дракон крепко сжимал ладонями, я бы подумала, что мне все показалось и Рохт вообще нормально отреагировал на мое путешествие в мир духов.
— Когда я очнулась, то позвала маму… — закончила я рассказ.
Наступила минута молчания. Густого, вязкого, такого, от которого одновременно бросает и в жар, и в холод.
По моей спине пробежала капля пота, а горло враз стало напоминать Сармирскую пустыню в полдень. Захотелось сказать хоть что-то. Все равно что, лишь бы разрушить это оцепенение гнетущей тишины, которое разбавляли лишь рев мотора да бешеная скорость под ногами.
Я уже набрала воздуха в грудь и приготовилась произнести первый звук, когда услышала:
— Ты понимаешь, что могла умереть? Не вернуться из Морока?
Надсадный голос Рохта резанул по ушам.
— Да, — ответила я, хотя по ощущениям не сказала, а прокаркала. — Но я ни о чем не жалею. И если будет надо — повторю.
— Не смей! — дракон рявкнул так, что даже духи под капотом от страха начали так быстро вращать шестерни, что машина рванула на запредельной скорости.
Сначала я испугалась. Оробела. А потом разозлилась на себя за собственный же страх и рыкнула. Получилось немногим хуже, чем у дракона.
— Это ты не смей! — И ударила кулаком по приборной панели. От души врезала, неосознанно призвав силу. Да так, что на щитке осталась вмятина. В другой ситуации я бы, может, и смутилась, но сейчас мне было на все плевать. — Кто дал тебе право мной командовать? Мы с тобой друг другу никто! Я сама решу, что опасно, а что нет. И когда мне жить, а когда умирать…
— Ты права… — обманчиво холодно начал Рохт. — Мы друг другу никто… Но пока тебе нужна моя помощь, ты будешь делать то, что скажет тебе этот никто.
Мне хотелось возразить… раз так двадцать тяжелым предметом по одной драконистой голове. А потом еще совершить контрольное удушение и пару выстрелов в голову, но брат… И я усмирила свою гордость. Не скрою, было непросто, но у меня получилось, и я, стиснув зубы, ответила:
— Хо-р-р-рошо.
— Ты не могла бы сказать это мягче, — словно издеваясь, произнес дракон, пристально глядя на дорогу, словно, кроме нее, ничего не было.
— Хорошо, — на этот раз я прошипела я гадюкой.
— А еще женственнее? — уточнил ящерюга. — И добавить в конце мое имя.
— Да ты издеваешься?! — взревела раненым троллем я.
— Конечно, но ты первая начала, — согласился законник, усмехнувшись, а я поняла, что в игру «доведи до нервного тика» можно играть не в одни ворота.
Мы снова замолчали, но на этот раз тишина была не тягостной, не такой, о которой все внутренности завязываются узлом. В ней была… надежда. На то, что если я одна не могу справиться со случившимся, то вместе с драконом… Мы сможем!
Я ухватилась за эту призрачную надежду, как утопающий за соломинку. Потому что мне до одури, то черных точек в глазах не хотелось верить, что Нар может умереть. А чтобы он жил, нужно всего лишь найти его похитителей и… попробовать обогнать время!
Кажется, этим Рохт и занялся в первую очередь, потому как до моего дома мы домчали вмиг. Когда мы были почти рядом, дракон, не сбрасывая скорость, на полном ходу потянул на себя ручной тормоз. Взвизгнули тормоза, по воздуху поплыл запах паленой резины, а на дороге остался след в виде двух полудуг. Зато авто припарковалось точно параллельно забору нашего палисадника.
Едва мы остановились, как я выпрыгнула из машины. Рохт хлопнул дверью со стороны водителя. И мы, не сговариваясь, двинулись к крыльцу, чтобы через несколько секунд оказаться внутри дома.
В гостиной мама искрила напряжением, как настоящая черная ведьма, но, к ее чести, старалась, как могла, держать себя в руках. От нее мы узнали, что отец сейчас «налаживает контакты с местными и его не нужно беспокоить», так что вся нерастраченная ведьминская нервность вылилась на нас.
Я отнеслась к этому стоически, Рохт — будто и вовсе не заметил. Он лишь поинтересовался, где комната брата, и я тут же поспешила показать ту лично.
Подспудно я надеялась, что мама останется психовать на первом этаже в одиночестве, то не тут-то было. Словно хищная крылатая огнехвостая ротка, мама устремилась следом за нами. А потом с порога бдительно следила за тем, как ящерюга дюйм за дюймом обшаривает комнату Нара.
По маминому лицу было видно, что она хотела сказать много нелестного в адрес законника, но терпела. И под конец, когда Рохт так ничего и не нашел, все же не сдержалась:
— Пока вы тут ползали на пузе, протирая пыль, мой сын…
— Это его переговорный амулет? — вдруг перебив маму, уточнил ящерюга.
Госпожа Бертрандо осеклась на полуслове, затем посмотрела туда, куда указывал палец законника, и, чуть заикаясь, произнесла:
— Д-да… Это его б-б-ыл…
Я тоже глянула на переговорник. Точнее, на то, что от того осталось. Пара записывающих кристаллов, покорёженный металл, щепа…
— Последняя модель, как я посмотрю. — Рохт взял в руки один из кристаллов, задумчиво повертев тот в руке.
И чего он привязался к этой стекляшке? Это же вещь брата, не его похитителей. И на улику не тянет. Просто разбитый амулет…
— С функцией запоминания номеров и возможностью запечатления? — продолжил Рохт.
Тут-то я и поняла, к чему клонит законник.
Да, когда я обращалась к дракону за помощью, то думала в первую очередь о том, что здесь, в северной столице, он знает многих преступников, а следовательно, мог бы через них выйти на тех, кто промышляет кражей магов. Так сделал бы папа. Да, собственно, почему «сделал бы? Он конкретно сейчас именно этим и занимается. Но ящерюга на то и был дознавателем, чтобы действовать иначе.
— Его теперь нужно отдать артефактору-криминалисту? — спросила я, глядя на кристалл.
Мама же решительно ничего не поняла и возмущенно спросила:
— Кто-нибудь может мне объяснить?
— После, — лишь пробормотал Рохт, стремительно вышел из комнаты и, уже сбегая по лестнице, крикнул мне, не оборачиваясь: — Да, давай в машину, заглянем к Моррису, он сегодня должен быть на смене.
— Я с вами, — не терпящим возражений тоном ответила госпожа Бертрандо. — Я мать! Я волнуюсь за своего сына!
— Волнуйтесь! Кто вам запрещает! Но дома! — рыкнул дракон. — Моя задача — найти Нара. Ваша — паниковать! Так что пусть каждый будет занят своим делом.
Судя по маминому лицу, ее, настоящую черную ведьму, впервые так отчитали. И мало того, не взяли на шабаш… точнее, на спасательную операцию.
Эти мысли галопом пронеслись в моей голове, пока я пристегивала ремень
