не сразу понял, что она собирается сделать, пока не стало слишком поздно, и вот мы уже падаем, сорвавшись вниз с утеса. Наши крылья подхватили нас, и мы рванули в небо по огромной, крутой дуге. Завертелась далеко внизу земля; пол под ногами растаял, наши стулья теперь, словно без опоры, парили высоко в воздухе. Я ощутил, как мое сердце останавливается.
Нефрете улыбнулась мне, сбросила сенсоры и поднялась из аналогового кресла. Она направилась ко мне по воздуху, смеясь от восторга.
– Кроткий исчезнет на некоторое время, так что мы можем насладиться видом. О, теперь я знаю, почему тебе все это нравится. – Она сделала жест своему аватару, и тот молча исчез.
Разумеется, она ничего не знала о моей слабости. Она приблизилась и страстно прижалась ко мне. Но мой страх был настолько силен, что я не смог ей ответить. Я не мог представить себе ничего более ужасного, чем заниматься любовью, зависнув в воздухе на такой убийственной высоте. Более того, кожа у меня покрылась мурашками, и в горле забулькала рвота, вызванная моим страхом. Она отшатнулась от меня. Домой мы возвращались в накаленной тишине.
Когда я покидал машину, колени у меня были такими ослабевшими, что я пошатнулся; Нефрете не вышла вслед за мной на пандус. Когда я достиг устойчивого бетона Площади, пандус втянулся обратно, и шлюз зарос. Она зависла над землей, шесть золотых крыльев затрепетали, стали невидимыми из-за скорости и она унеслась ввысь. Через мгновение она пропала из виду.
Всегда буду верить, что она ждала, что я брошусь за ней и неким изящным и доблестным образом отговорю ее от предательства. Но все, на что я оказался способен, это стоять там, глядя в сторону, куда направилась Нефрете. В сторону Молтреадо.
Я подумал о «бандитах». Я вздрогнул. Мне стало интересно, сколько их из тех, что сейчас гниют в бесплодных землях, были ее братьями. Я почувствовал прилив гордости. Она всегда была восхитительно безжалостной женщиной.
Наконец мои ноги стали вновь послушными мне и понесли меня через Площадь к Терпеливой.
Я стоял в раздумиях у аналогового кресла. К креслу, с другой сторны, подошла аватара. Сегодня ее светлые волосы были скручены в тяжелый узел на затылке.
– Рада отметить, что вы не занесли внутрь меня орудий для убийств, – сказала она. – Я бы не позволила им попасть на борт, но такая воздержанность делает вам честь.
Не было смысла говорить ей, что у меня нет времени забрать их.
– Ты можешь проследить за ее машиной?
– О да. Мы оставляем в пространстве след, который медленно заживет.
– Тогда следуй за ней.
Мы вырвались с Площади, двигаясь гораздо быстрее, чем могли бы двигаться под моим управлением, если бы я лежал в аналоговом кресле. Я был рад, что этого не сделал. Если неомех могла посылать мне свои ощущения, что мешало ей читать мои мысли? Стало очевидным, что Терпеливая может управлять собой гораздо лучше, чем я. Я начал задаваться вопросом, не было ли аналоговое кресло элементом хитроумной ловушки.
– Почему ты отказываешься от полетов? – Аватара обошла кресло и встала совсем близко. Выражение этого, лишь внешне человеческого, лица было так чуждо, что я не мог его понять. – Полеты – лучшее из моих умений. Мы могли бы быстрее добраться до нее, если бы взлетели.
Я не нашелся, что ответить, хотя даже менее умное существо могло бы заметить страх на моем лице.
– До-Свидания, ваше беспокойство излишне. Позвольте, я объясню. Я контролирую расположение и состав каждой молекулы своей массы. У меня достаточно возможностей, чтобы уверенно манипулировать всей материей, расположенной в непосредственной близости от меня. Обратите внимание: вы стоите даже не покачиваясь, хотя мы совершаем невероятные прыжки. Без моей власти над материей вашего тела рывки ускорения разорвали бы вас. Я удерживаю каждую молекулу вашего тела в единстве с большей массой своего тела, и вы ничего не ощущаете. Понимаете?
Я понял, но весьма смутно:
– Это интересно, но…
– Послушайте меня! Я могу летать по воздуху, используя крылья – как вы только что видели, пропеллеры, реактивные двигатели, или я могу просто отталкиваться от массы планеты и лететь настолько быстро, насколько я смогу раздвигать воздух в стороны. Кроме того, я могу пронизывть насквозь горы, но это намного медленнее, потому что нужно раздвигать гораздо большую массу. К тому же, если я слишком быстро пролетаю сквозь камень, мои процессоры перегружаются, и я глупею.
– Я понял. Переключись на самую быструю форму, которая позволяет двигаться, не отрываясь от земли, и догоняй ее.
– Хорошо, – сказала она после долгой паузы.
Терпеливая, принявшая вид огромной серой змеи, пряталась между нескольких высоких камней, торчавших наверху высокого хребта, довольно далеко к югу от самых крайних ферм.
Ветер стих, что здесь бывает нечасто, и я видел только обрывки от серого облака пыли, которое обычно укрывало город. Молтреадо очень походил на мой родной город, с такого расстояния.
Аватара стояла рядом со мной в полости командного отсека.
– Мне бы хотелось подобраться поближе, – сказал я. – Вижу, что на площади что-то происходит. И как я мог забыть свой бинокль…
Аватара засмеялась и ее светло-голубые глаза округлились от веселья. С каждым часом аватара становилась все более эмоциональной, словно Терпеливая стремительными темпами училась человечности. Теперь чувства брали верх в этих глазах, и заставляли в унисон им подрагивать розовый рот.
Она сделала жест рукой в сторону иллюминатора, и мы словно по воздуху понеслись к далекой площади, пока я не увидел неомех Нефрете, готовящегося к отпочкованию нового неомеха, его охраняла дюжина братьев Нефрете.
Я наблюдал несколько минут, но не мог разглядеть ее. Я повернулся к аватаре.
– Можешь ли ты лететь под землей так же легко, как сквозь гору?
– Да, но только немного быстрее. – Проблеск чего-то, похожего на испуг, мелькнул на чуждом, белоснежном лице.
Я вдруг вспомнил, что она создавалась, как временная аватара. Терпеливая никогда не спрашивала меня, в какой другой ее форме я еще хотел бы ее увидеть. Я задумался, означает ли это что-нибудь. Я провел не одну неделю с неомехом и теперь думал о нем как о женщине по имени Терпеливая, которая жила в волшебной колеснице. Я редко вспоминал, что на самом деле она являлась всего лишь отростком во внутренностях машины.
– Вот что мы сделаем, – сказал я. – Мы пролетим под землей,
