Наконец она встала, заперла квартиру, разделась и стала еще раз, уже медленно осматривать спальню — длинную, с одним окном комнату.
Теперь она увидела, что с тумбочки исчез ее старый семейный альбом. Кому он мог понадобиться? Хорошо еще, что, желая похвастать красивым братом — польским офицером, она взяла с собой фотографию Юзыка. Но остальные фотографии… И… чужой чемодан!
Надо что-то делать… Пойти в милицию! Должны же найти!
Она схватила пальто, впопыхах не попадала в рукава.
Скорее!.. Скорее!..
* * *
В кабинете полковника государственной безопасности сидела посетительница. На ней было пальто безукоризненного покроя. Шляпа последнего фасона. В одной руке она держала коричневую сумочку мятой кожи, в другой — такие же перчатки. Худенькое, продолговатое лицо было чисто и неестественно бело, — по всей вероятности, женщина употребляла специальный косметический крем.
Однако Аркадий Илларионович Иванилов заметил не только это.
Прежде чем сесть, женщина привычным движением откинула полу пальто. Волнуясь, сняла с платья какую-то ниточку, скрутив ее в пальцах. Видно, модное пальто, изящная сумочка и все прочее досталось посетительнице нелегко и поэтому тщательно оберегается.
Сбивчиво, перескакивая с одного на другое, она рассказывала о брате, о Кароле, о проклятом чемодане. Полковник спокойно слушал, стараясь попутными вопросами навести ее на главную мысль.
— Давно вы расстались с братом?
— С тех пор, как он ушел в армию. Юзык служил в польском войске, а после службы остался в Кракове. Там он женился. Вдруг ко мне пришел Кароль и передал письмо от Юзыка и эту фотографию.
— Письмо у вас?
Нервным движением женщина достала из сумочки крошечный платочек, от которого по кабинету разлился едва уловимый тонкий аромат духов.
— Оно лежало в альбоме. Альбом украли. Но главное — чемодан…
— Вы не скажете, как ото выглядело?
Женщина задумалась, припоминая.
— Выглядело?.. Обыкновенно. Напечатано на машинке. Юзык писал, что он работает в редакции газеты. Научился печатать и решил передо мной похвастать. Я ведь по специальности машинистка, а заведующей отделом кадров работаю совсем недавно, всего второй год.
— Почему Кароль остановился у вас?
— В гостиницах не было мест. Он сказал, что он торговый агент, поэтому часто бывает в Польше. С Юзыком познакомился в Кракове.
— Когда он пришел к вам?
— В конце сентября. Он жил недели две. Потом ушел. А за чемоданом обещал прийти через несколько дней.
— Кароль не говорил, куда он собирается ехать?
— Я не спросила. Ах, если бы я могла знать… — женщина поднесла платок к глазам.
— Скажите, Вероника Антоновна, когда ваш брат демобилизовался из армии?
— В сорок седьмом году.
— Прошло пять лет. А на карточке Иосиф Антонович в военной форме. Вам это не кажется странным?
— Я сама уже об этом думала. Хотела спросить у Кароля, почему Юзык не прислал новую. Мне хотелось посмотреть на него с, женой. Но Кароль все не приходит. А сегодня…
— Вы поступили неосмотрительно, пуская к себе незнакомого человека.
— Но он же привез письмо от Юзыка!.. А в гостинице не было мест… И потом — он дал мне паспорт. Вот, — она достала из сумки документ и протянула полковнику.
Иванилов просмотрел паспорт и положил его рядом с собой.
— Нельзя было доверять письму, напечатанному на машинке. Вы поступили неосторожно.
Вероника Антоновна смутилась.
— Если бы пропали мои вещи. А то ведь чужой чемодан… И я сейчас же пошла в милицию. Оттуда меня направили к вам.
Полковник поднялся, нажал кнопку звонка.
— Очень правильно в милиции сделали. Понимаете? Очень правильно, — повторил он значительно.
— Понимаю, — тихо сказала Калинович.
В дверях бесшумно вырос дежурный.
— Проводить посетительницу в комнату ожидающих. — Пожимая ей руку, Иванилов сказал: — Надеюсь, Вероника Антоновна, вас не надо предупреждать, чтобы вы ни с кем из посторонних не разговаривали о случившемся.
Калинович наклонила голову.
— Этот случай заставит меня быть осмотрительной.
— Вот и отлично.
Полковник проводил ее до дверей.
* * *
В первый же день по приезде майора Наливайко из Киева, где он участвовал в соревнованиях по боксу, его вместе с капитаном Долотовым вызвал к себе полковник Иванилов.
Майор — высокий, статный украинец, родом из Днепропетровска — был праправнуком славных запорожцев. В отличие от боевых предков, он начисто брил усы и оставлял на голове кудрявую шапку волос. Когда Наливайко смеялся, карие глаза его хитровато прикрывались густыми темными ресницами. Всегда подтянутый, он обладал богатырским здоровьем и отличался казацкой хваткой в работе. Те операции, в которых надо было проявить ловкость, находчивость, силу, — всегда поручали ему.
Полковник с удовольствием оглядел его богатырскую фигуру.
— Вы, кажется, окончательно переходите в тяжелый вес? Ну как соревнования в Киеве?
— Полуфинал выиграл, финал проиграл.
— Кому?
— Да все ему же, Авраменко. Классный боксер. Отлично работает и на короткой и на длинной дистанции. Но я его все равно побью.
— Ну и упорства у тебя, Сергей Петрович, — усмехнулся капитан. — На целый взвод хватило бы. Авраменко моложе тебя, сильнее. Техника у него непревзойденная. А ты не отступаешь.
— И я уверен, что майор все-таки выиграет у него, — поддержал Наливайку Аркадий Илларионович.
— Обязательно. Через три недели мы едем в Москву на всесоюзные соревнования. Буду присматриваться к его тактике. Умная, маневренная. Но я должен ее понять — и пойму.
Полковник улыбнулся, и, перехватив эту улыбку, засмеялся и сам Наливайко.
— Понимаю. Кажется, не придется мне ехать на соревнования. Ну, что у вас тут произошло?
— Капитан ввел вас уже в курс дела?
— Немного.
— Он вам доскажет остальное. А сейчас я вам покажу нечто новое. После доклада лейтенанта Сокола нам необходимо было узнать о всех квартирах в тупике Песчаном, где в первой половине октября проживали проезжие. В одиннадцати домах таких квартир оказалось четыре: одна в доме № 3, одна в доме № 6 и две в доме № 10. Мы предполагали, что одна из этих квартир могла служить явкой. Так вот. Теперь я вам могу сказать совершенно точно: явка была в квартире Вероники Антоновны Калинович.
Полковник раскрыл паспорт, принесенный Калинович, и передал его капитану.
— Посмотрите, Иван Иванович, на фотографию. Не правда ли, удивительное сходство?
Долотов взглянул на карточку и сразу же вскинул глаза на полковника.
— Замбровский?
— Совершенно верно. Замбровский. Я полагаю, что загадку с неизвестным парашютистом можно считать разгаданной. Будем разгадывать остальные. К сожалению, мы до сих пор не можем допросить его. А ждать выздоровления не имеем права. Необходимо продолжать начатые поиски. Нити к шпионской организации идут через Калинович, хотя сама она и непричастна к этому делу. Как вы думаете, Иван Иванович?
— Замбровский, конечно, не случайно остановился именно у нее. Кто-то дал ему ее адрес, помог достать фотографию брата, подсказал характер ее взаимоотношений с братом. Поэтому необходимо присмотреться к людям, с которыми Калинович общается.
— Насколько я понял, — включился в разговор Наливайко, — выкрали только чемодан, а паспорт и фото остались у Калинович. Это улики. За ними должны еще прийти. Поэтому, кажется, есть смысл продолжать наблюдение за квартирой Калинович.
— И не только за квартирой, — поддержал Иванилов предложение Наливайко. — Ведь Калинович — свидетель. А свидетель им не нужен. Поэтому мы сейчас должны взять под охрану ее жизнь. Это я поручаю вам, майор. Сокол и Звягин будут вам помогать. Капитану придется заняться изучением круга знакомых Калинович. Вы не возражаете?
— Нет, — ответил капитан.
— Тогда приступайте к делу. Я, со своей стороны, постараюсь узнать о судьбе Иосифа Калинович и свяжусь с Рымниковским управлением, на территории которого, по всей вероятности, размещается одна из групп шпионской организации. Иначе незачем было Замбровскому ехать в Рымники.
Когда офицеры встали, собираясь уходить, полковник обратился к Долотову.
— Иван Иванович, я попросил Калинович не уходить. Она сейчас в зале для посетителей. Пройдите к ней.
Калинович оказалась толковой женщиной. Она с полуслова поняла, что от нее требуется, и начала рассказывать о себе. Вначале это был сухой перечень дат и имен, который можно найти в любой автобиографии. «Родилась… Занятия родителей… Вышла замуж… Работаю…» Покончив с биографией и рассказав еще раз всю историю кражи, она остановилась, ожидая вопросов капитана. Она думала, что, так же как полковник, он будет интересоваться подробностями преступления. Но капитан стал расспрашивать о детстве, о жизни во время войны, о работе, о праздниках. Неожиданно для себя самой Вероника Калинович заговорила так, как давно ни с кем не разговаривала. Очень уж добрые глаза смотрели на нее, очень уж много было в них участия.
