дерева. Дэймен опустил голову, и на древесине появились темные следы от влажных прядей. – Я и не помышлял о сопротивлении.
– Рад слышать, – отозвался Радель.
Вытерли, умастили ароматным маслом, излишки масла сняли мягкой тканью – ничего страшного, ритуал точь-в-точь как в Акилосе. Быстрые, легкие прикосновения слуг не изменились, даже на гениталиях. Ни капли чувственности, присущей действиям златовласой рабыни из акилосской купальни. Не самое тяжкое испытание на свете.
Один из слуг пристроился у Дэймена за спиной и принялся готовить вход в его тело.
Дэймен дернулся так сильно, что деревянные колодки заскрипели, слуга испуганно вскрикнул, сосуд с маслом разбился о пол.
– Держите его, – мрачно приказал Радель.
Закончив приготовления, его сняли с колодок. Теперь к покорности примешивался шок, и на пару мгновений Дэймен растерялся и не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Случившееся в купальнях изменило его… Нет. Изменился не он сам, а его положение. Вопреки угрозам Лорана, эту опасную сторону рабства он осознал лишь сейчас.
– Лицо ему не красить, – распорядился Радель, – принцу это не нравится. И украшений не надо. Золота достаточно. Верно, одежды вон те. Нет, без вышивки.
Глаза туго завязали, и мгновение спустя унизанные перстнями пальцы приподняли Дэймену подбородок. Казалось, Радель любуется рабом с повязкой на глазах и заведенными за спину руками.
– Думаю, теперь все как надо, – проговорил надсмотрщик.
* * *
На сей раз повязку сняли у двойных, с обильной позолотой дверей, которые тут же распахнулись.
Убранный для представления зал заполнили придворные. Стены опоясывали ряды мягких сидений, создавая эффект тесного, задрапированного шелком амфитеатра. Воздух так и бурлил от напряженного ожидания. Молодые господа и дамы шептали друг другу на ухо или что-то рассказывали, прикрыв рот ладонями. Придворных обходили слуги с серебряными подносами, заставленными бутылями вина, легкими закусками, конфетами и засахаренными фруктами. В центре зала в полу располагалось круглое углубление с металлическими кольцами. Внутренне содрогнувшись, Дэймен перевел взгляд на амфитеатр.
Мягкие сиденья занимали не только придворные. Среди скромно одетых дам и господ выделялись экстравагантные полуобнаженные-полуприкрытые яркими шелками создания с раскрашенными лицами. Вот девушка, на которой золота едва ли не больше, чем на Дэймене, – длинные браслеты-змейки обвивают руки выше локтя. Вот потрясающий рыжеволосый красавец в диадеме из изумрудов, а на поясе у него изящная серебряная цепь с хризолитами. Казалось, через питомцев придворные демонстрируют свое богатство – совсем как знать, осыпающая драгоценностями дорогих куртизанок.
Дэймен заметил в амфитеатре пожилого мужчину, по-собственнически обнимающего маленького мальчика – наверное, отец привел сына посмотреть свое любимое зрелище.
Уловив сладкий, знакомый по купальням аромат, Дэймен увидел даму, глубоко затягивающуюся через длинную тонкую трубку с загнутым концом. Дама прикрыла глаза: ее ласкала сидящая рядом, обвешанная драгоценностями питомица. Сцены легкого разврата захлестнули амфитеатр – руки медленно наглаживали чужую плоть.
Вот он, чувственный, растленный Вир, страна сладкого яда. Дэймену вспомнилась ночь перед битвой при Марласе – вирские палатки за рекой, танец флагов из богатого шелка на ночном ветерке, звуки смеха и превосходства, герольд, плюнувший под ноги его отцу.
Дэймен понял, что застыл на пороге, лишь когда дернули цепь на ошейнике. Шаг вперед. Еще шаг. Лучше идти самому, чтобы не тянули за шею.
Он не знал, хорошо или плохо, что его не выволокли прямо на ринг, а швырнули к сиденью, устланному синим шелком с уже знакомой лучистой звездой – эмблемой кронпринца. Цепь прикрепили к кольцу в полу. Подняв голову, Дэймен увидел ногу в элегантном сапоге.
Если накануне ночью Лоран и пил сверх меры, то сегодня никак этого не выказывал. Сама свежесть и беззаботная привлекательность. Золотистые волосы как солнце на фоне иссиня-черных одежд. Голубые глаза яснее неба – лишь присмотревшись, в них можно было разглядеть нечто искреннее. К примеру, неприязнь. Дэймен хотел бы объяснить ее злобной досадой: мол, Лоран желает отомстить рабу, накануне слышавшему его перепалку с дядей. Только ведь Лоран смотрел так на него с первой секунды их встречи.
– У тебя рассечена губа. Ударил кто-то? Ах да, помню. Тебя били, а ты безропотно терпел. И как, больно?
Трезвый Лоран оказался еще омерзительней. Дэймен приказал себе успокоиться, потому что заломленные за спину руки уже сжались в кулаки.
– Слушай, нам нужно потолковать. Я справился о твоем здравии, а теперь нахлынули воспоминания. Теплые вспоминания о нашей с тобой ночи. Ты хоть думал обо мне сегодня утром?
Правильно на такой вопрос не ответишь. Неожиданно вспомнились купальни – горячая вода, клубы пара, сладкий аромат фимиама. А у тебя шрам.
– Дядя прервал нас в самый интересный момент. Мне вот до сих пор любопытно… – Сама невинность и простодушие, Лоран методично нащупывал болевые точки. – Кастор ненавидит тебя по какой-то причине. По какой?
– Ненавидит? – Дэймен поднял голову; в голосе его сквозила горечь, несмотря на попытки изображать безучастность. Слова Лорана его задели.
– Не от большой же любви он отправил тебя ко мне! Что ты ему сделал? На турнире одолел? Или трахнул его любовницу, как там ее?.. Иокасту? А может… – Лоран прищурился. – Кастор трахнул тебя, а ты взял и пошел налево?
Гадкое предположение огорошило его настолько, что Дэймен почувствовал, как подступает тошнота.
– Нет!
Голубые глаза заблестели.
– Так вот оно что. Кастор покрывает своих солдат, как кобыл на конюшне! Так ты стиснул зубы и терпел, потому что он король, или наслаждался? Знал бы ты, как мне радостно представлять: амбал с бородой, как у моего дяди, зажимает тебя в углу и трахает гигантским, точно бутыль, членом.
Цепь туго натянулась – лишь тогда Дэймен понял, что отпрянул от Лорана. Было нечто непристойное в том, что человек с таким лицом говорит подобные вещи совершенно будничным голосом.
Неприятную беседу прервали придворные из числа особо избранных, к которым Лоран обратил лицо невинного ангела. Дэймен замер, узнав среди них Гийона в тяжелых темных одеждах, с медальоном советника на груди. Из кратких приветствий Лорана Дэймен понял, что властного вида даму зовут Ван, а востроносого мужчину – Этьенн.
– Ваше высочество так редко посещает подобные развлечения, – посетовала Ван.
– А вот сегодня решил развлечься, – отозвался Лоран.
– Ваш новый питомец у всех на устах, – продолжала Ван, осматривая Дэймена с разных сторон. – Он совершенно не похож на других рабов, дарованных Кастором вашему дяде. Ваше высочество уже видели их? Они намного…
– Да, я их видел.
– Ваше высочество не довольны?
– Кастор прислал две дюжины рабов, обученных тому, как пробраться в опочивальни самых влиятельных придворных Вира. Я вне себя от радости.
– Какой приятный вид шпионажа! – отметила Ван, удобно устраиваясь на сиденье. – Однако регент держит
