– Нет, как она ей заявила, – давился со смеху один из студентов, кажется Костя, хотя после поминального стакана это было не вполне тактично, – убери свою …, пожалуйста. И по-русски, надо признать.
– Кто? – спросила я.
Студенты наперебой принялись рассказывать:
– Назиля, татарка, тоже здесь работает.
– Да вон она, – показал рукой Рома.
Оглянувшись, я увидела толстую бабищу, копавшуюся в песке. Весу в ней было не менее ста двадцати килограммов, а такой широкой задницы я в своей жизни не видала.
– И что она натворила? – спросила я.
– Когда откопали саркофаг, Барбара чуть с ума не сошла от счастья. Она его чуть не облизывала, всех отгоняла, пользовалась только самыми нежными кисточками. Там внутри сохранилась прекрасная мозаика, а на ней иероглифы. А у Барбары как назло пленка кончилась. И во время обеденного перерыва она поехала домой за какой-то особой сверхчувствительной пленкой для фотоаппарата. Нас всех предупредила, чтобы мы до саркофага не дотрагивались.
– А вы дотронулись?
– Не мы, Назиля… Она решила проверить, влезает ли ее тухес в усыпальницу фараонов. И всю мозаику, к чертям собачьим, осыпала.
– Убить ее мало за такое, – проворчал рядом сидящий Петр.
– Как она умудрилась туда влезть, ума не приложу! – удивился Геннадий. – Мы ее потом вчетвером из саркофага вытаскивали – застряла.
– А у Барбары русский от злости прорезался, – снова засмеялся Костя. Назилька потом жаловалась, что та с ней некультурно обошлась. Но Барбара сказала «пожалуйста»…
– Это произошло до трагического инцидента с Илюшей или после?
Роман сразу погрустнел.
– Илюшу нашли в саркофаге на следующее утро, – ответил он.
Барбара закричала, призывая всех закончить перерыв. Рабочие встали из-за импровизированного стола и пошли к месту, где они оставили свои инструменты. Ко мне подошел Геннадий.
– Вы, наверное, не помните меня, – сказал он скорее утвердительно, нежели в качестве вопроса, – мы с женой приходили к вам переводить документы, когда только приехали в страну.
– Может быть, – ответила я, – я, к сожалению, не помню. Ко мне многие приходят…
– Да, я понимаю, просто…
– Говорите, Гена, я вас внимательно слушаю.
– Вы тогда нам так хорошо посоветовали насчет квартиры, и про холодильник, спасибо вам за это.
– Не за что, просто я стараюсь помогать по мере возможности…
– Мы разошлись с женой, – вдруг сказал он, словно хотел сбросить тяжкий груз с души.
– Я сожалею…
– Она осталась в квартире, а я ушел. Пару раз ночевал у Илюши, а иногда здесь, в спальнике – он дал мне свой…
– Генка, где же ты? Давай сюда! – закричали с раскопок.
– Извините, я должен бежать.
– Геннадий, зайдите ко мне на работу, скажем, завтра, после четырех. Вам удобно?
– Да, – кивнул он на ходу.
– Там вы мне все и расскажете. Хорошо?
– Приду! – крикнул он и побежал к своим.
Анжелика стояла одна, видимо, дожидаясь, когда я закончу разговаривать.
– Валерия, смотри, – она протянула мне грязный обрывок бумаги.
В центре равностороннего треугольника был нарисован глаз. Под основанием треугольника виднелось изображение голубя с распахнутыми крыльями. Всю эту композицию пересекала жирная черная молния с наконечником, смотрящим вниз.
– Что это? – спросила я. – Масонский знак? Или часть доллара?
– Ни то, ни другое, – Анжелика отобрала у меня бумажку. – Это наш знак.
– Чей наш? – я ничего не понимала.
– Наш, харамитов. А Илюша нашел его на этом саркофаге. Знак был высечен на внутренней стенке, а вокруг него – иероглифы. Скорее всего, они обозначали смысл или приказ.
– Ну так давай, посмотрим на него живьем…
– Невозможно, – вздохнула она, – в тот день, когда нашли Илюшу в саркофаге, эти знаки были стесаны. Причем неизвестно, кто это сделал – Илья или тот, кто его убил.
– Да уж, история… Ты думаешь, что если бы мы знали, о чем говорят эти иероглифы, то мы бы нашли убийцу Ильи?
– Разумеется, – Анжелика серьезно взглянула на меня. – А из-за чего еще его убивать? Тихий, спокойный человек, мухи не обидит. Если убили, значит он что-то знал. А другие у него это хотели выведать. Вот и все.
– Тебе не кажется, что нужно обо всем рассказать Борнштейну? – спросила я, кстати вспомнив, чем заканчивались обычно самодеятельные истории, в которых я принимала участие.
– Интересно, и что ты ему скажешь? – в голосе моей спутницы послышалась издевка. – Покажешь бумажку? Он пошлет тебя и правильно сделает. Ты забыла, как он тебя встретил? В штыки!
– Ты преувеличиваешь. Откуда у тебя эта картинка?
– Ефим дал. Потом муж нарисовал еще один рисунок, со всеми иероглифами. А этот черновик Фима просто сунул в карман, когда Илья пошел домой обмозговать открытие.
– И что ты собираешься с этим делать?
Анжелика посмотрела на меня с обидой:
– Какая ты черствая, Валерия! Это же Илюша нарисовал! Эх… – она махнула рукой и пошла к машине.
Нет, вдова-харамитка мне определенно действует на нервы!
* * *
Геннадий постучал в дверь моего кабинета в пять минут пятого.
– Заходите, присаживайтесь…
Он нескладно примостился на кончике стула и смутился.
– Чем я могу быть вам полезна, Геннадий?
– Вот… – он достал из кармана небольшую плоскую коробочку с экраном.
– Что это? – удивилась я. – «Тетрис»?
Пластмассовая игрушка с кнопками и надписями на английском языке была удивительно похожа на «Тетрис», мода на который прошла несколько лет назад.
– Это компьютер. Илюша носил его на шее, не снимая. И даже ночью, когда ложился спать, всегда клал рядом. Вот поэтому компьютер и оказался у меня.
Геннадий говорил сбивчиво, видимо боясь, что я заподозрю его в краже, но с другой стороны, было заметно, что он хочет высказать все, что ему известно. Нажав на несколько кнопок и поняв, что это безрезультатно, я положила коробочку на стол.
– Простите, Гена, вы не путаете? Может быть этот прибор – обычный калькулятор? И потом, он не работает.
– Нет, что вы, Илюша писал на нем!
– Но как? Здесь нет клавиатуры.
– Он писал палочкой на экране и там возникали буквы. Я видел.
– А почему бы вам не отнести это в полицию? Там бы и разобрались.
Лицо Геннадия выразило откровенный испуг. Он откинулся на спинку стула и замахал перед собой руками:
– Не надо полицию! Я не хочу иметь с ними никакого дела. Жена уже подавала на меня жалобу и пригрозила, что выбросит меня из страны. А я русский и приехал с ней, как муж еврейки…
Ну вот, еще одна жертва иммиграции. Это уже не в первый раз я слышу от своих клиентов, находящихся в процессе развода, что их, как неевреев, могут выкинуть из страны. Причем грозят им именно их еврейские половины. Отвратительно!
– Успокойтесь, Гена, никто вас не вышлет. А если вы не хотите обращаться в полицию, то оставьте мне компьютер, я сама передам его. Кроме того, я хорошо знакома со следователем, ведущим это дело, – видя, что он немного успокоился, я спросила. – Кстати, что сказать, если спросят, откуда у вас этот предмет?
– Так Илюша отдал мне свой спальник, – Геннадий удивился, что я спрашиваю элементарные вещи, словно я должна была об этом знать.
– Ну и что?
– А там внутри и был компьютер. Наверное, он его забыл. Я хотел на следующее утро передать его, а Илью уже убили.
– Так вы что, спали на месте раскопок в ту ночь? – в животе у меня похолодело.
– Нет, возле моря ночью на песке очень холодно. И сыро. Я пошел подальше, туда, где деревья.
– И ничего не слыхали и не видали?
– Да нет, – он пожал плечами, – вроде ничего…
– Хорошо, Гена, большое вам спасибо, я обязательно передам в полицию компьютер Ильи.
Геннадий осторожно встал и бочком вышел из моего кабинета.
* * *
Конечно же, ни в какую полицию я не пошла. Сунув пластмассовую коробку, начиненную электроникой, в сумку, я поспешила по магазинам и когда, нагруженная покупками, я открывала дверь, мысли мои были только об одном: снять эти распроклятые каблуки и вытянуть ноги параллельно полу.
Дарья была на дополнительных занятиях, которые проводились раз в неделю до девяти вечера. На этот курс для тридцати учащихся ее отобрали из числа двух тысяч учеников десятых классов разных школ. Она успешно сдала психометрический тест, а мне пришлось подписать кучу бумаг, в которых говорилось, что курс субсидирован Министерством образования и что, если она не то что пропустит занятие, а даже опоздает или не сделает домашнего задания, то будет немедленно отчислена. Дашке нравилось там учиться, они проходили логику, ассоциативное мышление, методику запоминания и много разных примочек, развивающих мозги. Так что вечером я оказалась дома одна и с удовольствием вытянулась на диване перед телевизором.
