Шон Линч посмеивался, пока они шли к своему столику.
– Я считал, что тебе нужна баба, – заговорил он, – но в прошедшую ночь ты обзавелся двумя сразу, а настроение у тебя все равно потом весь день оставалось поганым. Тогда я сообразил, что дело тут в другом.
Дэниел кивнул, сраженный простотой этой логики. Две девушки сделали все от них зависящее, чтобы удовлетворить его, но после их ухода он почувствовал, что нуждается в чем-то большем. Даже эта драка, окончившаяся его полной победой, не принесла ему желаемого удовлетворения. Вполне достаточно, чтобы человек ощутил, что его лучшие дни уже позади. Даже если он еще не отпраздновал своего тридцатого дня рождения.
– Ты заметил, Шон, как трудно по-настоящему воодушевиться в наше время?
– А ты просто выйди на пристань и посмотри прямо перед собой, – довольно сухо посоветовал Шон. – Чего еще желать мужчине?
Дэниел невесело засмеялся, понимая, что если и вправду выйдет на улицу, то увидит «Ночную звезду», свою быстроходную шхуну, терпеливо ожидающую при лунном свете его возвращения. А в сотнях миль отсюда его трое детей тоже ждут. Чего же еще хотеть и чего требовать от жизни мужчине? Команда у него надежная, в особенности Шон, а он, Дэниел, хозяин своей судьбы в такой мере, о которой многие мужчины даже представления не имеют.
Капитан понимал, что пора отплывать домой, однако он знал, что и такой вариант его не удовлетворит. Было время, когда он, подплывая к Кресент-Бей, издали высматривал свою длинную, низкую асиенду из белого камня, уже один вид которой успокаивал самую сильную тревогу в его сердце. Разумеется, в те дни его терпеливо дожидалась Лили. Теперь его ждала мать Лили, но Абигайль Линдстром наделена была какими угодно качествами, только не терпением.
«В том-то и беда, – с неудовольствием твердил он про себя. – Все дело в этой женщине и ее чертовом нытье. Где уж мужику радоваться хорошей драке или девчонке, если у него такая теща!»
– Думаешь о Лил, капитан?
– О ее мамаше.
Шона просто передернуло при этих словах.
– Ничего удивительного, что у тебя плохое настроение. Она баба злющая, дальше некуда. Правда, она любит твоих малышей, – философски добавил он. – И прекрасно о них заботится.
– А кто ее об этом просит? – Дэниел сердито тряхнул головой. – Ехала бы к себе в Салем, всем было бы только лучше.
– Или ты отпустил бы детей в Салем вместе с ней, как она хочет… – начал было Шон, но осекся, заметив, как багровеет физиономия капитана. – Нет, ты прав, и я с тобой вполне согласен. Ребяткам следует жить на острове, пока они не повзрослеют.
– Там они в безопасности, там и останутся, – заверил его Дэниел. – Значит, и Абигайль останется, если не доверит их воспитание мне и слугам. Но она жалуется день и ночь. И на песок, и на жару, и на отсутствие друзей… Это проклятие, Шон, истинное проклятие.
– Да, капитан, это и вправду проклятие. – Первый помощник хлопнул Дэниела по плечу. – Слушай, а здорово ты отделал этого англичанина. Это все-таки утешение, верно?
Дэниел кивнул, потом негромко признался:
– Абби говорит, что уедет и оставит Полли и мальчиков со мной, если я найду себе другую жену – по ее вкусу – и та будет растить детей. Уверяет, что это единственное приемлемое решение.
– Понятно.
Дэниел нашел бесстрастное выражение лица Шона и его ничего не значащий ответ обидными.
– У тебя есть мнение на этот счет?
– Мое мнение такое же, как твое, капитан.
– И какое же оно?
– Ты не из тех, кто женится. Лили просто поразила твое воображение, вот и все. И ты больше не повторишь ошибку.
– Ты называешь Лили ошибкой? – Дэниел улыбнулся, глядя на побледневшего первого помощника. – Это верно, Шон. Я сам говорил это себе тысячу раз. Святая правда, что я не из тех, кто женится. Но Лили была для меня горько-сладким благом, а дети намного лучше того, что заслуживает любой мужчина. Я ни в чем не раскаиваюсь, но я же не дурак, чтобы думать, будто все может повториться. Во всяком случае, пока я в здравом уме.
– Я уж считал, что ты точно сойдешь с ума, когда мы потеряли Лил. – Зеленые глаза Шона слегка увлажнились. – Согласен с тобой, капитан. Нам не пройти через это еще раз.
– Должен предостеречь тебя, дружище. У Абигайль есть планы и на тебя. Она считает, что ты будешь прекрасным мужем для ее племянницы в Нью-Йорке.
– Что?!
Дэниел захохотал, потом поднял полупустую кружку и произнес шуточный тост:
– За наше одиночество, чего бы там ни замышляла Абигайль Линдстром. Прикрывай мою спину, а я буду прикрывать твою. Идет?
– Да, капитан. Мы поддерживали друг друга и в скандалах, и в шквалах, теперь нам предстоит уцелеть в сражении с величайшим бедствием – женскими кознями. Хорошо хоть, что их затеяла старая баба. Если бы это была хорошенькая молодая девушка… – Шон смущенно улыбнулся. – Кстати, о девушках. Я хотел бы глянуть, бодрствует ли еще Бетси и в каком она настроении. Хочешь со мной? Уверен, что она и для тебя найдет подружку.
– И это говорит человек, который собирается уберечь меня от женщин? – Дэниел застонал в притворном ужасе. – Иди и получи свое удовольствие, но будь осторожен. А я вернусь к той единственной женщине, на которую моряк может положиться.
Допив последний глоток эля, капитан выбрался из кресла и направился к двери в спокойной уверенности, что «Ночная звезда», море и добрый ночной отдых ждут его.
Глава 2
Эрика не могла с уверенностью определить, когда именно легкомысленная затея обернулась полным безрассудством, которое привело к открытому противоборству, но в какой-то момент в течение недель, последовавших за получением письма от Рассела Брэддока, она, несомненно, утратила способность рассуждать здраво. Какое иное объяснение можно было дать тому факту, что она стояла на палубе большого, быстроходного судна, плывущего на Багамские острова, где ей предстояло пересесть на так называемый «баркас» и отправиться на нем в прибежище капитана Маккалема на острове под названием Ла-Кресент?
Во время путешествия ей то днем, то ночью вдруг иногда приходило в голову, что, быть может, капитан ради того и устроил себе это «прибежище», чтобы бесцеремонные особы вроде нее не вторгались в его жизнь. Она также пришла к запоздалому соображению, что правила цивилизованного общества предостерегают порядочных молодых девушек от путешествий в одиночестве. Не то чтобы она терпела приставания или пренебрежительное отношение от кого-то, будь то члены команды или пассажиры, но, тем не менее, в каждом брошенном на нее мужском взгляде ей чудилась похоть, а в каждом женском – неодобрение. Если бы они только знали, сколь многое заслуживает их неодобрения!
