Охотник пожал плечами:
- Я верю в свои руки. Кроме них, я ничего не знаю.
- Мне нужны твои руки, чтобы они помогли мне разрушить одну легенду и создать другую.
- Они в твоем распоряжении, парень. Куда мы пойдем?
- Вниз, в тот туннель. Потому что, насколько я понимаю, он ведет в Бен Биту, к Басу Бессмертному, и к Камню.
Как будто давая сигнал, голубой свет потускнел и замигал. В полутьме Сиран и охотник выскочили из ниши вниз и вошли в туннель.
Он был темным, и только через большие интервалы на стенах появлялись пятнышка голубого свечения. Они прошли порядочное расстояние, прежде чем это свечение усилилось до нормального, но даже и тогда в туннеле было довольно темно. Туннель выглядел заброшенным.
Охотник время от времени останавливался и прислушивался. Когда Сиран раздраженно спросил, в чем дело, охотник ответил:
- По моему, за нами кто то идет. Но я не вполне уверен.
- Ну, дашь ему жезлом, если он подойдет слишком близко. Давай поторопимся!
Туннель вел прямо к Бен Бите, если ориентироваться по шахте. Сиран почти бежал, когда охотник резко схватил его за плечо.
- Стой! Впереди какое то движение…
Он пригнул Сирана, и они поползли на четвереньках, держа жезлы наготове.
Легкий уклон туннеля привел их к развилке. Один рукав вел прямо, а другой резко поворачивал вверх, к поверхности земли.
На этой развилке сидели на камне четыре Калда и играли в какую то игру костями из человеческих пальцев. Сиран поднялся и быстро пошел на цыпочках. Охотник шел рядом. Они шли бесшумно, а Калды были увлечены и не ожидали никакого нападения. Мужчины вдвоем могли бы выйти из положения, но внезапно позади них кто то завыл, точно рассерженный кот. Сиран быстро повернул голову и увидел стоящего в туннеле отшельника с поднятыми руками и вздыбившимися волосами; глаза его горели полным безумием.
- Зло! - визжал он. - Вы - зло, вы не верите Свету и Слугам Света!
Похоже, что он забыл, что совсем недавно он называл Калдов демонами.
Серые звери вскочили, хватаясь за жезлы. Сиран яростно взвыл и бросился на них.
Он не очень ясно помнил, что случилось затем. Было много движения, серые тела прыгали и размахивали пылающими жезлами. Что то оглушающее задело его по виску. Он бился в монолитном тумане, где все расплывалось и удалялось. Отшельник все завывал насчет Зла и Света. Охотник орал, все сталкивались и с грохотом падали, и один раз Сирану удалось ткнуть жезлом прямо в кровавый красный глаз.
Вскоре он смутно услышал топот ног, бегущих в туннеле. Охотник лежал. А Сиран вдруг обнаружил, что бежит по проходу вверх, поскольку другой путь оказался забит Калдами. Он убежал. Как - он не помнил. Возможно, что инстинкт велел ему убраться вовремя, прежде чем появившееся подкрепление увидело его. Трое из первых четырех Калдов лежали, а четвертый занимался отшельником… Как бы то ни было, Сиран сумел убежать.
Когда он, задыхаясь и в поту, вышел к отверстию, он снова оказался на Запретной Равнине, и Бен Бита возвышалась над ним - громадный золотистый титан, уходящий в красное небо.
Осыпающийся желтый камень ступенчатых склонов был лишен всякой растительности. Не было и признака чего либо построенного руками - человеческими или иными. Высоко вверху, почти на вершине треугольного пика, виднелось квадратное отверстие с балконом выступом, но это могло быть просто нишей, проделанной эрозией и ветрами.
Сиран стоял, широко расставив ноги и изучая гору угрюмыми и упрямыми глазами. Теперь он полностью поверил в легенду, что где то под золотистым пиком находится Камень Судьбы и его хозяин полубог.
Позади Сирана были творения этого полубога и чудовище, которое они строили… и маленькая черноволосая Маус, которая умрет, если что-то не будет сделано.
И много других людей умрет тоже. Весь тот здоровый, удобный мир… Но сейчас первым делом следует позаботиться о Маус.
Теперь Сиран уже не был Бардом. Он не относился к нормальному человеческому миру. Он шел по чужой стране богов и демонов, где все было диким, как в страшном сне, и только Маус связывала его с жизнью, где мужчины и женщины сражаются, смеются, любят.
Он сжал губы и начал подниматься на крутой голый склон Бен Биты - крепкий, кривоногий маленький мужчина в желтых лохмотьях, с загорелым невыразительным лицом и забытой за спиной арфой.
Ветер свистел над Запретной Равниной и катал солнечные шары в красном небе. А с вершины Бен Биты спускалась тьма.
На этот раз Сиран не испугался ее. В нем не осталось ничего, что могло бояться. Он вспомнил слова отшельника: "Суд. Ждут великие. Гибель и разрушение. Тень через весь мир. Мрак и смерть". Что то из прежних ощущений пришло к нему, он не был больше человеком. Он переступил через страх. Судьба надвигалась, и он был частью ее.
Камни и сланец играли с Ним шутки в темноте. Повсюду над Запретной Равниной были ночь, жалующийся ветер и резкий холод Далеко-далеко позади в небе горел слабый красный свет - отблеск моря, горящего собственным огнем.
Сиран поднимался выше.
Затем солнечные шары замигали. Слабая рябь света пошла от них, освещая пустошь жутким колдовским светом. Мерцание было еще хуже, чем темнота, потому что напоминало последнее биение умирающего сердца. Холод внутри Сирана был сильнее внешнего холода. "Тень через весь мир, мрак и смерть".
Он поднимался на Бен Биту.
ГЛАВА 5
Камень был грубый и растрескавшийся, а Сиран лазил по горам и раньше. Он полз вверх через тошнотворный свет и холодный ветер, завывающий и бьющий его тем сильнее, чем выше он поднимался. В памяти Сирана плохо сохранился этот подъем. Он помнил только, что очень-очень долго добирался до балкона.
Он в кровь изодрал свое тело о камни, и сердце его лягалось, как злая лошадь. Но его это не тревожило. Балкон был творение рук человеческих, проход за ним вел куда-то… И свет в небе появился снова. Правда, не совсем обычный: более слабый, менее горячий.
Когда Сиран смог встать, он вошел в проход, в квадрат, прорубленный в камне Бен Биты, Горы жизни.
Проход вел прямо и освещался мягким опаловым светом из невидимого источника. Затем коридор повернул под прямым углом и пошел спиральным скатом вниз.
От него отходили коридоры на разные уровни, но Сиран не обращал на них внимания - все они были темные и пыль веков лежала на их полах.
Все ниже и ниже - долгий, долгий путь. И тишина. Глубокое непотревоженное молчание смерти и вечный камень - темные титаны, что следили за маленьким простым суетливым муравьем человеком и никогда-никогда до сего времени не проклинали.
Затем скат выровнялся в широкий высокий коридор, глубоко врезавшийся в чрево горы. Он закончился золотой дверью в двенадцать футов высотой, которая была искусно гравирована и инкрустирована символами, о которых Сиран слышал только в легендах: Хан-Лахан-Михан-Змея, Круг и Крест, сияющие огнем драгоценных камней.
А над ними, подавляя обе створки громадной двери, был изображен КРЕСТ АНСАТА, символ вечной жизни, вырезанный из матового черного камня.
Сиран вздрогнул и задохнулся. На короткий момент им овладел чисто человеческий страх. Но затем он положил обе руки на дверь и распахнул ее.
Он вошел в маленькую комнату, увешанную гобеленами и тускло освещенную тем же матовым светом, что и коридор. Слабо заметные рисунки гобеленов показывали людей, животных и сражения. Рисунки казались дразняще знакомыми и одновременно пугающе чуждыми.
На полу лежал ковер из шкуры с головой существа, о котором Сиран никогда на слышал - что то вроде гигантского темно желтого кота с темной гривой и большими сверкающими клыками.
Сиран осторожно прошел по нему и отдернул тяжелый занавес в другом конце комнаты.
Сначала там была только тьма. Похоже, она заполняла широкое пространство; у Сирана было инстинктивное чувство объема. Он шагнул внутрь, очень осторожно, а затем его глаза заметили впереди свет, бледный, словно кто то держал в пальцах жемчужину, помахивая ею в темноте.
Цыган и вор, Сиран производил не больше шума, чем струйка дыма, когда он двинулся вперед. Его ноги коснулись широкой и невысокой ступени, затем второй. Он поднялся по ним; жемчужный свет стал сильнее и превратился в изогнутую стену излучения.
Коснувшись этой стены, он резко остановился и застыл перед этой изогнутой молочной толщиной, пытаясь разглядеть, что за ней.
На ложе из мехов и пестрых шелков спал мальчик, свет окутывал его и защищал. Он лежал нагой, небрежно раскинувшись. Кожа его была белой, как молоко, чуть окрашенной палевой теплотой света.
Он крепко спал. Можно было подумать, что он мертв, если бы не легкие движения груди при дыхании. Его голова была повернута к Сирану, одна рука подложена под щеку.
Густые кудрявые волосы, черные до синевы, падали ниже плеч на белый мех постели. Ногти на его пальцах рук - в дюйм длины.
