матери и Хадуджи, потому что разрушали новый дом. У Маджида были также боевые петухи со всех концов мира; такой богатой коллекции я не видела ни в одном зоологическом саду. И у меня возникла привычка сопровождать Маджида каждый раз, когда он бывал у этих своих любимцев, а он добросердечно разрешал мне разделять его забавы. Прошло не очень много времени, и я, благодаря его доброте, стала владелицей целой армии боевых петухов, что позволяло мне гораздо легче переносить одиночество в Бет-иль-Ваторо. Почти каждый день мы устраивали смотр нашим лучшим бойцам: рабы проводили их перед нами и уносили прочь. Бой петухов – что угодно, только не скучное занятие; он полностью поглощает внимание зрителя, а все зрелище в целом поучительно, а иногда и забавно.
Позже Маджид научил меня сражаться мечом, кинжалом и копьем, а когда мы вместе уезжали за город, то упражнялись в стрельбе из пистолета и ружья. Так я превратилась во что-то вроде амазонки, к ужасу моей матери, которая была категорически против фехтования и стрельбы. Однако эти новые занятия в сочетании с полной свободой: новую учительницу мне еще не нашли – быстро улучшили мое настроение, так что мое отвращение к Бет-иль-Ваторо и одиночеству в нем стало слабеть. Я не пренебрегала и верховой ездой: евнух Месрур получил от Маджида приказ закончить обучение, которое он начал. Как я уже говорила, у моей матери было мало времени для меня, потому что ею полностью завладела Хадуджи. В результате я постепенно привязалась к одной достойной доверия абиссинке. Ее звали Нурен, и от нее я немного научилась абиссинскому языку, хотя давно уже совсем забыла его.
Мы постоянно поддерживали связь с Бет-иль-Мтони, где наши друзья принимали нас в высшей степени тепло и гостеприимно. В других случаях мы связывались с ними с помощью устных сообщений, которые передавали рабы. Люди на Востоке без труда обмениваются новостями, даже если не умеют писать. Там каждый богатый и занимающий высокое положение человек имеет нескольких рабов, хороших бегунов, которые служат специально для передачи сообщений. Такой гонец-скороход должен быть способен пробегать за день огромное расстояние, но с ним обращаются необыкновенно хорошо, и о нем хорошо заботятся. Поскольку ему доверяют самые конфиденциальные сведения, от его умения молчать и честности может зависеть благополучие его хозяев и даже больше. Случается, что такой гонец ради мести разрушает дружбу, которая длилась целую жизнь. Но мало тех, кого это побуждает научиться писать и потом до конца жизни уже не зависеть от своих рабов. Нигде слово «беззаботный» не имеет более глубокого смысла, чем в нашей стране.
Моя сестра Хадуджи чрезвычайно любила общество гостей, поэтому Бет-иль-Ваторо часто был больше всего похож на голубятню. Редко выпадал хотя бы один день за неделю, когда этот дом не был полон посетителей с шести часов утра до двенадцати ночи. Гостей, которые приходили в шесть утра и собирались остаться на весь день, встречали слуги, которые проводили их в специальные комнаты, где гости ждали до восьми или девяти часов, пока их не принимала хозяйка дома. Время между своим приходом и официальным приемом эти дамы-гостьи использовали, наверстывая упущенные часы сна в уже упомянутой комнате.
Хотя я и Маджид были очень привязаны друг к другу, я была не в состоянии так же полюбить Хадуджи. Властная и любившая находить недостатки у других, она сильно отличалась характером от своего брата, и не одна я замечала их несходство: каждый, кто был знаком с обоими, прекрасно чувствовал, кто из двоих более приветлив и любезен. Она имела склонность держаться с незнакомыми людьми очень холодно, даже оскорбительно для них и этим приобретала себе врагов вместо друзей. Все новое или иностранное внушало ей сильное отвращение. Несмотря на свое прославленное гостеприимство, она чувствовала себя очень неудобно, если какая-нибудь европейская дама просила доложить ей о себе, хотя этот визит продолжался бы полчаса или, самое больше, три четверти часа. Я должна признать, что она была хорошей, умной хозяйкой дома и едва ли оставалась без дела хотя бы на мгновение; если у нее оказывалось сколько-нибудь свободного времени, она начинала шить или вышивать одежду для младших детей своих рабов так же старательно, как в другое время работала над рубахами моего брата Маджида. Я помню, трое из этих детей были очаровательные маленькие мальчики, отец которых служил у нас архитектором. Они были на несколько лет моложе меня, но, поскольку у меня не было товарищей-ровесников, они стали моими постоянными товарищами в играх до тех пор, пока я, наконец, не познакомилась с моими остальными братьями и сестрами из Бет-иль-Сахеля.
Глава 3
Бет-иль-Сахель
Неуступчивый привратник. – Обаяние Холе. – Веранда в Бет-иль-Сахеле. – Жизнь во дворе. – Мясная лавка, кухня и кладовая вне дома. – Любовь арабов к своим лошадям. – Общественные различия за столом. – Почему Бет-иль-Сахелъ был предпочтительнее, чем Бет-иль-Мтони. – Расовая ненависть черкешенок и абиссинок друг к другу. – Куршит. – Принудительное обучение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
