скорее всего, боялась.
Из ее объяснения явствует, что она действительно спросила у гадалки, касалось ли это символическое (и разочаровывающее) пророчество меня, и гадалка ответила ей: «Нет, я говорю о совершенно новой любви, не о твоем муже».
Ответила, я бы сказал, без обиняков.
По возвращении жизнь, которая начинается после рождественского отдыха, с планами на предстоящий год и привычками, вернулась лишь внешне. Рутина брала свое, но на всем лежала печать ненадежности. В некотором роде это был молчаливый договор, исключавший долгосрочные планы на будущее, большие траты в супермаркете, разговоры об отпусках и покупках. К этому следует прибавить, что моя жена пребывала в веселом, очень веселом настроении и постоянно что-то в полголоса напевала. Шутила. Наряжалась.
Должен сказать, что все после пророчества выглядело фальшиво и странно. И даже то, что должно было произойти, казалось странным в силу предсказуемости: мы оба знали, о чем идет речь. Одним словом, если бы она сказала: «Сядь, мне нужно поговорить с тобой», ее слова не удивили бы меня. Я не стал бы садиться и спросил бы в ответ: «Ты его нашла? И кто же это?» Спросил бы, ибо что меня действительно интересует, так это в кого влюбится моя жена. И очевидно, что это интересует и ее, причем не меньше, если не больше, чем меня: она знает, что в ближайшие месяцы кто-то должен появиться, но кто именно, не знает.
Реальной проблемой для меня с тех пор, как мы вернулись и жили под бременем пророчества кубинской гадалки, было то, как моя жена смотрела теперь на мужчин. На родительских собраниях в школе, в баре, куда мы заходили выпить кофе, в магазине и, возможно, на работе, где я не мог ее видеть, она, вероятно, поглядывала на мужчин и беззастенчиво отвечала даже на беглый взгляд кого-нибудь из них; она по-другому смотрела на наших друзей и на партнеров своих подруг, на отца кого-то из детей, на хозяев ресторанов и официантов, на продавца колбасы, на кассиров в банке – на всех подряд. И наверняка непрерывно спрашивала себя: «Это он? Это он? Это он?»
Для жизни вдвоем – а в ожидании того, что она покинет меня, мы оставались парой – это трудное испытание. Однако я не мог не понимать, что оно решительно изменило ее. Ты знаешь, что есть кто-то, с кем ты проживешь остаток дней или добрую часть ближайших лет, с кем тебе предстоит делить кров, путешествовать, спать, заводить новые обычаи и привычки, знаешь, что этот человек обязательно появится, что он где-то есть. Но ты не знаешь, кто он. И думаешь – я знаю, что она думает: но кто же это? Кто они – возможные претенденты, которые мелькают в ее сознании или которых она мысленно отвергает, хотя может ли она отвергнуть кого-то, в кого могла бы влюбиться и ради кого готова была бы уйти от меня в течение ближайшего года? Может быть, это один из общих знакомых, кто-то из наших друзей? Во время званых ужинов я замечаю любопытство, с которым она смотрит на мужчин, обращаю внимание на ее вопросы об их вкусах, хобби, интересах, и однажды слышал даже, как она спросила: «А с какой стороны ты предпочитаешь спать?» И понятно, что зачастую она находит мужчин более интересных, более привлекательных, чем я, а таких немало, поскольку всякий новый человек значительно интереснее человека, живущего столько лет рядом с тобой.
Люди, которые долго живут вместе, даже если они очень любят друг друга, в какие-то моменты неизбежно испытывают чувство, известное всем, – неприязнь. Два человека испытывают ее поочередно, и даже если они это отрицают, иначе просто не может быть. Так бывает с товарищами по парте, друзьями, которые обожают друг друга, но, уехав вместе на каникулы, способны проникнуться взаимной ненавистью, с людьми, которые отлично ладят друг с другом, но после трех месяцев, проведенных под одной крышей, готовы друг друга возненавидеть. На некоторое время они разъедутся, и разлука снова сблизит их, так что они будут смеяться при воспоминании о взаимной неприязни. Однако два человека, живущие вместе, никогда не отдаляются друг от друга по-настоящему, поэтому неприязнь может не только расти, но и углубляться, проявляясь в поступках и словах. И прекрасно уживаться с любовью, добрыми отношениями и единением.
И вот в предвидении будущего у моей жены забрезжила перспектива новизны, даже уверенность в новизне, хотя пока еще неопределенной, туманной.
Ей было тяжело, мне кажется, но это ее заводило. Заводило даже больше, чем жизнь, ожидавшая ее вскоре, когда она станет жить с пока еще неведомым нам человеком. И кроме того, ею двигало не только желание видеть в глазах мужчины рождение страсти к ней, но и желание понять, как и когда родится эта страсть. Любопытно во всей этой истории было и то, что, зная о ее неизбежности, можно было вообразить, как и когда все произойдет. На самом деле ей предсказали, что она влюбится, дав ей возможность подготовиться к рождению новой любви.
Должен сказать, что эта история начала интересовать и меня. Мы прожили вместе много лет и продолжали жить вместе, притом что этот год мог стать последним, и мне не терпелось понять, кем окажется мужчина, который сменит меня, и как это произойдет. Одним словом, если это должно случиться, мне оставалось только примириться с этим. Но в таком случае мне хотелось понять, на кого она меня променяет, и надеяться, что она не прогадает, потому что я любил ее. Я задавался вопросом, предпочту ли я человека, который мне нравится, или того, кто мне не нравится. Хотелось ли мне, чтобы он был чем-то похож на меня, чтобы это был человек знакомый, или я предпочел бы, чтобы на его месте был кто-то посторонний, далекий от нашего круга. Я колебался. Я, как и она, был готов ко всему. Я был спокоен, даже, можно сказать, рад. Но рад не так, как мужья из анекдотов, когда узнают, что теща уходит или что жена уезжает в отпуск; дело в том, что после стольких лет, проведенных вместе, что-то новое, по-моему, не помешало бы – то, что мы должны были сделать, мы сделали, и по мере того, как я все понимал, я тоже чувствовал – быть может, не отдавая себе в этом отчета, но чувствовал – определенное возбуждение, эйфорию, прилив адреналина при мысли: кто, когда, как?
Обо всем этом мы открыто не говорили, время шло, месяц за месяцем, и ни один из нас ни разу не
