Она уже собиралась вернуться в дом, но в щель меж досок заметила, что парадная дверь дома отворилась, на крыльцо выплыл ореол керосиновой лампы. За ним – в ночном чепце заспанная старая дева Фрида Карловна. Позади нее появилась хозяйка. Неизменная длинная юбка, блуза под горлышко, узкие рукава.
Поразительно, но даже ночью хозяйка умудрялась выглядеть так, будто и не ложилась! Вот вроде как вышла к обеду и сейчас станет отдавать распоряжения. Блеснули стеклышки пенсне, фрау Марта вгляделась в зарево. По легким царапающим звукам Ася догадалась, что начинается дождь.
По двору разнесся громовой бас хозяина, а затем появился он сам. Богдан Аполлонович успел уже облачиться в форменный китель с золочеными пуговицами.
– Егор-р! – пророкотал хозяин, и немедленно сверху над головой девочки скрипнули доски, послышалась возня, и парень кубарем скатился с сеновала. На ходу натянул рубаху, пятерней пригладил вихры. Подмигнул Асе и вылетел из конюшни на мощеный двор. – Пожар проспишь, соня! – добродушно пошутил хозяин.
Ася слышала, как открылись ворота, простучали подковы по мостовой – за хозяином прислали бричку. Сапоги исправника протопали к воротам, снова цоканье копыт, скрип колес, стуканье дверей в соседних домах. Город просыпался.
Ася шмыгнула на черный ход, сверху ее окликнули:
– Эй, Аська! Поднимайся к нам!
Сверху, перевесившись через перила лестницы, на нее смотрели Анна и Эмили. Она взлетела наверх, все трое бесшумно пересекли столовую и скрылись в комнате девочек.
– Ты видела, что горит?
В темноте обе девочки – старшая, четырнадцатилетняя Анна, и ровесница Аси, Эмили, в белых ночных чепцах и длинных батистовых сорочках походили на привидения. Белесые брови и ресницы делали в темноте их бледные лица совсем плоскими.
– Кажется, трактир, – предположила девочка, боясь даже думать, что горит чей-то жилой дом. Трактиры горели довольно часто.
– Сильно горит?
– Полыхает! Искры так и летят!
– Ты пожарных видела?
– А пламя от нас далеко?
– За папа́ бричка приехала или тарантас?
Ася перевела дух. Внимание девочек ее опьянило.
– Видела, – соврала она про пожарных. – Каски блестят, колокол гремит. Мой отец сразу на пожар пошел, как только началось. Соседи тоже побежали. А за Богданом Аполлоновичем – бричка. Так горит! Я поднималась на сеновал и все видела.
Не скрывая зависти, сестры вздохнули. Фрау Марта не позволяла своим дочерям лазить на сеновал. Это была привилегия Аси.
– Вот бы гимназия сгорела! – вдруг сказала Анна, скрипнув пружинами кровати.
– Ты что?! – ужаснулась Эмили, которая только еще готовилась сдавать вступительные испытания в первый класс. Ей должны были заказать форменное платье с фартуком и манжетами у лучшего портного в городе.
Ася завидовала Эмили. Она, не задумываясь, отдала бы все свои привилегии и свободы – ходить в лес с ребятами без взрослых, купаться в реке не на территории купальни, а там, где вздумается, гулять по городу без гувернантки – все это она отдала бы не моргнув глазом за возможность учиться в гимназии для девочек и носить форменное платье с манжетами.
– Зачем? – спросила она у Анны в полном недоумении.
Анна, похоже, была удовлетворена произведенным на младших эффектом. Она любила уязвить ближнего, но даже не представляла, насколько расстроила своим заявлением подругу своих детских игр, поварову дочку Асю.
– Фи! Вы мальки и еще не знаете, каково это, учиться там! Одна латынь чего стоит! А математика? Уж я не говорю о географии. Зубришь, зубришь все эти названия… Забудешься на уроке, а тебя классная дама линейкой по пальцам – хрясь!
Анна проворно выставила вперед, в направлении сестры, длинную худую руку. Эмили с визгом отпрыгнула.
Глаза ее от испуга стали, как у кошки Маруськи.
– Маленьких не бьют, – неуверенно возразила Эмили.
Ася не знала, что тут можно возразить, но ей ужасно хотелось что-нибудь сказать в защиту гимназии.
– А у нас в церковно-приходской школе все учителя добрые были. Батюшка Федор нас в лес водил и про птиц рассказывал.
– Сравнила! То школа, а то – гимназия! Вот у нас в прошлом году одну девочку из третьего класса на всю неделю без обеда оставили!
Видя, что наказание не произвело должного трепета на девочек с плохим аппетитом, Анна продолжала:
– А первоклашку одну стоять поставили на весь урок! А потом к директору вызывали!
– За что? – угрюмо спросила Ася, чувствуя, что глаза наливаются горячим. Она уже сожалела, что зашла к девочкам.
– А вот за то! – злобно подытожила Анна. – Забыла латинские глаголы!
Асе не хотелось продолжать разговор, тем более Эмили уже начинала хныкать, совершенно расстроенная рассказами сестры.
– Ну, зареви, плакса! – подначивала старшая.
Эмили угрожающе усилила тон зарождающегося плача. Ася буркнула «спокойной ночи» и юркнула за дверь. Нянька спала, прихрапывая. За окном хлестал ливень. «Значит, пожар не разрастется», – успокоенно подумала Ася.
Маришин храп мешал заснуть. Ася лежала и думала.
Не может быть, чтобы в гимназии было так плохо, как расписывает Анна.
Всякий раз, когда Асю посылали в булочную или же в лавку, она выбирала дорогу так, чтобы пройти мимо гимназии. Здание женской гимназии – двухэтажное, каменное, с широким парадным крыльцом. На переменах веселые гимназистки стайками высыпают на улицу и принимаются парами ходить по дощатым дорожкам, а в сухую погоду и бегать по всей улице в догонялки.
Гимназистки бывают разные. Те, что победнее, ходят в платочках, зимой – в шалях. Но большинство носит шляпки с лентами в тон форменному платью и высокие кожаные ботики на каблучках, со шнуровкой по всей высоте или на пуговках.
У Аси дух захватывало, когда она любовалась гимназистками. Особенно шикарно выглядела, конечно же, Липочка. В отличие от белесой Анны Липочка была яркой – чернобровой, румяной, в меру округлой. Красавица. Ее платья, а в особенности шляпки, всегда были самыми лучшими и очень шли к ее свежему личику и фигуре.
Ася не раз останавливалась напротив гимназии, чтобы полюбоваться Липочкой. Вот если бы ей, Асе, выпало счастье дружить с такими девочками, иметь форменное платье чуть ниже колен, с фартуком, с белым кружевным воротником, белый шелковый передник с оборками и пальто с пелериной!
Сотни раз рисовала она себе картину: вот она важно прогуливается с подругой по узким дощатым мосткам, даже не глядя в сторону простых смертных, бегущих по своим делам по пыльной улице…
Мечты терзали ее больше тем, что им не суждено было сбыться. После того как Ася окончила третий класс церковно-приходской школы, отец однозначно заявил:
