Мы шли по равнине три дня и на четвертый достигли подножия гор, которые тянулись на ее окраине. До сих пор все шло, по выражению Лео, «как по часам», без препятствий и приключений; но тут путь наш стал труднее. Горы были крутые, подтаявший на солнце снег проваливался под ногами и страшно слепил нас своей белизной.
На седьмой день мы пришли к ведущему в глубь гор ущелью. Скоро мы убедились, что идем по настоящей дороге; всюду, даже на краю пропастей, она была плоская, ровная, а скалы носили на себе явный отпечаток работы заступа или иного инструмента человека. Местами были выстроены галереи, они кое-где подгнили, обвалились, и нам приходилось возвращаться и идти в обход, минуя опасное место, но все же мы старались держаться этого проложенного руками человека пути и возвращались к нему.
Больше всего приходилось страдать нам по ночам от холода. Ледяной ветер завывал в ущелье. На десятый день мы вышли из ущелья и переночевали на страшном холоде. У нас не было топлива. Мы грелись, прижавшись к телу нашего яка, но все-таки наши зубы стучали, как кастаньеты. В довершение всех бед, у нас не было воды и, чтобы утолить жажду, приходилось глотать холодный снег. Когда рассвело, мы проползли ярдов сто вперед, чтобы согреть окоченевшие члены на солнце. Лео оказался за поворотом ущелья первым, я услышал его голос и догнал его. И что же? Перед нами открылась земля обетованная.
Мы стояли высоко на горе, а много ниже расстилалась огромная плоская равнина. Должно быть, когда-то это было дно одного из больших озер, которых так много в Центральной Азии. Посреди этой обширной равнины высилась только одна увенчанная снегом гора, вершина которой дымилась. У края кратера этого вулкана виднелся огромный столпообразный утес, в верхней части которого было отверстие.
Итак, вот он, символ наших видений, который мы искали столько лет! При виде его сердца наши забились. Гора эта была гораздо выше окружающих, вот почему свет пламени вулкана, попадая в отверстие столба, достигал величайших вершин близ монастыря. В данный момент вулкан только дымился, но, просыпаясь по временам, он, очевидно, извергал и пламя — источник виденного нами таинственного света.
В долине же, на берегу широкой реки, виднелись белые кровли большого города. В подзорную трубу мы разглядели также хорошо обработанные, засеянные поля с прорытыми по краям рвами.
Мы радовались, видя перед собой землю обетованную и таинственную гору, и были далеки от предчувствия ужасов и страданий, которые мы должны были вынести раньше, чем достигнем Символа Жизни.
Наскоро закусив и проглотив немного снега, от чего у нас заболели зубы и пробрала дрожь, мы навьючили своего бедного измученного яка и тронулись в путь. Мы спускались с горы по удобной дороге, проложенной людьми. Но странное дело, кроме следов диких овец, медведей и горных лисиц, мы не видели ни одного следа человека. Мы утешили себя мыслью, что население равнины пользуется этой дорогой только летом, или, привыкнув к оседлой жизни, и вовсе не поднимается в горы.
Уже стемнело, а мы еще не достигли подошвы горы и разбили для ночлега палатку под защитой утеса. На этой высоте было несколько теплее; мороз не превышал восемнадцати-двадцати градусов. На этот раз мы добрались до воды, а наш як отыскал в проталинах, где солнце согнало снег, немного сухого горного мха.
Наутро мы пошли дальше, но горный кряж скрыл от нас и город и вулкан. В одном месте было ущелье, и дорога вела туда. На полдороге, однако, перед нами, зияя, открылась глубокая пропасть. Внизу слышалось журчание воды. Дорога обрывалась на краю бездны. Что бы это значило?
— Вероятно, эта пропасть появилась недавно, — во время одного из последних извержений вулкана, — сказал Лео.
— А может быть, прежде тут был деревянный мост, но обрушился, — отвечал я. — Но все равно, надо искать другую дорогу.
— И поскорее, если мы не хотим остаться здесь навсегда.
Мы взяли вправо и прошли с милю. Тут мы увидели глетчер, напоминавший обледенелый, застывший водопад. Нечего было и думать спускаться по его склону. Пропасть здесь казалась еще глубже и отвеснее. Тогда мы вернулись обратно и пошли влево. Но и тут внизу зияла все та же пропасть. Вечером мы взобрались на вершину высокой скалы, надеясь увидеть где-нибудь дорогу, но убедились, что бездна страшно глубокая, с полмили в ширину, а внизу журчит вода.
Солнце село. Восхождение на утес так утомило нас, что мы не захотели спускаться в темноте и переночевали на его вершине. Это спасло нас. Сняв груз с яка, мы разбили палатку, съели вяленую рыбу и хлеб, — последние запасы, взятые из монастыря, и, завернувшись в одеяла, заснули, забыв обо всех невзгодах.
Незадолго до рассвета нас разбудил страшный гул, за ним послышались словно ружейные залпы.
— Господи! Что это? — воскликнул я.
Мы выползли из палатки. Як испуганно замычал. Не было возможности что-либо разглядеть. Глухие удары и треск сменились скрежещущим шумом и шорохом. В то же время подул какой-то странный ветер, под напором которого трудно было устоять.
Забрезжила заря, и мы увидели, что на нас надвигается лавина.
О! Какой это был ужас! По склону горы сверху ползла, скользила, скатывалась снежная масса. Волны снега вздымались, образовывали впадины, наскакивали одна на другую, и над этим морем стояло облако распыленного снега.
Мы в испуге прижались друг к другу. Вот первая волна дошла до нашего утеса. Под ее напором он задрожал, как лодка в бурном океане. Волна разбилась о скалы и с грохотом скатилась в пропасть. За первой волной, медленно извиваясь, как змея, показалась вся снежная громада.
Волны снега вздымались с яростью почти до вершины нашего утеса, и мы боялись, что он вот-вот сорвется с основания и как камешек полетит в бездну. В воздухе стоял невообразимый шум от падения глыб в пропасть.
То, что последовало за снежным обвалом, было еще страшнее. Сорванные с места огромные камни полетели по склону. Некоторые из них с грохотом бились по пути о нашу скалу. Иные сбивали на своем пути каменные глыбы и уносили их с собой. Никакая бомбардировка не могла быть столь ужасна и разрушительна.
Это была грандиозная картина. Казалось, что скрытые силы природы вырвались на свободу, чтобы во всем своем величии разразиться над головой двух ничтожных человеческих существ.
При первом толчке мы отскочили к утесу и прижались к нему, легли на землю, цепляясь и стараясь удержаться, чтобы ветер не унес нас в пропасть, как унес нашу палатку.
Разбиваясь об утес, полетели камни, и осколки их падали в пропасть. Ни один из них, к счастью, не задел нас, но, когда мы оглянулись, то увидели, что наш бедный як лежит бездыханный с оторванной головой. Мы легли и покорно стали ждать смерти, думая, что нас занесет снегом или раздавит каменная глыба, или ветер унесет в бездну.
