— Бар в соседней комнате, дверца вращается…
— Так не теряйся, — подмигнул Измайлов.
Через десять минут мы извлекали удовольствие классическим способом — из бокалов. Но, видимо, убийство произвело на меня более сильное, чем мне казалось поначалу, впечатление. И я опять о нем заговорила.
— Виктор Николаевич, а когда вы начнете расследование?
— Давно начали.
— Будете выяснять, кому эта смерть выгодна, да?
— Если бы все убийства совершались из выгоды, Полина, нам бы нечего было делать. Кстати, раз уж тебе эта тема покоя не дает, может, познакомишь меня с соседями по подъезду? Дома я бываю редко, так что практически никого не знаю.
— Я, к сожалению, тоже. Не любопытна. Разве что…
И я поведала ему об Анне Ивановне и тех, кто присутствовал на дне рождения Виктора. Измайлову захотелось выяснить, как расположены квартиры моих знакомцев.
— Вообразите, мы поднимаемся по лестнице. Справа будет однокомнатная квартира, рядом с ней, прямо — двухкомнатная. За мусоропроводом тоже двухкомнатная, а напротив однокомнатной — трехкомнатная. Значит, на втором этаже в однокомнатной живет Анна Ивановна. В дальней двухкомнатной вы, в трехкомнатной Нора с таксами. Ваша и ее лоджии соприкасаются. На третьем этаже в однокомнатной живет Виктор, в соседней двухкомнатной я. На четвертом этаже в однокомнатной обитает Верка, а в двухкомнатной надо мной Слава. Еще я знаю двух старушек сестер с шестого и…
— Не надо. Давай ограничимся молодежью.
— Давайте. Я бываю у Норы, мы с ней иногда пьем чай и болтаем. Верка и меня, и ее частенько зазывает к себе, когда свободна от мужей. Но нас ее базарные россказни не занимают, и мы отбрыкиваемся. У Славы я не была, но Верка захаживает. Она к нам ко всем захаживает: то соли попросит, то сигарет стрельнет. Простецкая барышня. У Виктора мы тогда праздновали.
— А сейчас Вера замужем?
— Нет, в творческом поиске.
— Из упорных.
— Скорее, из напористых.
— Полина, ты левша? — вдруг огорошил меня Измайлов.
— Да, но переученная. У меня и сынишка левша. Я его не трогаю и учителям в школе не позволю. Это ужасно, когда из руки вырывают карандаш и насильно перекладывают в другую руку.
— Правильно.
— А как вы догадались, Виктор Николаевич? Что-нибудь из репертуара Шерлока Холмса?
— Ай-яй-яй. Ты еще и детективы почитываешь?
— Бывает. Не вам, сыщику, будь сказано, но они мне быстро надоедают.
— Мне тоже. Я обратил внимание, что ты квартиры против часовой стрелки считаешь, в обратном номерном порядке.
— А я на это никогда внимания не обращала. Но постоянно путаюсь, когда приходится объяснять кому-нибудь…
— Умница. Еще коньяку?
— Нет, нет, спасибо.
— Тогда, будь любезна, подогрей кофе.
— Изысканно сегодня общаемся. Сейчас сделаю.
Когда я вернулась в комнату, коньяк был вновь налит. Что ж, гулять так гулять. Меня как-то незаметно понесло на обочину дележки впечатлениями. Исключительно восторженными, разумеется.
— Виктор Николаевич, что нынче можно сделать из обычной однокомнатной Ленинградки. У Виктора после ремонта такая красотища. Сантехника итальянская изумительная. Плита встроена в тумбочку. Даже не верится, что ванная и кухня в нашем занюханном доме. И устанавливают ребята из магазина. Пока не убедятся, что все о’кей, не уезжают. А назавтра звонят и справляются, как дела. Так удобно. Я как страшный сон вспоминаю: пьяный местный слесарь присобачивает мою мойку к трубе. Неделю.
— Я тоже намаялся, — поддержал меня Измайлов.
— Кстати, наши двухкомнатные, моя и ваша, совершенно разные по планировке. У вас холл, у меня длинный никчемный коридор. У вас комнаты квадратные, у меня вытянутые.
— Неужели?
— Точно. Ваша гораздо лучше.
— Полина, я не виноват.
Ну можно с этим человеком серьезно разговаривать? Мы приятно пообедали, я выторговала себе время и возможность превратить пять килограммов творога в выпечку. Гора этой самой выпечки поразила богатое воображение еще неокрепшего после травмы Измайлова. Он попытался всучить мне половину, но потерпел фиаско.
— Я сейчас вызову Балкова и угощу его на славу, — зловеще протянул он.
— Желаю удачи.
Я ушла к себе. В девять вечера мне позвонил Измайлов и изумленным голосом поведал, что Балков с Юрьевым явились сами. Якобы для доклада и получения дальнейших указаний. Эти запущенные лейтенанты слопали почти все. А остатки Сергей, поломавшись для приличия, забрал с собой.
— Так мы избавились от творога? — еще боялась торжествовать я.
— Полностью, — уверил Измайлов.
— Ура?
— Троекратное.
Засыпая, я твердила: «Он позвонил, он позвонил, он позвонил».
6Понедельник я ознаменовала мужественным решением не менять распорядка, повода у меня не было. Так что я и поразмялась, и поработала. В отсутствие сынишки я обычно плохо себя чувствую. Но на этот раз пришлось крепиться и доосуществлять замысел суперуборки без поблажек. С ребенком-то не очень наубираешься. Кажется, по части безудержной траты сил я переборщила. Потому что, когда около часа дня закручивала кран в ванной, что-то в нем провернулось, и горячая вода забила жгучим фонтаном. Я попробовала еще раз, но только ошпарилась. Это была невезуха собственной жестокой персоной. Я ведь только вчера слесаря вспоминала. То ли сердце чувствовало, то ли накаркала. На сей раз у меня не было времени даже думать. Человек, умеющий обуздать струю кипятка, жил в соседнем подъезде на первом этаже. Только бы он оказался у себя.
По счастью, он оказался. Злющий-презлющий, мятый-премятый, грубый-прегрубый. Дальше обшарпанной прихожей он меня не пустил и сразу разорался, источая запах перегара:
— Дайте заявку в домоуправление, меня к вам пошлют.
— Но ведь хлещет.
— Тогда вызывайте аварийку.
В сущности, он был прав. К нему вот так в критических ситуациях весь двор врывался. Тронуться можно.
— Извините, — пробормотала я. — Вы номер аварийки не подскажете?
Он был настроен отвергать мои мольбы. А на оправдании и принятии его позиции сломался. Или причина была в похмелье? Но он вдруг спокойно, даже деловито спросил:
— Водка есть?
Это был очередной в моей жизни момент компромисса. Я никогда не расплачиваюсь спиртным, потому что не хочу активно участвовать в спаивании кого бы то ни было. Даю деньгами: пусть у человека будет выбор — пропить или в семью принести. Но мою квартиру заливало, а слесарь все равно бывал пьян ежедневно. Не я, так через часок кто-нибудь другой остаканит. В общем, я умудрилась с двойной запинкой произнести коротенькое слово:
— Есть.
— С этого порядочные люди начинают, — назидательно произнес он. — Чего вы застыли, у меня, что ли, беда с краном?
Слесарь перекрыл воду и занялся объектом починки. Я орудовала тряпкой, не жалея рук вообще и маникюра в частности. Лишь бы к соседям не протекло. Справилась я быстро. А он все возился и возился. В два часа я попыталась позвонить Измайлову, чтобы предупредить. Но он с кем-то трепался по телефону, предоставив мне досадливо вслушиваться в короткие гудки. В половине третьего было то же самое. Без пятнадцати три слесарь утер грязной дланью потный лоб:
— Плохо дело, хозяйка. Воду не включайте. Позвоните в домоуправление, дайте заявку. Завтра в десять я приду с инструментом и закончу.
Меня так и подмывало разругаться с ним. Спросить, почему он сразу не сказал, что требуется сложный и длительный ремонт? Бутылку отрабатывал? А я, еле уговорившая Измайлова не отказываться от моей помощи, опоздала на час во второй день. И вынуждена буду оправдываться, как школьница-прогульщица. Именно в таких ситуациях, когда психика требует скандала, а опыт не рекомендует его затевать, начинаешь болезненно ощущать возраст. И именно поэтому они кажутся еще более безысходными. Нельзя мне было ссориться со слесарем, от него зависело многое в моем хозяйстве. И презирая себя, я презентовала ему водку, выдавила: «Спасибо. Вы уж завтра не забудьте», — и поплелась к Измайлову, чуть не плача.
Я приняла его озабоченность за недовольство, полезла объясняться, но выяснилось, что он представления не имеет, который сейчас час.
— Что-нибудь непредвиденное, Виктор Николаевич? — прочувствованно, готовая сострадать после мытарств со слесарем, спросила я.
— Скорее нежелательное, — сухо ответил он.
— Где накрывать к обеду?
— Нигде. Полина, я не хочу есть. Мне не до того.
Низкий поклон, что хоть «не до тебя» он удержал при себе. Куда денешься, взрослый человек, его не переубедишь. Я сочла за благо бесплотно скользнуть в кухню. Буду варить щи на завтра. И еще мясо замариную. Кто знает, может сегодня мои звезды встали на дыбы, вспугнутые психованными кометами? Перетерплю, не в первый раз. Через полчаса Измайлов приковылял ко мне.
