— Рад принять вас, синьор, — слуга поклонился хозяину Ника, пока Ник помогал ему подняться. Внутри их тоже радостно приняли. Стоило Дрейку шагнуть внутрь и оглядеть людную комнату с бесстрастием, появился сам хозяин гостиницы. Кивая и выражая все гостеприимство, он сопроводил их в комнату сзади. По пути разные люди кланялись или делали реверансы, снимали шляпы и прижимали их к сердцу. Они не замечали Ника. Важен был только его хозяин.
Хоть сзади людей было меньше, тут было дымно и шумно. Несколько столов были готовы для игры в карты, и во главе самого большого был стул с высокой резной спинкой. Тут хозяин гостиницы замер, указал Дрейку подождать миг. Мужчина на стуле прижал карты к груди, когда хозяин склонился и зашептал ему на ухо. Ник видел по одежде и повадкам, что он был из Тридцати, и он почти враждебно посмотрел на Дрейка. Но хозяин гостиницы закончил шептать, и мужчина встал. С напряженной спиной он поклонился, но без уважения, и занял другое место за столом. Дрейк тут же опустился на стул.
По щелчку пальцев господина Ник убрал флягу и прочие мелочи другого мужчины. Когда он отнес их хозяину, сидящему теперь в нескольких стульях от Дрейка, он услышал, как мужчина шептал соседу:
— Гадкие нахалы.
Несколько человек за столом узнали Дрейка и поприветствовали его, приподняв кубки. Другие были сдержаннее, были на стороне недовольного члена Тридцати. Один мужчина не испугался Дрейка. Он был круглолицым, пил красное, как его щеки, вино. Он склонился через соседа и протянул руку к Дрейку.
— Рад новому игроку, — сказал он, посмеиваясь. — Арманд Артуро. Может, вы слышали обо мне? Театр чудес Арманда Артуро?
Дрейк смотрел на ладонь мужчины так, словно ему предложили плохую устрицу.
— Нет, синьор, — холодно ответил он. — Не слышал.
— Ах, ладно, ладно, — после неловкой паузы мужчина с красным лицом убрал руку. Пока член Тридцати качал головой и шипел в уши соседей оскорбления, Дрейк взял карты и стал раздавать. — А ты, парень? Как тебя зовут?
Ник удивился. Мужчина обращался к нему. Он смотрел на юношу, видел детали его лица, низко опущенный берет, темную одежду, грязную из-за конюшни и мокрую после пути по каналу. Глаза были добрыми. Никто не говорил с ним так, когда он был с Дрейком. Его губы неуверенно двигались, но звуки не вылетели.
— Малец, — Дрейк сцепил пальцы. — Эти карты липкие. Возьми у хозяина гостиницы новую колоду, — он впился пальцами в плечо Ника и притянул его ближе. — Убедись, что они не меченые, как я тебя учил.
Нику было сложно не скривиться, Дрейк точно оставил синяк, но он привык к поведению хозяина. Он был вещью. Дрейк не ожидал, что Ник ответит вежливому незнакомцу, как не ожидал, что его трость начнет сообщать время дня. Ник ощущал себя неудобно той ночью, ведь до этого Дрейк сорвался и оставил синяк на щеке. Ник опустил берет сильнее на лицо, пошел выполнять задание. Он проверил карты, но не при хозяине гостиницы, чтобы не обидеть.
Дрейк играл в карты не только из-за того, что мог выпивать между ходами, но и потому что он умел читать намерения других. Было ясно по тому, как младший мужчина за столом грыз чипсы и нервно смотрел на центр стола, например, что он хотел бы, чтобы две перевернутые карты стали чем-то лучше. Мужчина из Тридцати нахально ухмылялся, глядя на свою руку, бросил больше денег в фарфоровый чайник, куда собирали выигрыш. Было легко понять, что он был уверен, и у него были три короля или дамы. Дрейк оставался бесстрастным, читать его не удавалось. Его лицо было холодным, как у мраморных статуй в храме, и его тактика работала. За следующий час, пока Ник стоял за его стулом и подавлял зевки, Дрейк притягивал к себе чайник и высыпал содержимое после раундов.
Только один мужчина побеждал почти столько же раз, сколько и Дрейк, и это был краснолицый мужчина. Синьор Артуро продолжал шутить и хвалить соседей, пока играл. Мужчина едва смотрел на карты, делая ход. Когда он побеждал, он извинялся и благодарил всех, кто бросил деньги в чайник. Когда он проигрывал, он смеялся над своими ошибками. Это отличалось от Дрейка, поджавшего губы в тишине. Было ясно, что другие игроки — даже мужчина из Тридцати — были не против проиграть Арманду Артуро, а не господину Ника.
Шум в «Укусе гадюки» не помогал Нику проснуться. Постоянный гул наоборот утомлял сильнее, и глаза слипались. Чтобы не уснуть, он придумывал себе мелкие дела. Он поправил ширмы у огня, чтобы Дрейку было тепло, но не жарко. Он приносил пряное вино, когда хозяин гостиницы или служанки были близко, и тарелки сухофруктов с кухни.
Он ходил на кухню за пачкой tabbaco di foglia, пока запасы Дрейка не кончились, повернулся от хозяйки кухни и оказался перед краснолицым мужчиной на пороге, глядящим на него. О, у него была горсть лесных орехов, которые он щелкал, но смотрел он на Ника.
— Ты интересный, — сообщил он.
Ник не привык к тому, что к нему обращались как-то, кроме приказа. Инстинкт заставил его поклониться.
— Ну-ну, — сказал синьор Артуро, открыв еще орех. — Орешек? — желудок Ника заурчал от предложения. Было больно оказаться среди людей, которые ели, когда он ел в последний раз часы назад, и того было мало. Ник покачал головой. — О, ладно тебе. У меня много. Сколько тебе. Пятнадцать?
Ник не успел остановиться, в его руках оказались лесные орехи, скорлупа была поджарена, лопнула, и было видно зеленые орешки с коричневой шелухой. Он спешно убрал их в карманы, пока никто не увидел.
— Спасибо, синьор. Мне шестнадцать. Через пару месяцев будет семнадцать.
— Ты старше, чем я думал. Как тебя зовут?
— Ник, синьор. Фамилии нет, — голос Ника оставался тихим. Он поглядывал в сторону комнаты, надеясь сбежать.
— Лучше не говорите Дрейку, что вы общались так с его мальчиком, — сказала служанка, проходя мимо с двумя кружками.
— Почему? — мужчина еще звучал бодро. — Разве мы в Кассафорте не можем говорить, с кем хотим?
— Мы с вами — возможно, — сказала служанка. Она махнула кружкой в сторону Ника, собираясь уйти в главную комнату. — Мальчик? Нет.
— Вредная, — синьор Артуро проводил ее взглядом, а потом хитро сказал Нику. — И милая, да? Но не говори жене, что я так сказал, — он подмигнул, заметив улыбку Ника. Он указал на палец с золотым обручальным кольцом. — И ты, парень, хочешь до конца жизни так работать?
Было невозможно сопротивляться мужчине.
— Н-не знаю, синьор, — он покачал головой. — Я делаю, что прикажет хозяин.
Синьор смотрел на него тепло, но щурился.
— Ты в долгу, да? Но это не навсегда. У тебя есть мечта? — спросил он, скрестив руки и с интересом глядя на него. — Что-то, что ты хотел бы сделать, отработав долг? Ты же как-то терпишь эти мрачные дни? Хм? — никто еще не спрашивал Ника, чего он хотел. Они не обсуждали этого даже среди слуг в домах, где он работал. Желали другие. Он уставился на мужчину и пытался думать. — Что с тобой сделал твой хозяин? — спросил синьор Артуро. Его рука потянулась. Ник не успел его остановить, он убрал берет Ника и посмотрел на синяк от удара Дрейка. Мужчина посмотрел и на синяк под глазом Ника, который он пытался скрыть. — Преступление — выбивать мечты из мальчика, не дав ему даже помечтать.
Ник забрал берет и вернул его на голову.
— Простите, — сказал он, зная, что мужчина не хотел вредить.
— Это я должен извиняться, мальчик. Просто от вида этого синяка.
— Эй, — девушка вернулась и свистнула Нику. — Он тебя ищет.
Тело, расслабившееся возле синьора Артуро, напряглось с тревогой. Ник поправил берет, проверил, что в руках был мешочек tabbaco di foglia, и захотел извиниться. Но синьор Артуро пропал без слов. Он исчез вовремя, через миг Дрейк встретил Ника у дверей кухни. Его взгляд бегал, словно он что-то искал.
— Где ты был? — когда Ник протянул мешочек с табаком, Дрейк забрал его и посмотрел на людную кухню. — Скажи честно, или я вырву тебе язык, — Ник сглотнул и затаил дыхание, когда Дрейк навис над ним. От него пахло сладким вином и гнилью. — Кто-то просил тебя помочь жульничать в картах?
