– Вот-вот. Ну, так о чем говорила наша гадалка?
Дубровская нахмурилась.
– Точно повторить не смогу. Но что-то про казенный дом и детский плач. Может, речь шла о каком-то ребенке?
– В том-то и дело, – вздохнул Андрей. – У них никогда не было детей. Но знаю точно, Лара уже много лет лечится от бесплодия. Пока безрезультатно. Петр Иванович просто грезит о наследнике. Не забывай, он – жуткий карьерист. Потомство только упрочило бы его репутацию.
– Со стороны Эммы не очень деликатно выставлять их проблемы на всеобщее обсуждение, – заметила Лиза.
– Согласен. Кто там у нас еще? Константин и его верная Мария.
– Про нее ничего не скажу. Слишком уж она неприметная. А он – плохо воспитанный «малиновый пиджак», – продолжила характеристику гостей Дубровская.
«Интересно, что говорят о нас знакомые Андрея, – мелькнула трусливая мысль. – Возможно, я даже на фоне Марии выглядела бледно. За весь вечер произнесла только пару фраз».
– Константин – человек своеобразный. Он успешно ведет свой бизнес, но в семье его деспотичность просто бросается в глаза.
– Эмма говорила что-то про плетку, – вспомнила Лиза.
– Не удивлюсь, если окажется, что он слегка поколачивает свою безропотную Марию. Вид у нее и вправду забитый.
– Вот видишь! – торжествующе начала Дубровская и осеклась. Андрей мог бы истолковать ее слова неверно. – Значит, хоть в чем-то гадалка говорила правду.
Последнюю фразу она произнесла нерешительно. Но супруг словно ничего не заметил.
– Я не думаю, что в их отношениях все столь ужасно, – сказал он. – Не садист же он, в конце концов. Может, он и отпускает своей благоверной подзатыльники и зуботычины, но не пьет же он у нее кровь!
– И ты говоришь об этом как о самой обыденной вещи?! – возмутилась Лиза. – Это что, нормально – избивать жену?
– Но я же не одобряю его, – отозвался Андрей.
– Кстати, там был еще хирург, – перешла к следующему персонажу Дубровская. У нее не было охоты рассуждать о домашнем насилии.
– Павел Грек? Нормальный мужик. Никакой он не злодей и не убийца, – убежденно произнес Андрей. – Немного слаб по женской части, но это не криминал.
– Судя по словам Эммы, и у него нечиста совесть, – ехидно заметила Лиза. – Если я правильно ее поняла, она намекала на какие-то его профессиональные грехи.
– Как это банально, – зевнул Андрей. – Врачей сейчас не обвиняет только ленивый.
– Значит, твой коллега мог нашалить по врачебной части?
– Почему и нет? – удивился муж. – Есть понятие профессионального риска. Если хирург сделал что-то не так, это еще не значит, что он – убийца.
– В каком-то смысле так оно и есть, – не унималась Лиза.
– Для того, чтобы назвать врача убийцей с точки зрения права, нужно доказать его преступный умысел. Так, что ли, госпожа адвокат?
Дубровская прикусила язык. Милый супруг был абсолютно прав. Вот только почему он успевает соображать куда быстрее ее?
– По-моему, мы никого не забыли, – продолжал он. – Если только тебя…
– Меня? – удивилась Лиза.
– Ну, конечно. Обрати внимание, наша гадалка никого не называла по именам, а все обвинения адресовала парам. За исключением хирурга, конечно.
– И что?
– А то, что угадать было сложно, к кому она обращается. Так что намек на дурные сны мог быть обращен к тебе. Ничего не припоминаешь ужасного в своем прошлом?
Голос его звучал насмешливо.
– Вся моя жизнь – один сплошной кошмар, – в тон ему ответила Дубровская, но веселее ей почему-то не стало. Похоже, она зря потратила время, пытаясь найти скрытый смысл там, где его и быть не могло.
– Ну, если ты удовлетворена, позволь поторопить тебя, – поднялся на ноги Андрей. – Надевай что-нибудь теплое, и пойдем выйдем к людям. Я надеюсь, ты больше не будешь искать среди них злодеев?
– Последний вопрос, – спохватилась она. – Кто такая Стефания Кольцова?
Может, в комнате было недостаточно светло, но ей показалось, что по лицу супруга пробежала тень. Он полез за чем-то в карман.
– Это журналистка. С ней произошел несчастный случай.
– А… – протянула Лиза, не зная, стоит ли еще задавать вопросы.
Андрей зябко повел плечами. Накинув спортивную куртку, он двинулся к двери.
– Ты меня не подождешь? – удивилась Дубровская.
– Я на минуту. Только покурить, – буднично сообщил он.
Покурить?! Но он не курил уже несколько лет!
Дверь хлопнула, а Лиза так и осталась сидеть на диване. Взгляд ее был направлен в пустоту…
Лара в ярости колотила руками по подушкам.
– Я хочу уехать отсюда немедленно! – орала она.
Петр Иванович носился вокруг кровати кругами, вытирая платком вспотевший лоб. В его руке дрожал стакан воды.
– Успокойся, дорогая. Выпей это, и тебе сразу станет легче.
Жена последовала его совету, однако это ей не помогло успокоиться.
– Скажи, почему я должна здесь оставаться? – не унималась она. – Эти придурки действуют мне на нервы!
Чиновник проявлял поразительное терпение. Он знал, что через несколько минут истерика закончится и с супругой уже можно будет договориться. А пока нужно просто ждать, не обращая внимания на взлетающие к потолку туфли, на невыносимые вопли и площадную брань, извергаемые из ее нежных уст. Она была невероятно хороша в гневе, со сверкающими, как лезвия, чуть раскосыми глазами, растрепанными кудряшками и грудью, которая вздымалась каждый раз, когда Лара выкрикивала очередную непристойность. Как он желал сейчас прижать ее к этим подушкам и… Но это она позволяла ему очень редко.
– Успокойся, милая. Я понимаю, что тебя взволновали слова этой невыносимой Эммы. Я и сам едва сдерживался, – торопливо говорил он, поглаживая ее плечо. – Но, уверяю тебя, никто ничего не понял. Да и что тут можно было разобрать из лепета этой сумасшедшей?!
Его слова подействовали на супругу, как холодный душ. Она отбросила в сторону подушки и даже привстала.
– Ты думаешь, что я расстроилась из-за того, что наговорила эта старая дева?
Он выглядел растерянным.
– Ну, конечно. Ведь она… Разве могло быть что-то еще?
Лара расхохоталась.
– Да я и думать об этом забыла! Нашел из-за чего разыгрывать драму.
Он резко поднялся и отошел к окну. Засунув руки в карманы, он смотрел в черную, непроницаемую ночь, словно где-то там, в кромешной мгле, был ответ на все его вопросы.
– А я не могу забыть, – глухо сказал он. – Я помню все …
– Ну, довольно лирики, – оборвала она. – Если мы уедем прямо сейчас, я еще успею на вечеринку в «Галерею». Могу поспорить, что там эта долбаная ночь привидений празднуется куда веселее.
Петр повернулся и взглянул ей прямо в глаза.
– Ты разве не понимаешь, что мы не можем сейчас отсюда уехать?
Она захихикала:
– А что нас держит? Может, ты положил на кого-то глаз? Дамы и вправду были хоть куда: свихнувшаяся без мужского внимания Эмма, забитая кляча Мария и эта… как ее? – Лара сделала уморительную гримасу. – Та, которая весь вечер просидела в маске. Вообще, это твои проблемы. Я уезжаю.
Она встала с кровати, одернула юбку и походкой манекенщицы двинулась к шкафу собирать вещи. Но Петр Иванович был начеку. Поймав супругу за руку, он с силой швырнул ее на кровать. Лара не успела сообразить, чем была вызвана столь быстрая перемена его настроения, как перекошенное яростью лицо мужа оказалось рядом с ее лицом. Глаза смотрели в глаза.
– Это наши проблемы, – прошипел он. – И мы будем их решать вместе.
– О чем ты?
– Перейду на простой и доступный тебе язык, – он держал ее железной хваткой. – Я только надеюсь, что слова этой сумасшедшей никто не воспринял всерьез. Но, даже если это и так, проблема никуда не исчезает. Эмма что-то знает. Не думаешь же ты, что она нагадала все это, гоняя по веранде дым?
– А если это так?
– Не говори глупостей, – разозлился он. – Я намерен выяснить все до конца. И ты останешься со мной, чтобы ни у кого не возникло ненужных вопросов.
– Что ты собираешься предпринять?
– Переговорить с ней с глазу на глаз. А потом уж действовать по ситуации.
Он посмотрел на нее. Сейчас она выглядела кротко, так, как должна выглядеть безупречная жена человека его уровня. И для того, чтобы продлить воспитательный эффект своей беседы, он решился на крайние меры. Подняв вверх указательный палец, он несколько раз погрозил им супруге. Слова его звучали хлестко:
– Помни! Рухнет моя карьера – ты лишишься всего: своей беспутной жизни, бесконечного хождения по массажам и соляриям и дорогих тряпок. Думаешь, найдется прекрасный принц, который западет на твои клипы? Взгляни правде в глаза: шестнадцатилетние «старлетки» тебе давно отдавили пятки…
Обычно он такого себе не позволял. Намекать супруге о том, что время немилосердно даже к таким потрясающим красавицам, как она, – было не в его привычках. Ларе едва минуло двадцать пять лет, но к вопросам возрастных изменений она относилась очень болезненно. Он знал ее любимую мозоль и сейчас давил на нее нещадно – такова была ситуация. И супруга его поняла. Вместо того чтобы, по своему обыкновению, закатить скандал и начать поносить его всякими словами из своего неповторимого лексикона, она надолго замолчала. Это был хороший знак. Он мог приниматься за дело…
