— Да, танцевала, но потом случился трагичный случай на тренировке, после чего я больше не выступала. И с тех пор боюсь огня…
Бас сощурился, испытующе рассматривая меня. Черт… Он не верит. Я поникла. Мне что, раздеться и показать шрамы от ожогов?
— Слушай, босс… — К нам подошел мужчина, который все время сидел в кабине пилота с Афиной. — Проверим ее на детекторе лжи? Я прихватил его с собой. И если она не врет — высадим где-то в Испании. Нам некогда ее отвозить в Россию.
— Неси детектор.
Подчиненный метнулся к багажному отсеку, а я едва не поседела за миг. Что? Высадим где-то в Испании? Что я буду делать одна в незнакомой стране с Мурёнышем?
— Послушайте, мы так не договаривались. — На взводе я поднялась. — Вы гарантировали безопасность.
Бас положил мне руку на плечо, вынуждая сесть обратно.
— Якоб не будет решать, что с тобой делать. Здесь я принимаю решения. Это ясно?
Мурёныш, понимая, что своим урчанием совсем не помогает мне успокоиться, положил мне на колени не только морду, но и лапы, и принялся тереться лбом о грудь. Мои губы растянулись в слабой улыбке.
Детектором оказался черный широкий браслет с сенсорным экраном. Якоб застегнул устройство на моем запястье и сел в кресло напротив. Бас остался стоять зловещим стражем рядом. Мурёныша пришлось отправить на диван.
Несколько простых вопросов о том, как меня зовут, сколько мне лет — и детектор настроился. Якоб управлял им через смартфон, ответ получал там же.
— На одной из твоих тренировок произошел несчастный случай с огнем?
— Нет. Это нельзя назвать несчастным случаем. Меня подставили. Но с тех пор я боюсь огня.
Якоб повернул экран смартфона к Басу — там светилось слово “правда”, отчего у того дернулся уголок губ. Решил, что со мной делать? Он склонился к моему уху и прошептал, обдавая горячим дыханием кожу, отчего меня защекотали мурашки.
— Ты хочешь меня? — спросил и отстранился. В серых глазах мелькнули шаловливые искорки. — Отвечай.
— Нет! — заявила я, и Якоб насмешливо скривился, показывая боссу смартфон: там красным мигало слово “ложь”.
— Конечно, у меня пульс подскочил от такого провокационного вопроса! — возмущалась я, пытаясь содрать с запястья детектор. Лицо горело — наверное, я вновь красная как рак. Хочу ли я его? Прибить хочу! Очень хочу!
— Он не только на пульс реагирует, — сказал Якоб и со щелчком снял адское устройство. — Будут распоряжения? — обратился к боссу, поднимаясь с кресла.
— Иди Афину развлекай.
— А с ней что делать? — кивнул в мою сторону.
— Когда нужно будет, я отдам приказ, — с толикой злости в голосе сообщил Бас и схватил меня за руку, поднимая с кресла. — Пойдем.
Сбитая с толку, я даже не затормозила, а засеменила следом по салону в сторону хвоста самолета. Мурёныш как раз тщательно вылизывал свою лапу, развалившись на облюбованном диване, и провел меня лишь слегка встревоженным взглядом. Я махнула ему рукой, приказывая оставаться на месте.
Не собрался же Бас выбросить меня из самолета через дверцу в багажном отсеке? Еще вип-кабина была на пути. Мужчина, естественно, в нее и стремился и запер за нами дверь, отрезая от общего салона. Я осмотрелась: у одного окна — кресло с плазмой, у другого — диван. Скорее всего, раскладной. На него я села и сложила руки на коленях, уставившись в бесконечную синеву за окном.
— Расскажи, что случилось на тренировке? — неожиданно мягкий бархатный тембр укутал меня словно в теплый плед. Бас умостился рядом и приобнял за плечи. Пальцы принялись поглаживать мою руку. Приятный запах мужского парфюма словно исцелял легкие, которые совсем недавно едва не остановились в агонии.
— Прошу прощения, но я не хотела бы делиться этим с чужим человеком.
Тогда, четыре года назад, я едва нашла в себе силы родителям рассказать.
— Диана, мы, оказывается, с тобой намного ближе, чем ты думаешь. Я тоже… — он запнулся, — тоже в одно время пострадал от огня.
Горечь в его словах проняла до глубины души. Я вскинула взгляд и встретилась с серыми глазами — его лицо оказалось так близко, что у меня перехватило дыхание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я могу помочь тебе избавиться от фобии. Тем более мой дикий огонь тебя не обидит. Он будет ластиться к тебе, как твой дикий зверь. Потому что он чувствует, как я тобой дорожу.
Мерзавец вновь меня гипнотизировал, или я просто растаяла от интимной близости? Жар развеял страх. Меня манило податься вперед, полностью окунуться в пленительное тепло мужского тела. Но я всеми силами здравого рассудка останавливала себя, оставаясь за шаг до того, как сорваться с обрыва в пропасть.
Он невозможно красивый мужчина. Его сильная энергетика притягивает и ужасает своей мощью. И он дернул меня с обрыва вниз — прижал к своему крепкому телу, впился в губы сокрушительным поцелуем.
Если бы так целовали, заманивая в преисподнюю, — небеса опустели бы. Его вкус — это необузданная похоть, под его напором невозможно устоять. Мое тело будто замерло в бесконечном падении, не за что ухватиться, чтобы это безумие остановить, никак не спастись.
Он впивался в мой рот, словно в сочный фрукт. Добирался языком до самых сладких мест, самых чувствительных. Он пил меня, но я парадоксально все больше наполнялась — ярким желанием, страстной энергией, во мне сверкали молнии. Его сильные руки стискивали мое тело, и мне хотелось еще выгнуться, ближе прильнуть.
Через туман в голове донесся звук: щелкнул замок. Сердитый голос Афины ворвался в вип-кабину, словно шторм.
— Бас, не делай глупостей! Пожалей девочку… Ой! Прошу прощения…
В мужской груди задрожал раздраженный рык. Он ослабил хватку и перевел грозный взгляд на брюнетку. Афина в черной форме пилота выглядела солидно. И забавно с открытым ртом и зажатым в руке ключом.
— Мне Якоб так все рассказал, будто ты ее повел в багажный отсек, чтобы на кусочки порвать… — пробормотала она виновато и выдавила улыбку. — Я рада, что ошиблась в выводах. Еще раз прошу прощения.
Но осталась стоять, явно ожидая от Баса реакции. Он, видимо, боролся с желанием размазать ее по стенке. Я пока отодвинулась, поправляя свитер и волосы. Губы горели и пульсировали, а там, где было тепло мужских рук, будто содрали кожу.
Какого черта я поддалась? Почему не влепила ему пощечину? Нужно сейчас впечатать ему ладонь в щеку, пока не поздно. Но руки подрагивали. Я вскочила, собираясь чуть ли не вцепиться в Афину, как в спасательную шлюпку. Может, всунуть в зубы Басу огнетушитель, а Якоба вытолкать из кабины пилота и сидеть весь полет рядом с девушкой…
— А кто сейчас за штурвалом самолета? — спросила я ошарашенно.
— Никто. — Афина пожала плечами и, видя, как у меня стали глаза по пять копеек, заверила: — Все нормально. Я поставила самолет на автопилот. Если что-то случится — система уведомит меня.
Мне все равно поплохело. Я в ужасе ощутила каждый километр пространства, который нас отделял от земли.
— Ладно, я пойду, чтобы не нервировать драгоценных пассажиров.
— Я с тобой позже поговорю, — Бас наградил ее предостережением напоследок перед тем, как она покаянно склонила голову и закрыла дверь с другой стороны.
— Я жалею о том, что здесь произошло, — заявила я сразу, пока смелость не удрала.
— Почему? — искренне удивился. Он еще спрашивает? Считает себя неотразимым, несмотря ни на что?
— Потому что вы ужасный человек! — говорить такие вещи стоя, пока он сидит, было легко. — Я всю жизнь буду жалеть о том, что поддалась этому сиюминутному порыву. И приложу все усилия, чтобы это не повторилось!
Лишь бы он не начал снова шантажировать меня жизнью матери. Я прикусила щеку. Может, не стоило орать на мужчину, который опаснее в тысячи раз самого дикого и сильного зверя?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Расслабься. — Бас откинулся на спинку дивана, широко развел колени в стороны и похлопал ладонью рядом с собой. Ощущал себя хозяином положения. Несмотря ни на что. — Отпусти себя на месяц. И не будешь ты всю жизнь жалеть — я тебе в любом случае после всего сотру память. Ты не будешь помнить меня. И свое грехопадение.
