— Хорош шутить, дед, не с сопляком разговариваешь. Как звать-то тебя?
— Да не шуткую я, сынок, взаправду говорю. Живу я здеся. Ну то есть в Чорнобильском районе. А звать меня Митрий Фомич. Председатель свиноводческого совхоза «Заря пролетариата». Слыхал про такой? Это километров 10 к северу отсюда.
— Не, не слыхал. Я так далеко не ходил. — Пастух озадаченно почесал макушку. — Брешешь ты, Фомич. Какой колхоз? Уж 25 лет тут ничего нету. Зона только.
— Кому Зона, кому Родина. Слыхал я про энту аварию на станции. Лектричество из ей шло. А потом бахнуло что-то и лектричество кончилось. Тогда весь совхоз растащили, люди уехали. Одни мы со Степанидой, жинкой моей, остались, да еще сын Минька. Куда нам ехать? Родились тута, выросли, работали. Некуда нам ехать. Вот и работничали втроем. А третий месяц, как Степанида померла, вдвоем остались с Минькой. Только он тоже не ахти какой работник стал. Болеет, кожа у его язвится. Вот, за мазью иду. Авось и полегчает.
— Ну ты даешь, Фомич! И чего, никак на тебя Зона не повлияла? Ты, вроде, не хворый никакой, раз хозяйство практически один ведешь. Во, дела! — Сталкер шумно выдохнул. — В баре расскажу, так не поверят! Действующая свиноферма в Зоне! И что же — даже свиньи есть?
— А то! — Дед горделиво приосанился. — Пятьдесят рыл. Упитанные, здоровые, что твои кадки! Хоть сейчас на всесоюзную выставку! Поросятся справно, хряки племенные.
А то, что здоров я — эт верно. Да разве за таким хозяйством один углядишь? Крыша в хате протекает немного, заборец надо бы обновить — совсем ветхой стал. Печка чадит полегку. Помогают мне иногда…
— Кто ж помогает-то? Тут из поселенцев только вы с Минькой и остались.
— Как кто? Сталкеры заходют иногда. Подсобят чего и дальше идут. Ну не за так, конечно. Харчуются они у меня, а после, как уходить соберутся, я им гостинцев каких надам. Так и живем — не тужим.
— И что, часто заходят? — Пастуха уже заинтересовал этот дед. Может и сумасшедший, но рассказывает складно. Будто и нет вокруг никакой Зоны с ее аномалиями, монстрами и остальным дерьмом. Интересно Пастуху послушать про сельскую жизнь, все-таки знакома она. Мирная…
— Редко заходют, но метко. Когда сами забредут, когда позову кого. Вот прошлый раз у меня паренек один две недели работничал. Добрый паренек, мастеровой. Мы с ним в хлеву крышу перекрыли, ясли поставили новые. Да еще и дров нарубил. Санькой звали. Улыбчивый такой. Хороший паренек… Только позавчера ушел. Домой, сказал, направился. Ты, ежели встретишь его, скажи, поклон Фомич передавал! Погостевать звал.
— П-передам. — Пастух пытался скрыть волнение. Этого улыбчивого Саньку сталкеры звали Скоморохом — смешливый молодой парень, шуток его не было конца. Пастух прекрасно его знал, все-таки одногодки и почти земляки.
Последний раз, примерно месяц назад, Скоморох уходил в Зону с Топтуном, опытным сталкером. Шли они в сторону Рыжего леса, да, видать, не дошли. Топтун вернулся один, без хабара и сказал, что Скоморох отстал от него в лесу, когда они нарвались на собачью стаю. Топтуну поверили, так как никаких причин врать у него не было. Выпили, конечно, за Скоморошью добрую память. И забыли. А вчера ранним утром Скоморох ввалился в бар с полным мешком артефактов. Загнал их бармену-скупщику не торгуясь и ушел. Ни с кем не разговаривал, ничего не рассказал. Даже не поел. Самое главное то, что продал он абсолютно ВСЕ. И амуницию, и детектор аномалий, и винтовку. Только складной нож оставил. Вот оно как! Значит домой Скоморох пошел. Молодец! Пастух даже позавидовал ему. Вот он, оказывается, где был — на ферме работал. Дела!..
— За мазью, говоришь, идешь, Фомич? А куда? За Кордон чтоль?
Дед благодушно рассмеялся, показывая ровные белые зубы:
— Зачем за кордон? К соседу я иду. Километров пять топать.
— Сосед тоже? Председатель? — Почему-то сталкеру показалось, что дед сейчас ответит утвердительно и начнет рассказывать про еще один совхоз. Какой-нибудь овечий или птичий. Но Пастух ошибался.
— Не-е-ет. — Снова рассмеялся дед. — Никакой он не председатель. Просто человек хороший, Федосом Николаичем звать. Хутор у него свой, на окраине желтого леса. Он мне Саньку-то и посоветовал. Подобрал он его порватого зверьем на опушке. Ну подлечил хорошенько, народными способами, знахарь он. И мне привел, на откорм, так сказать. А Санька еще и рукастым оказался. Как на ноги встал, так сразу: «Чего, Фомич, подсобить по хозяйству?». Вот и сгодился. К Федосу я иду, ага. Что-то мы заговорились с тобой, парень, а как величать тебя и не знаю.
— Пастух. — По привычке произнес сталкер, потом осекся. — Паша.
— А чего ж пастухом-то прозвали?
— Деревенский я. До Зоны пастухом работал, потом подался вот. На вольные хлеба… — Пастуха никто не расспрашивал про личную жизнь и поэтому он немного смутился. — Думал, что денег подзаработаю. А оказалось, что плохо тут. Не мое это. Я к другой свободе привык. А не к этой… Отстань, дед…
— Да я и не пристаю, не губься. Понимаю… Я ж поэтому и в город не поехал, после аварии энтой. Сам всю жизнь на земле, не могу в городе долго жить. Давай ужинать чтоли? Заговорились мы.
— Извиняй, Фомич. Нечего. Полбуханки хлеба осталось на утро, а больше нету. Не рассчитал немного перед выходом. — Пастуху было даже немного стыдно перед дедом: вроде гость, а угостить нечем.
— Давай, режь хлебушек. У меня сальца запасено — Федосу гостинец. Ну да ничего, чай не обеднеет. Лучок вот тоже… соль… ах, перчику забыл прихватить, ну да кабы знал…
Пастух нарезал хлеб, подал старику. Тот достал из-за голенища своих резиновых сапог кривой нож, обтер его о штанину и начал нарезать сало.
— Чичас поужинаем, Пафнутий, и на боковую. Ни свет, ни заря вставать, чтоб к восходу до Федоса дойти. А еще обратно. Как там Минька… Ты кушай, Паша, не красней. Баш на баш: ты — хлеб, я — сало. Все по-честному, не совестись.
Пастух ел молча. Он уже давно забыл про свою подозрительность. Бедный дед. Четверть века здесь живет, на руинах прошлого. И руки не сложил. Хозяйничает, председательствует в разрушенном совхозе. Побольше б в Зоне таких председателей, может и подобрела бы она.
Фомич стряхнул с бороды крошки:
— Ложись, Паша, спать. Я покараулю, потом тебя разбужу. Бессонница у меня, часа через три спать захочу — сменишь. Давай, я пока по нужде схожу.
Пастух проснулся, когда солнце уже показалось за горизонтом. Дождь кончился, только вязкая грязь напоминала о ночной буре, а на небе не было ни облачка. Благодать! Пастух довольно потянулся. И вдруг вспомнил — а где дед Фомич? Он, вроде как караулить оставался, разбудить обещал. Сталкер обвел взглядом сарай. Может ему вчера, от усталости, почудился этот странный дед? Или Зона наваждение напустила? Говорят, такое случается. Да вроде нет. Вон и лучок на чурбачке, заменявшем вчера стол, лежит. И пара ломтей черного хлеба с аккуратными ломтиками сала. Не почудилось, значит. А где дед?
Сталкер вскочил — где автомат!? Где контейнер с артефактами?! Вот они. Лежат, прикрытые какой-то дерюгой. Все нормально, не воришкой дед оказался. Пожалел, видимо его, не стал будить. Досидел до утра и пошел своей дорогой, к Федосу Николаевичу. Добрый путь тебе, Фомич. Пастух мысленно поблагодарил странного деда и, с удивлением вспоминая вчерашний разговор, начал собирать вещи. До бара еще топать и топать, а молодой организм уже начал требовать калорий.
Сборы заняли не больше минуты — пристегнуть к автомату пустой магазин, закинуть за плечо контейнер и готово. Сунул в карман остатки вчерашнего ужина — перекусить по дороге, окинул прощальным взглядом свое убежище и вышел на улицу.
Примерно километр Пастух прошагал в задумчивости. Ничто не мешало его спокойствию — места эти сталкерами хожены-перехожены, аномалий минимум, да и то самых примитивных, монстры крупнее тушканчиков здесь редкость. Лепота. Артефактов тоже не сыскать — окраина Зоны. Впереди раздались громкие голоса, Пастух прислушался. И сразу уловил знакомый бас Шатуна — он с группой возвращался из рейда. Вот и хорошо. Идти будут нескучно, да и на новичков интересно глянуть. Сталкер припустил рысью и вскоре увидал группу, остановившуюся рядом с невысоким кустарником. Они что-то шумно обсуждали, размахивая руками и матерясь. Кричать издалека в Зоне не принято, поэтому он подошел поближе…
Небритый здоровяк Шатун и двое молодых, чуть за тридцать, сталкеров стояли, сгрудившись, возле какого-то большого тюка. Завидев Пастуха, Шатун сделал приглашающий жест, и двинулся ему навстречу. Молодые остались на месте — согласно неписаному правилу, старший группы не обязан представлять им своего знакомого. Поэтому они дружно делали вид, что Пастух им безразличен и продолжали рассматривать непонятный продолговатый предмет.
— Здорово, бродяга! — Подошедший Шатун хлопнул Пастуха по плечу. — Как сходил? Ты не обижайся, надо же и смену себе готовить. Я думал с тобой послезавтра пойти, а ты вишь, один прогулялся. Есть добыча?
