отпихнул Викентия и ушёл. Мальчик ещё долго стоял на месте от осознания собственной крутизны.
Через несколько дней Пчелоед сам подошел к Викентию и начал разговор:
— Я договорился насчёт боя. Пройдёт двадцать девятого в зале Шарпея. Спортклуб «Победа» знаешь где?
— Разберусь. А точное время можешь сказать?
— Могу сказать, — огрызнулся Пчелоед, — три часа дня. Не дай бог, тебя там не будет. Я тебе, крысёныш, кишки на кулак намотаю! Понял?!
— Понял, — сказал Викентий. — Какие правила?
— Простые правила: драться будете в ринге, пять раундов по три минуты. Одна минута отдыха.
— Пять раундов? Не три? — удивился Викентий.
— Ну да, пять. Ты же сам хотел настоящий бой. Вот тебе настоящий бой, как у профессионалов. А ещё вы будете взвешиваться. У Шарпея 68 кило, так что если будешь весить больше семидесяти, считай, что просрал деньги. Понял?
— Понял.
На этом их диалог завершился, и с тех пор с Викентием никто не общался. Он догадывался, что Пчелоед не прекратит строить козни, но даже представить себе не мог какие.
В один из дней Викентий заскочил домой после школы и хотел побежать на тренировку, но не тут-то было…
— Где моя спортивная сумка?
— Я спрятала её. Больше ты не будешь ходить на свои тренировки. Они плохо на тебя влияют, — сказала мать с безразличным выражением лица. — Когда ты записался на этот бокс, я молчала. Когда у тебя всё тело болело после тренировок, я молчала. Но сейчас, когда мой сын решил избивать людей в ринге, как необузданный дикарь, я молчать не буду.
Викентий был удивлён. Немного поразмыслив, он понял, из-за чего, вернее, из-за кого разворачивается вся эта драма. Значит, Пчелоед ей всё рассказал…
— Если ты не прекратишь свои занятия, я сама пойду в этот зал и лично поговорю с твоим тренером. Может, это тебя образумит.
Губы Викентия затряслись. Ему снова хотелось убежать в комнату и спрятать лицо в подушку. Сердце разрывалось между двумя главными ценностями в жизни: боксом и матерью. Викентий присел на кровать. Его глаза были безжизненны, а в голове творился беспорядок.
Мать больше не могла притворяться безразличной. Она села рядом с сыном и провела рукой по его чёрным кудрявым волосам.
— Вызвать на бой этого Корбу… ну кто тебя надоумил на такое? Твой тренер, да? Небось наплёл тебе, что так поступают «настоящие мужики»? Не переживай, мальчик мой, теперь всё будет как раньше.
Последнее предложение как будто разбудило Викентия. Он резко поднялся и заговорил:
— Всё будет как раньше? А может, я не хочу, чтобы всё было как раньше! Может, я не хочу целыми днями бродить по улицам, как раньше! Я не хочу грустить, как раньше, я не хочу жалеть себя, как раньше! Мне не нужна такая жизнь!
— Вика! — вскрикнула мать и попыталась обнять сына, но Викентий оттолкнул её на кровать.
— Если хочешь знать, единственный человек, который мог меня надоумить, это ты! Уже не помнишь, как ты говорила мне, что надо быть настоящим мужчиной? Что я должен постоять за себя и не влезать в уличные драки? Так я же и не влезаю! Я не набрасываюсь на людей, как животное, но и не позволяю оскорблять честь моей семьи!
Мать смотрела на него, как никогда раньше. Наверное, с уважением. Он и сам не ожидал такого всплеска эмоций, однако после небольшой паузы продолжил:
— Поединок состоится, хочешь ты этого или нет. Мне уже шестнадцать лет, и ты не вправе мне что-либо запрещать. А если пойдёшь в зал — я сбегу из дома. Найду работу в каком-нибудь городишке и продолжу боксировать.
Викентий заметил слёзы в глазах матери. Больше он не сможет ей противиться. Надо выйти из комнаты! Мама побежала за ним и обняла его в коридоре, когда Викентий уже собирался уходить.
— Можешь взять сумку, она под моей кроватью, — прошептала мать, — только обещай мне, что будешь беречь себя.
Викентий услышал, как мать рыдает на его плече, и повернулся к ней лицом. Он видел в её блестящих карих глазах своё отражение и сам не смог сдержать слёз. В следующую секунду он крепко обнял мать и сказал:
— Обещаю. Ещё я обещаю, что буду больше читать. И оценки мои улучшатся, вот увидишь.
Ещё несколько минут они стояли в коридоре, пока Викентий не устыдился своих слёз и не побежал за сумкой. «Надо меньше плакать», — рассуждал он по дороге.
В зале Викентий первым делом разыскал тренера, чтобы поведать ему о предстоящем бое.
— Кидаловом попахивает, — сказал тренер. — Во-первых, тебя надули с весом. Если у противника 68, значит, он в полусредней категории, то есть до 69 килограмм. Ты сколько весишь?
— Семьдесят два, — ответил Викентий.
— Ладно, время у нас есть. Ускорим темп тренировок, и к двадцать девятому похудеешь как миленький. Ну, всё, хорош базар разводить. Дуй переодеваться, Рокки.
Тренировки действительно изменились: теперь они начинались и заканчивались бегом на ближайшем стадионе и длились три часа. После разминки тренер заставлял Викентия работать по принципу «суперсессии». Об этой системе мужчина (как он сам признался) прочёл в журнале по бодибилдингу и только сейчас решил применить её в боксе. Идея заключалась в том, что после выполнения одного упражнения спортсмен не отдыхает, а сразу же принимается за другое. Иными словами, как только Викентий заканчивал прыгать на скакалке, он незамедлительно цеплялся за канат и поднимался по нему десять раз. Затем — силовые упражнения. Викентий выполнял уклоны с десятикилограммовым блином на плечах, потом швырял его на пол и ложился спиной на скамью. Тренер подавал ему штангу, и Викентий делал «жим лёжа». Затем — отработка ударов. Первым упражнением был «бой с тенью», а вторым — повторение комбинаций на груше. Однако это были лишь цветочки по сравнению с тем, как проходили спарринги. Теперь Викентий дрался пять раундов вместо трёх, а во время минутного перерыва тренер заставлял его отжиматься.
Этот адский марафон изматывал Викентия настолько, что он даже забыл о предстоящем поединке (не говоря уже об учёбе). Поэтому, когда тренировки вернулись к нормальному режиму (за несколько дней до боя), парень
