Все утро читаю в Интернете все, что нахожу. Имя имеет древнегреческие корни, значение его, в зависимости от сайта, предлагается «цветущая» или «зеленеющая», впрочем, эти слова можно считать синонимами. В этом году оно одно из самых популярных имен у родителей, но в 1990-м занимало лишь двести двенадцатое место среди детских имен в Америке, расположившись между Александрой и Мари. В Штатах около десяти тысяч пятисот девочек по имени Хлоя. Имя пишется по-разному – Хлоя, Хлои, Клоя. Интересно, как бы это сделала Мия? Разумеется, я не посмею спросить. Где Мия сталкивалась с этим именем? Может, это связано с малышкой Кэббидж Пэтч и Бейбиленд? Открываю сайт – удивительно, сколько в этом году кукол с цветом кожи кофе с молоком, – но не нахожу ни одного упоминания имени Хлоя. Возможно, так звали одноклассницу Мии?
Ищу знаменитостей по имени Хлоя: Кэндис Берген и Оливия Ньютон-Джон назвали дочерей Хлоя, также это настоящее имя писательницы Тони Моррисон, хотя сомневаюсь, что Мия во втором классе читала ее книгу «Возлюбленная». Нахожу Хлою Севиньи и Хлою Уэбб (первая слишком молода, вторая слишком стара, чтобы привлечь внимание дочери в восьмилетнем возрасте).
Можно спросить у Мии. Можно подняться по ступенькам и постучать в дверь ее спальни. Это сделает Джеймс, он обязан докопаться до сути. Я сама желаю того же, но не хочу разрушать доверительные отношения с дочерью. Несколько лет назад я бы попросила помощи и совета у Джеймса. Но не сейчас. Беру трубку телефона, набираю номер. Голос ответившего мне человека звучит дружелюбно.
– Ева, – произносит он, и я сразу успокаиваюсь.
– Здравствуй, Гейб.
Колин. До
Подвожу ее к высотному зданию на Кенмор. Мы поднимаемся на лифте на седьмой этаж. Из-за одной двери доносится громкая музыка; ступаем на грязное ковровое покрытие и проходим в конец коридора. Она молча стоит рядом, а я открываю дверь. В квартире темно, светится лишь табло на плите. Решительно иду по паркетному полу к дивану и включаю торшер. Тени исчезают, и нашему взору предстает мое скромное жилище: спортивные журналы, разбросанная обувь на нижней полке открытого шкафа, недоеденный рогалик на бумажной тарелке. Молчу, ощущая, что она меня осуждает. Тишина. Соседи сегодня готовят индийские блюда на ужин, и она морщится от запаха карри.
– Все нормально? – спрашивает она, потому что ей неприятна эта возникшая из-за неловкости тишина. Возможно, считает все это ошибкой, мечтает поскорее уйти.
Подхожу ближе, глажу ее по волосам, стараясь прикоснуться кончиками пальцев к коже. Я мысленно возношу ее на пьедестал и вижу, что в глазах, хоть и на мгновение, вспыхивает желание там остаться. Она никогда в жизни не поднималась на пьедестал. Она целует меня и забывает, что собиралась уходить. Прижимаюсь к ее губам, знакомым и чужим одновременно. Мои движения напористы. Я делал это тысячу раз. Если я замешкаюсь из-за собственной неуклюжести, у нее будет время подумать. Но все происходит стремительно.
И вот наконец заканчивается, так же быстро, как началось.
Я отталкиваю ее.
– В чем дело? – выдыхает она мне в шею. – Что случилось?
Ее руки сползают вниз, пальцы неумело возятся с ремнем.
– Не надо, – говорю я и отворачиваюсь.
– Почему? – В ее голосе мольба. От волнения она сжимает край своей блузки.
Отхожу в сторону, подальше, теперь ей до меня не дотянуться. Ей стыдно и неловко. Она прижимает руки к щекам, словно ей жарко.
Затем руки опускаются, цепляются за спинку кресла. Девушка пытается перевести дыхание.
Комната начинает вращаться перед глазами. Она не привыкла к слову «нет». По лицу видно, что она меня не слышит. Она нервно расправляет блузку, пытается привести в порядок растрепавшиеся волосы.
Не знаю, как долго длилась тишина.
– Не надо, – повторяю я и наклоняюсь за обувью. Повернувшись, швыряю ботинки в шкаф, оба одновременно, и слышу, как они ударяются о заднюю стенку. Подхожу и закрываю дверцу, беспорядок остается, но там, где он не виден.
Обида ее растет.
– Зачем ты меня сюда привел? – спрашивает она. – Ты привел меня сюда лишь для того, чтобы оскорбить.
Вспоминаю, как мы сидели в баре. Стараюсь представить собственный жадный взгляд, когда я наклонился к ней и предложил:
– Пойдем отсюда?
Я сказал ей, что живу совсем рядом, и мы бежали почти до самого дома.
– Не надо. – Пристально смотрю ей в глаза.
Она отводит взгляд и тянется за сумочкой. По коридору проходят люди, их смех режет слух, как тысяча ножей.
Она делает шаг и теряет равновесие.
– Куда ты собралась? – спрашиваю я и закрываю телом входную дверь. Теперь она не уйдет.
– Домой.
– Ты пьяна.
– И что? – с вызовом спрашивает она, стараясь удержаться на ногах.
– Ты не уйдешь, – настаиваю я. Хочу сказать, что помешаю ей, но произношу: – Не сейчас.
Она улыбается и говорит, что я милый. Думает, я за нее беспокоюсь. Знала бы она, как мало меня волнует ее судьба.
Ничтожно мало.
Гейб. После
Когда я вхожу, Грейс и Мия Деннет уже сидят у моего рабочего стола. Грейс явно некомфортно. Она берет мою ручку, снимает изжеванный колпачок, натянув рукав блузки, и бормочет что-то себе под нос. Я разбираю лишь слова «некрасиво» и «неприлично». Пригладив ладонью галстук, делаю шаг. Представляю, какого она обо мне мнения. В следующую секунду она уже выговаривает Мии, что ее волосы не укладывали феном по меньшей мере неделю, под глазами ужасающие синяки. Затем она скользит взглядом по мятой одежде сестры и отмечает, что вещи выглядят так, словно куплены для девочки-подростка, вернее, мальчика.
– Интересно, да? – нахмурившись, продолжает Грейс. – Я прямо-таки вынуждаю тебя нагрубить, назвать меня самовлюбленной сукой, как ты постоянно оскорбляла меня.
Мия молча смотрит на сестру.
– Доброе утро, – произношу я.
Грейс бросает на меня недовольный взгляд.
– Думаю, можем начинать. У меня еще много дел, – заключает она.
– Конечно. – Я медленно высыпаю сахар в готовый кофе, стараясь растянуть процесс. – Я хотел побеседовать с Мией, может, мне удалось бы кое-что прояснить.
– Не представляю, чем она может вам помочь, – произносит Грейс и напоминает мне об амнезии. – Она ведь ничего не помнит.
Я пригласил Мию, чтобы вместе покопаться в ее памяти, понять, что сказал ей Колин Тэтчер, возможно, это могло бы представлять ценность для следствия. Поскольку Ева почувствовала себя плохо, Мию сегодня сопровождает сестра, по глазам которой видно, что она предпочла бы провести это время в кресле дантиста, нежели в моем кабинете.
– Я бы хотел попытаться заставить ее что-то вспомнить. У меня есть кое-что, вдруг поможет.
Глаза ее становятся круглыми.
– Фотографии подозреваемых, детектив? Нам хорошо известно, как выглядит Колин Тэтчер. Вы уже показывали фото и нам, и Мии. Ожидаете, что она его опознает?
– Это другое, – говорю я и открываю ящик стола, где хранятся вещи, добытые не совсем легальным путем.
Грейс цепко охватывает взглядом небольшой альбом одиннадцать на четырнадцать, стараясь разгадать, к чему я клоню. Изделие вторичной переработки не дает ей ни единого шанса. Мия понимает, что ни она сама, ни я не имеем представления, что происходит в ее душе, но в лице ее что-то меняется – должно быть, нахлынула волна воспоминаний, – правда, лишь на несколько секунд. Мои догадки подтверждает и язык ее жестов – она выпрямляется и чуть подается вперед, потянувшись рукой к альбому, как к чему-то знакомому.
– Вы его узнаете? – произношу я, покосившись на Грейс, собирающуюся, видимо, спросить о том же.
Мия берет альбом, но не открывает, а проводит рукой по гладкой обложке. Она молчит не меньше минуты, а потом качает головой. Все, воспоминания ускользнули, так и не сформировавшись в четкую мысль. Она откидывается на стуле, пальцы разжимаются, позволяя альбому упасть ей на колени.
Грейс выхватывает его и открывает. Перед ней множественные зарисовки Мии. Ева рассказывала, что дочь обычно не расстается с альбомом, рисует все, что кажется ей интересным: от бездомных, притулившихся в переходах метро, до машин, ожидающих на стоянке хозяев. Таков способ Мии вести дневник, таким образом она сохраняет воспоминания о том, где была и что видела. В этом альбоме я нахожу наброски дерева и нескольких деревьев, озера, окруженного лесом, небольшого бревенчатого домика и тощего кота, дремлющего на солнышке. Кажется, эти рисунки не удивляют Грейс. Она перелистывает страницы, пока не натыкается на изображения Колина Тэтчера, отчего буквально подпрыгивает на месте.
Колин Тэтчер имеет весьма потрепанный вид: вьющиеся волосы торчат в разные стороны и кажутся грязными, как и изодранные джинсы, и толстовка с капюшоном. Мия нарисовала его крепким и высоким. Особенный акцент она сделала на глазах, подчеркнув карандашом тени и мельчайшие детали, передав глубину взгляда. Колин Тэтчер получился словно живой и настолько пугающий, что Грейс старается поскорее перелистнуть страницу.
