Эрика Пятая, живущая теперь как Эрика Сведенборг, являлась пятой из пяти идентичных жен, которых Виктор вырастил в своих контейнерах сотворения в Новом Орлеане. Первые четыре его разочаровали.
Они были уничтожены.
Виктор не верил в развод. Эрика Пятая тоже разочаровала его. Но она сбежала в ночь, когда злобная империя Виктора в Луизиане рухнула. Сбежала, прихватив с собой немало его денежек. Она была единственным представителем его Новой Расы, пережившим ту катастрофу.
Джоко внезапно вытащил последние пароли ДРТС так же легко, как вынимал банан из кожуры, и оказался внутри.
– Банзай! – закричал он.
Джоко ввел номер разыскиваемого грузовика. Запросил данные о владельце. Информация появилась на экране.
– Ура! Урр-ра! Ура!
Фургон принадлежал некоммерческой организации «Движение к Идеальному Миру». Звучало приятно. Тепло и уютно. Движение – это хорошо. Идеальный мир тоже хорош. Даже чудовище с лимонно-желтыми глазами и практически без должного нравственного воспитания могло понять, насколько это хорошие вещи.
У «Движения к Идеальному Миру» был адрес. В Рейнбоу-Фоллс. Джоко распечатал его.
Выйдя из базы ДРТС, Джоко поискал вебсайт «Движения к Идеальному Миру». Его не оказалось. Это было странно. Подозрительно. Благотворительные организации обязаны иметь свой сайт. У всех был свой сайт.
Даже у Джоко был свой сайт: www.jocjothinksaboutlife.com[9]. Когда его посещали важные озарения по поводу жизни, он постил их там. Возможно, его мысли могли помочь людям. Всего несколько дней назад он запостил: «Все маффины вкусные, но некоторые вкуснее других, и это не оскорбление менее вкусных маффинов, а просто такова уж жизнь. Мне особенно нравятся с желе».
Джоко проверил общедоступные данные о корпорациях Монтаны. Хакать их не требовалось. У «Движения к Идеальному Миру, Инк.» оказался адрес. И он совпадал с указанным в ДРТС.
Генеральным директором значился Виктор Лебен. Имя не было совпадением. Виктор Франкенштейн. Потом Виктор Гелиос. Теперь Виктор Лебен. Виктор.
– Е-мое!
Буква о в имени Виктора на экране вдруг показалась глазом… Глядящим на Джоко. Виктор узнает, что Джоко его нашел. Виктор все знает.
На Джоко была футболка с изображением Бастера Стилхаммера, величайшей звезды в мировой истории реслинга. Обычно футболка делала его храбрым. Но не теперь.
О в Викторе. Смотрит. Невозможно. Но Виктор мог все. Виктор был всемогущим.
Плохо. Очень плохо. Ужасно. Катастрофа! Джоко внезапно оказался переполнен негативной энергией. Нервы напряглись. Сердце свело от страха. Надо его стряхнуть, стряхнуть. Танцуй! Танцуй!
Джоко вскочил на ноги в кресле. Он танцевал отчаянно. Кресло вращалось. Виктор смотрел через о в своем имени, как-то, каким-то образом смотрел.
Танцуя, вращаясь под взглядом Виктора, Джоко был все равно что мертв.
Джоко был мертвым танцующим монстром.
7
Сидя за рулем своего «Ленд-Ровера», Даггет следовал по серпантинной дороге через Рейнбоу-Фоллс, надеясь, что его интуиция слуги закона подскажет, сколько поворотов надо сделать. Он подозревал, что, скорее всего, едет наобум.
Фрост на пассажирском сиденье изучал свой лэптоп. На экране, на части карты города, мигала красная точка, отображая текущее положение патрульной машины с начальником полиции Рафаэлем Хармильо за рулем. Днем ранее они тайком прикрепили маячок к автомобилю Хармильо и с тех пор следили за его передвижениями. С предыдущего утра чиф[10] посетил множество мест по всему городу, но лишь одно из них было непосредственно связано со службой порядка.
– Ага, – сказал Фрост. – Он только что остановился на углу Монтана Пауэр и Лайт. Конечный пункт.
«Ленд-Ровер» был оснащен полицейским сканнером, но Даггет и Фрост уже перестали его слушать. Более двенадцати часов назад чиф Хармильо и его люди прекратили пользоваться общим десятичным кодом, понятным любому копу где угодно, и начали использовать код собственного сочинения. Фрост пытался взломать его при помощи компьютера, но не сумел. Незакодированные части полицейских передач представляли собой короткие утверждения без особой информации.
– Хочешь отправиться к энергокомпании? – спросил Фрост. – Взглянуть, что там происходит?
– Я скорее думал, пока шеф мотается по делам, мы могли бы остановиться у его дома и немного побеседовать с его женой.
Даггет и Фрост, пробывшие в городе уже три дня, работали агентами отдела ФБР, настолько секретного, что он не был известен даже директору бюро. Они считали, в Рейнбоу-Фоллс происходит нечто чертовски плохое, но понятия не имели, что именно это может быть. Человек, сообщивший им о ситуации, знал только то, что за последние несколько лет в этот город поступали огромные суммы денег, пущенные на какую-то деятельность некоммерческой организации «Движение к Идеальному Миру». Сумма оказалась настолько громадной – фонды отмывались через такое количество счетов, прежде чем прибыть сюда, – что предполагала криминальное предприятие небывалых масштабов.
И сегодня после обеда от начальника своего отдела Мориса Мумо в округе Колумбия они узнали, что Финансист, источник этих фондов, должен на следующий день прибыть куда-то в Рейнбоу-Фоллс. Если позволит погода, он прилетит на вертолете из Биллингс. Финансист был высокопоставленной личностью. Если эта личность решилась на частный визит, тайная организация – какого бы рода она ни была – наверняка приблизилась к кризисной точке той или иной степени.
– Поговорить с женой Хармильо? – Фросту идея не понравилась. – Я пока не готов сбросить наше прикрытие.
– Я не говорил, что мы будем светить перед ней значками бюро. Явимся к ней с какой-то историей, послушаем, что она скажет нам, и осмотрим дом изнутри, вот и все.
Фрост покачал головой:
– Я плохо притворяюсь.
– Ты видел меня в действии. Я могу сработать за десятерых. Ты просто стой там, улыбайся и кивай, а с остальным я справлюсь сам.
Фрост задумчиво уставился на мерцающую с монитора точку на карте, затем взглянул сквозь лобовое стекло на падающий снег. Весь день атмосфера в Рейнбоу-Фоллс была странной, тревожащей. Он не мог сказать почему. Поведение полиции предполагало вовлеченность в некую тайную и, возможно, противозаконную деятельность, но одного только этого было мало для столь глубокой его тревоги. В последние несколько часов у него возникло чувство, будто кажущаяся нормальность Рейнбоу-Фоллс является обманом, а затейливый милый городок лишь гиперреалистичная картина на занавесе. Казалось, этот занавес способен в любую секунду отдернуться и открыть совершенно иной набор странных отвратительных зданий, пребывающих на серьезных стадиях разрушения, узких петляющих улочек и мрачных диких и безымянных опасностей, таящихся в каждой тени.
Сейчас, проглоченный белым снегом, город не просто исчезал за пеленой, которой позже суждено было раствориться под ярким солнцем, а полностью выцветал из самого мира. Это происходило так, словно с таянием снега Рейнбоу-Фоллс должен был сгинуть, будто его никогда и не было.
Фрост являлся одним из тех, кого нелегко напугать. До нынешнего момента он не обладал и тем типом воображения, что сплетало из теней гоблинов и чуяло Буку за каждым углом.
Проблема заключалась не в нем. Проблема была в Рейнбоу-Фоллс. Что-то с этим местом очень сильно не так.
– Ладно, – сказал он. – Давай поболтаем с женой Хармильо.
8
Кроме парня в стетсоне и шинели, еще двое мужчин материализовались вдруг из ночи и снега. Они также были вооружены дробовиками.
У Карсон и Майкла вдобавок к «Урбан Снайперам» имелись собственные пистолеты, но, сидя в «Гранд-Чероки», эта пара находилась не в том положении, чтобы выжить в перестрелке.
Обращаясь к Майклу, Карсон сказала:
– Я могу переключить передачу и дать по газам.
– Плохая идея. Я забыл утром принять свою таблетку неуязвимости.
– Тогда что нам делать?
– То, чего они от нас захотят, – сказал Майкл.
– Это слова слабака. Мы не слабаки.
– Иногда ты слишком крута себе же во вред, – заметил он.
Обладатель моржовых усов снова постучал дулом в ее окно. Выглядел он так, будто с рождения страдал от запора. Когда Карсон улыбнулась ему, его хмурое лицо стало откровенно сердитым.
Карсон подумала о Скаут, своей малышке, ей не исполнилось и семи месяцев, когда супруги оставили девочку в Сан-Франциско, вверив ее опытной заботе Мэри Маргарет Долан, домоправительницы и няни. О маленькой дочери, улыбка которой могла растопить ледники. Вспомнив о Скаут, Карсон испытала ужас оттого, что, возможно, больше никогда ее не увидит.
Заглушая мотор, она сказала:
– Они ошибутся. И мы получим преимущество.
– Все к лучшему в этом лучшем из миров.
– Кто это сказал?
