Закурив, Мэй бросила спичку в пепельницу рядом с телевизором. До этого все её мысли были заняты исключительно поисками спичек, но теперь она могла позволить себе обратить внимание на окружающую обстановку. Самым близким к ней предметом был телевизор, и Мэй, не раздумывая, включила его. Как выяснилось, вовремя — только что начался какой-то фильм. Фильм, правда, был чёрно-белый, а Мэй предпочитала смотреть цветные, раз уж в доме был цветной телевизор, но одну из главных ролей играл Дик Пауэлл, и она решила обождать. Вскоре выяснилось, что картина называется «Высокая мишень», а Дик Пауэлл играет нью-йоркского полицейского по имени Джон Кеннеди, который пытается предотвратить покушение на Авраама Линкольна. Он ехал в поезде — не Линкольн, а Дик Пауэлл, — и ему то и дело присылали телеграммы, а проводник бегал по вагонам, выкрикивая: «Джон Кеннеди! Джон Кеннеди!» Это давало Мэй приятное ощущение, будто она перенеслась в другое место; не отрывая глаз от экрана, она попятилась назад, пока не наткнулась на диван.
Разумеется, Дортмундер вернулся домой в самый захватывающий момент, да ещё притащил с собой Келпа. На экране шёл 1860 год, Авраам Линкольн готовился принять президентскую присягу, и вот как раз тут-то его и собирались убить. Заговор возглавлял Адольф Менжу, но Дик Пауэлл, — то есть Джон Кеннеди, — был слишком проворен для него. Так что пока было неизвестно, как обернётся дело.
— Даже не знаю, — сказал Дортмундер, обращаясь к Келпу. — Всё-таки насчёт Виктора я не уверен. — Затем он повернулся к Мэй. — Привет. Ты как?
— С самого утра на ногах.
— Да с Виктором всё в порядке, — сказал Келп. — Привет, Мэй. Как спина?
— Почти так же. Последние несколько дней ноги беспокоят. Боже, продукты!
Дортмундер и Келп изумлённо воззрились на неё, а она, вскочив с дивана и дымя сигаретой, словно игрушечный паровозик, бросилась на кухню, где из сумок с замороженными продуктами уже потекло.
— Я забыла положить продукты в холодильник! — крикнула она, быстро раскладывая пакеты по полкам. — Сделай телевизор погромче!
В гостиной звук прибавили, но и заговорили громче. К тому же, диалогов почти не было, так что до Мэй доносились только звуковые эффекты. Потом густой мужской голос — судя по всему, это был сам Авраам Линкольн, — произнёс: — «Неужели вы думаете, что президент пойдёт принимать присягу под покровом ночи, словно вор?»
Побросав продукты в холодильник, Мэй вернулась в гостиную.
— Как, по-вашему, он и в самом деле так сказал?
Дортмундер и Келп, по-прежнему обсуждавшие какого-то Виктора, с удивлением повернулись к ней.
— Кто?
— Он. — Мэй ткнула пальцем в сторону телевизора. Когда все трое посмотрели на экран, то увидели человека, который стоя по колено в воде в огромном унитазе, прыскал какой-то жидкостью себе на подбородок и что-то рассказывал о бактериях. — Не он, а Авраам Линкольн. — Оба продолжали недоуменно смотреть на неё. — Ладно, бог с ним. — Выключив телевизор, Мэй спросила Дортмундера: — Как прошёл день?
— Отвратительно. Я лишился всей рекламы. Придётся доставать новую.
— Какая-то женщина вызвала полицию, — пояснил Келп.
Мэй, прищурившись, выпустила струю дыма.
— Теряем хватку?
— Перестань, Мэй, — обиделся Дортмундер. — Ты же меня знаешь.
— По-моему, все вы одинаковые, — отмахнулась та.
Они познакомились почти год назад, когда Мэй застукала Дортмундера на мелкой краже в универсаме. Самое интересное заключалось в том, что Дортмундер даже не пытался оправдываться и просить о сочувствии, но, тем не менее, получил его. Он просто стоял перед кассой, сокрушённо качая головой, а у его ног валялись упаковки с ветчиной и сыром, выпавшие у него из-под мышек.
У неё просто не хватило духу вызвать полицию. Порой она всё ещё пыталась делать вид, что ему нипочём не пробить её броню, но в действительности дело обстояло как раз наоборот.
— В любом случае, — сказал Келп, — некоторое время никто из нас не собирается заниматься какой-то мелочёвкой.
— А вот в этом я вовсе не уверен, — возразил Дортмундер.
— Ты просто ещё не привык к Виктору. Это единственная сложность.
Мэй с размаху плюхнулась на диван — она всегда садилась так, словно её хватил удар.
— Что хоть задумали?
— Банк, — ответил Келп.
— И да, и нет, — поправил его Дортмундер. — Это, знаешь ли, малость посложнее, чем просто ограбление банка.
— Нет, это ограбление банка, — твёрдо заявил Келп.
Дортмундер посмотрел на Мэй, словно рассчитывал на её поддержку и здравый смысл.
— Идея заключается в том, — если, конечно, ты в это поверишь, — что мы задумали украсть целый банк…
— Это трейлер, — тут же вмешался Келп. — Ну, знаешь, один из этих передвижных домов на колёсах. В нём будет работать банк, пока для него не построят новое здание.
— И вся идея состоит в том, — в свою очередь перебил его Дортмундер, — что мы цепляем банк к грузовику и увозим.
— Куда? — удивилась Мэй.
— Просто увозим, — Дортмундер пожал плечами.
— Это как раз один из тех вопросов, которые надо решить, — сказал Келп.
— Похоже, вам придётся решить ещё много вопросов, — фыркнула Мэй.
— И потом ещё… Виктор, — напомнил Дортмундер.
— Мой племянник, — пояснил Келп.
Мэй покачала головой.
— Я ещё ни разу не видела ни одного племянника, который чего-нибудь стоил бы! — усмехнулась она.
— Каждый так или иначе — чей-то племянник, — сказал Келп.
— Я — нет! — возразила Мэй.
— Говорю тебе, каждый.
— Вообще-то, твой племянничек — парнишка с приветом. — Дортмундер выразительно покрутил пальцем у виска.
— Но порой у него бывают отличные идеи!
— Например, кодовые рукопожатия.
— Но ему же вовсе не обязательно идти на дело вместе с нами. Он просто навёл нас на банк.
— Это всё, что от него требовалось.
— Его разыскивает ФБР? — встревожилась Мэй.
— Он там работал. — Келп махнул рукой, показывая, что больше ничего не собирается объяснять. — Это долгая история.
— Даже не знаю, — пробурчал Дортмундер, медленно усаживаясь на диван рядом с Мэй. — Я предпочитаю простое ограбление. Повязываешь на морду платок, входишь, показываешь пушку, берёшь деньги и отчаливаешь. Просто, без выкрутасов, и по честному.
— В наше время всё это не так уж и просто, — развёл руками Келп. — Сейчас почти никто не пользуется наличными деньгами. Никто даже не грабит инкассаторов, потому что зарплату выдают чеками. В магазинах — кредитные карточки и никакой наличности. В наше время мешок с деньгами — это вещь, которую найти ой как непросто.
— Как будто я сам не знаю, — вздохнул Дортмундер. — Всё это крайне печально.
— Хочешь пива? — Мэй подмигнула Келпу.
— Ясное дело. А ты?
— Естественно.
— Дортмундер?
Дортмундер молча кивнул, хмуро уставившись в пустой экран телевизора.
Келп, не долго думая, отправился на кухню, а Мэй спросила:
— А в самом деле, что ты об этом думаешь?
— Я думаю, что такое дело может подвернуться не чаще, чем раз в год.
— Но оно тебе нравится?
— Я уже сказал, что мне нравится. Мне нравится зайти с четырьмя ребятами на обувную фабрику, заглянуть в кассу и выйти оттуда с зарплатой. Но все выдают зарплату чеками.
— Ну, и что ты собираешься делать?
— Надо связаться с Марчем! — крикнул Келп с кухни. — Пусть всё как следует проверит. Он вполне может быть нашим шофёром. — Было слышно, как он со щёлканьем открывает пивные банки.
— Придётся довольствоваться тем, что есть, — пожал плечами Дортмундер. — Но вообще-то мне не по душе все эти сложности. Знаешь, я совсем как обычный ковбой, а единственное место, где ещё осталась работа, это родео.
— Вот и обдумай всё как следует, — посоветовала Мэй. — Увидишь, что к чему, так, глядишь, и заставлять себя не придётся.
Дортмундер лукаво усмехнулся.
— Береги меня от соблазна.
Как раз именно об этом она и думала. Но только молча улыбнулась и в ответ вынула изо рта окурок. Тут в гостиную вошёл Келп с пивом.
— Почему бы мне и впрямь это не сделать? — спросил он, раздавая банки. — В смысле — позвонить Марчу?
Дортмундер пожал плечами.
— Валяй.
Глава 7
Стэн Марч, в форменном синем кителе, стоял на тротуаре перед отелем «Хилтон» и с недовольным видом наблюдал, как такси одно за другим сворачивают к главному входу. Неужели больше никто не путешествует на своих машинах? Наконец на Шестой авеню показался «крайслер-империал» с мичиганским номером, который свернул на подъездную дорожку «Хилтона» и остановился перед входом. Из дверей с правой стороны машины вышли женщина и несколько детей, а слева тяжело выбрался водитель — высокий мужчина в пальто из верблюжьей шерсти с сигарой в зубах.
