И вот сейчас эти настойчивые звонки. Зачем? Приезжай… и не объяснила ничего.
Эта мысль мигом вернула Тумасова в сегодняшний день, и Павлу опять стало настолько не по себе, что он резко выдернул шнур радио из розетки.
На окне кухни висели пыльные желтые шторы. Они давали желтоватый отблеск на стену, где висел большой плакат с Сильвестром Сталлоне.
Это был старый, подаренный одной из подруг Павла постер. Несмотря на то, что он висел уже много лет, Павлу нравилось смотреть на него, словно подзаряжаясь некоей энергетикой, исходившей от портрета.
Рядом с постером болтался на гвоздике пожелтевший лист плотной мелованой бумаги. На нем рукой Павла, в несколько кривоватых столбиков были написаны трехзначные и четырехзначные числа. Некоторые из них были зачеркнуты. Рядом висела привязанная за ниточку шариковая ручка.
Павел, помедлив, протянул руку и одним рывком содрал листок. За ним оказался замаскированный тайник, в котором лежала некоторая сумма в рублях и долларах на случай непредвиденных обстоятельств.
Вот и наступили непредвиденные обстоятельства.
Большую часть своих гонораров Павел хранил в двух серьезных, солидных банках. Проценты в них были не сверхвысокие, но Павел предпочитал стабильность. Кстати, вот еще нарисовалась проблема, подумал Павел — деньги лежат на срочных вкладах, а их надо будет резко вынимать перед тем, как исчезнуть. Тут будут финансовые потери, конечно. Ладно, это надо будет как следует обмозговать попозже.
Тумасов твердо решил ехать в Баку. Учитывая полученный ранее аванс от Грифа, в общей сложности на руках у него было более двадцати тысяч долларов. Он чиркнул спичкой и поджег листок. Его стало быстро пожирать жадное желтое пламя. Павел бросил листок в пепельницу и подождал, пока он не сгорит дотла. Все. Пора собираться.
Он взял с полки пачку «Мальборо», распечатал ее и закурил первую за день сигарету. Надо будет по прибытии, освоившись, все-таки постараться узнать подробнее о Дроздове и лысом старике, сделавшем ему заказ на Акбарова. А затем потихоньку решать эту проблему. Тут нужен сильный покровитель, вопрос сам по себе так просто не решится. Тумасов надеялся на помощь от знакомых отца, в прошлом обкомовского работника среднего звена.
В то время, как Павел собирал вещи в дальнюю дорогу, Дроздов приехал на встречу с Грифом.
Марк Израилевич ждал его в доме на Варшавском шоссе, в квартире, в которую можно было попасть только через кишкообразный коридор с десятком дверей, принадлежащих жилищно-эксплуатационной службе района. Несмотря на то, что на нужной двери висел увесистый замок и табличка: «Очистительная. Посторонним вход воспрещен», она открылась сразу же, как только Игорь подошел к ней вплотную. Явочное помещение было оборудовано очень солидно, в том числе и телекамерами и компьютерной системой охраны.
Марк Израилевич, в черной рубашке и джинсах, пожал руку Дроздову и пригласил его к журнальному столику с напитками. Сели в кресла, поглядывая друг на друга. Толстый налил себе пива.
— Говорят, ваши люди упустили Стрелка. — начал без предисловий Гриф.
Дроздов хлебнул пива, икнул, поморщился.
— Говорят, он уложил двоих бойцов, которые были посланы за ним, — продолжал Марк Израилевич будничным тоном, — и исчез.
— Я никак не ожидал… — начал Дроздов, но осекся.
— Говорят, он протаранил одного из них машиной, возможно был ранен при этом, — неторопливо продолжал Гриф. — а еще он утром выкинул вашего человека из своей квартиры. Это любительство, знаете — ли.
Игорь допил пиво, глянул в проницательные иронично — спокойные глаза Марка Израилевича.
— Да, это все так, но мы ищем, паспортные данные его у нас есть.
— Ищут пожарные, ищет милиция, — сердито отчеканил Гриф, — если милиция его найдет раньше нас, может все дерьмо всплыть.
Он крякнул, откинулся в кресле.
— Я направил людей на вокзалы и в аэропорты. — Дроздов отчитывался словно прилежный ученик перед учителем. — Пробиваем его контакты здесь, в Москве.
Марк Израилевич покачал головой:
— Чеченцы тоже ищут…, в том числе и через свои связи в милиции.
Дроздов молча выпил еще бутылку пива, закусил бутербродом с сыром, отодвинул тарелку.
— Марк Израилевич, вы знаете меня достаточно хорошо… это дело нескольких дней.
Гриф налил себе минералки, залпом выпил и посмотрел на Дроздова сквозь бокал.
— Вообще-то, если Стрелок заговорит, можешь и сойти с дистанции. У меня — то будут только не слишком большие неприятности, а вот тебя могут вообще сдать чеченцам с потрохами. Сбросить балласт, так сказать. Думаю, они захотят по душам переговорить с человеком, причастным к убийству их земляка.
Дроздов вздрогнул, затем кривовато улыбнулся:
— За пару дней управимся… тем более если он ранен…
— Будешь звонить мне по этому телефону, — Марк Израилевич протянул листок бумаги, — но только из автомата. Сорок восемь часов тебе сроку. А дальше как говорится, тишина.
Глава пятая
Собираясь в дорогу, Павел переоблачился в одеяние попроще: черно-зеленый «адидасовский» спортивный костюм, поверх — жесткая кожаная куртка, ну и кроссовки «Найк». Так сподручней, судя по тому, что произошло сегодня утром и что могло ожидать впереди. Надо же! Уже вечер! — взглянул в окно Павел.
Из города Павел на всякий случай выбирался на попутках. Многие, правда, уворачивались, визжа покрышками, стоило ему попасть в свет фар.
Наконец, благодаря одному разбитному дальнобойщику, Павел добрался до Твери, где сел на проходящий поезд в Санкт-Петербург.
Посадка в аэропорту Пулково на рейс до Баку прошла без проблем. Удобно устроившись в кресле, Павел какое-то время смотрел в окно иллюминатора, а затем у него стали слипаться глаза — сказывалось нервное напряжение последних суток.
… Он оказался внезапно в незнакомой ему, но вполне реальной комнате с цементированным полом. Тусклая лампочка над потолком… Тумасов услышал за спиной чье-то хриплое дыхание, а потом и глухой звук. По полу тащили нечто тяжелое… И вдруг увиделась ему рука с топором. Рука была мужская, крепкая и мускулистая. Длинными пальцами своими она цепко держала топорище — старое, лопнувшее, обмотанное синей изоляционной лентой.
— Кр…рак! — опустился топор. И под ноги Павлу с низкого широкого пенька свалился большой кусок розового мяса. На белой шкуре окорока Павел отчетливо увидел татуировку — ящерицу. Кр…рак! — снова ухнуло где-то, и Тумасов проснулся.
Что это было?
«Наш самолет заходит на посадку. Пожалуйста, пристегните ремни.» — прозвучала стандартная фраза мягким женским голосом откуда-то сверху.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
