10. Межзвездный челночный корабль "Леонардо да Винчи" был способен вмещать до двухсот пассажиров, и спорить с ним в выполнении подобной задачи в подвластном человеку космосе могли не более десятка его одноклассников. Принципиально он состоял из пяти модулей: в головном отсеке находился центр управления полетом и электронный мозг (модуль А); следом шли технические модули (В и С), где также находились служебные помещения; за ними - три яруса основного модуля (Р), причем нижний и верхний ярусы были оранжереями, а средний разделялся перегородкой на ресторан-клуб и блок с анабиозными капсулами для пассажиров; после этого снова шел черед технического модуля (Е), сопряженного с протоновыми двигателями. Место, которое занимал Алэн Лаустас, было сто двадцать вторым в седьмом ряду, от иллюминатора - вторым. Через двадцать минут после старта, когда пассажирам сообщили, что "Леонардо да Винчи" покинул поле притяжения Земли, Алэн вернул капсулу в вертикальное положение, открыл ее и, оставив в ней по-прежнему крепко спящего сына, выбрался в салон корабля на искусственную траву, не мнущуюся и немного жесткую. Большинство капсул все еще находились в горизонтальном положении. Он подумал, что ему это на руку, - провести окончательную рекогносцировку было нелишне. Всего рядов в пассажирском блоке было десять; центральный проход разделял его на правую и левую стороны. Перед наглухо задраенным люком в хвосте (к модулю Е) одна лестница уходила вверх, другая - вниз, и обе - в оранжереи. Алэн выбрал первую: ступеньки податливо пружинили; поднявшись, оказался в настоящем тропическом лесу с огромными окнами на слепящее солнце, оглядел с кристально-чистой водой, с ярко-желтыми лилиями, с извивающимися водорослями озерца, каждое размером с домашний бассейн, увидел что-то прибиравшую среди травы стюардессу, чинно отвесил поклон, но, недовольный, что встретил ее, помрачнел. Дойдя до конца оранжереи, он вновь нашел лестницу и, спустившись по ней, обнаружил себя в ресторан-клубе. Здесь двое таких же, как и он, "ранних пташек", которым не слишком нравился своеобразный комфорт капсул, успели начать партию в бильярд. Однако его сейчас больше интересовал плотный обед; Алэн направился к ближнему столику, сел лицом к иллюминатору, спиной к залу и заказал себе бифштекс с кровью.
* * * Командиру "Леонардо да Винчи" Луи Сантано было сорок шесть лет, из них добрую половину он провел в космосе. Высокий, жилистый, с вытянутым худым лицом, ястребиным носом, глубоко запавшими глазами, сверлящими каждого, кто с ним разговаривал. Без единого седого волоска и с необыкновенными длинными руками... Вот, так сказать, беглая зарисовка с натуры. Смеялся он редко, сердился еще реже, у него был глухой голос, но иногда в нем прорезались излишне высокие нотки, и это означало, что он волнуется. Так он и произнес эту фразу: "Ну уж нет, не бывать тому...". Луи беседовал со своим первым помощником Ником Крашпи. Речь шла о том, что на корабле находился президент одной из дальних планет в системе NN, некто сэр Ля Кросс со своими телохранителями, и вряд ли это было хорошей новостью. Случаи, когда внутренний распорядок звездолетов вдруг выстраивался под высокую особу, были нередки. Причем, с одной стороны, межпланетные соглашения обеспечивали защиту гражданских прав пассажиров, с другой - эти же соглашения нивелировали их права, когда на борту находился V.I.P. Ник не без легкой усмешки предположил, что в ЦУПе вот-вот покажутся черные маски и заявят о необходимости перевести часть капсул в состояние полного анабиоза до самого Антарекса, а потом ограничат в передвижении по звездолету, без предварительного согласования с ними и весь экипаж. Луи Сантано, который уже сталкивался с подобным произволом, воспринял это всерьез и не мог не сдержать возмущения. А Ник опять "подлил масла в огонь" - напомнил о 10-ом параграфе межпланетных соглашений. Параграф действительно был грозным - он разрешал телохранителям V.I.P. идти на любы меры ради защиты охраняемой особы. "Отвратительно осознавать, что корабль становится заложником этого Ля Кросса", - особенно звонко зазвучал голос Луи Сантано. Ник, с ним соглашаясь, лишь обреченно вздохнул. В отличие от командора Ник Крашпи был совсем молод, и это был его второй рейс. Двадцатипятилетний юноша, попавший на "Леонардо да Винчи" сразу после окончания космической академии, вверг лучшую половину экипажа звездолета в состояние, близкое к сильному помешательству. Двухметрового роста, косая сажень в плечах, голубоглазый, белокурый, с лицом, по-древнеримски строгим, мужественным и благородным, он одержал победу над сердцами десяти стюардесс, тем более полную и блистательную, когда выяснилось, что у него нет суженой. - Господа, сообщение с Земли, - вмешался в разговор сидящий в крайнем левом кресле у пульта второй пилот Рэг Гамильтон, седовласый, неулыбчивый англичанин, с ввалившимися глазами и бледным румянцем на щеках, - Есть все основания полагать, что на корабле находится похищенный ребенок. Ему два года, мальчик. На Земле объявлен розыск. - Кто похититель? - спросил командир. - Порт об этом пока молчит, - Гамильтон повернулся вместе с креслом к астронавтам, - это оперативная информация. - Сколько на борту детей в возрасте от года до трех? - Луи подошел к Гамильтону. - Двадцать два. Посмотрим, с кем они? - Пожалуй. На голубом экране монитора перед вторым пилотом, сменяя друг друга, замелькали лица пассажиров, у которых были дети соответствующего возраста.
В ЦУП вошла стюардесса и, метнув взгляд безграничной надежды в сторону Ника Крашпи, улыбнувшись ему, доложила командиру о том, что все пассажиры проснулись после анабиоза и самочувствие у всех нормальное. Что до Ника,он эту улыбку и этот взгляд отметил, подумал: "Как же ее зовут?...Вспомнил, Катрин. Ее зовут Катрин". Впереди было три месяца пути; сначала долгий путь в пределах родной солнечной системы, затем скачок в гиперпространство, и, наконец, период торможения. Через три месяца "Леонардо да Винчи" должен был достичь планеты Антарекс. Вряд ли кто на Антраксе слышал что о далеком Хароне, вряд ли кто на "Леонардо да Винчи" думал, что может оказаться на Хароне.
* * * - Вы позволите нарушить ваше уединение? - услышал Алэн над ухом мягкий женский голос; ответил, не поворачивая головы: - Пожалуйста. - Что если мы включим TV? - подсевшая к нему жгучая, с зелеными глазами, брюнетка, вульгарно накрашенная, в коже-костюме с миниатюрной фигуркой, не дожидаясь согласия, включила висевший над столиком черный шар. И уже знакомая Лаустасу телеведущая, теперь в голографическом изображении, выдавала в эфир очередную порцию новостей. Алэн одним большим глотком допил кофе; взялся за поручни кресла, собираясь встать, как увидел внутри шара свою бывшую жену. Она стояла рядом с Ладой Корнуэл, приготовившись отвечать на ее вопросы. "Сегодня утром на Земле совершено еще одно чудовищное по своему цинизму преступление. Похищен ребенок. Малышу всего два года, а он уже стал разменной монетой чьих-то интересов, - с каким-то вызовом говорила Корнуэл. - Здесь, в студии, со мною мать малыша. Ей безумно больно, но она нашла в себе мужество обратиться с нашей помощью к похитителям в надежде, что в них проснется хоть капля человеческого". После этого вперед вышла Саша: "Я умоляю вас, умоляю, верните Альберта, умоляю вас...". Саша плакала. Ее слезы Алэн видел впервые. Она не плакала даже в день его смерти, его похорон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
