Не переживай… Я всегда тебя буду любить за то, что вложил в меня свою душу… Просто переоценка ценностей у меня в голове… Это пройдёт… Я – хорошая, и ты – хороший… Я – белая, и ты – белый… Так не бывает. Или бывает, мой близнец-свинья. Просто ты мне никогда не признаешься, что скучаешь по мне… Это обидно.
Помогает хорошей девушке найти своё место в жизни… Действительно, смешно и не имеет даже частицы правды по отношению ко мне. Это был общий роман, а не помощь. А если ты считаешь, что «помощь», тогда я вынуждена считать это «работой», хоть это и не так. Слово «помощь» меня унижает. Прощай.
P. S. Единственное, чего мне жаль, это что я не услышала настоящих эмоций. Слов и так далее. Видимо, их просто у Вас и не было никогда. Я благодарна Вам за Музу… Спасибо. А за другое… Поживём – увидим.
Вы не узнали новую меня, а просто спровоцировали. Я даже сделала анализ того, что меня могло так вывести из себя:
1. Вырезали моего «ребёнка», мою книгу, беспощадно удаляя то, что не нравилось Вам, резко и без всяких обезболивающих. И заставили поскорее выйти из «образа». И вообще – заняться скорее «коммерциализацией» проекта, что так быстро на тот момент было невозможно… «Куй железо, пока горячо» – это не моё правило. Я – человек более тонкой душевной организации.
На 8 марта пришло от Вас очаровательное поздравление и уведомление, что знать меня не хотите. Но и этого Вам было мало. Вы придумываете акцию «Заместительницы». Ну, не жестоко ли? День хотя бы другой выбрали, что ли.
Спровоцировали всё, что угодно, но Вам и этого показалось мало… Вы решили убить образ Ломо раз и навсегда, что вообще уже было ударом под дых. И рассказали «правду». И ещё удивляетесь, что я другая стала? Или была?
Прожигание жизни. Да что ещё я могу добавить ко всему вышесказанному? Что я безумно хочу работать и кем-то стать? Совершенно логично, что убитая Натали будет просить любви, не так ли? Всё логично. А я ещё и пишу, между прочим. Дура – она и в Африке дура.
Он ответил:
– Язык твой – враг мой. Сначала ты лишила меня лёгкой иллюзии относительно разницы в возрасте, а вчера – цели дружбы: помочь тебе встать на ноги. Оказалось, что тебе это не нужно… Оказалось, что мои усилия в этом были не нужны… Ничего не осталось… ЖАЛЬ.
Я закрываю лицо руками. Я ничего не хочу знать. Я хочу умереть. Не для того, чтобы уйти навсегда, а для того, чтобы «воскреснуть». И чтобы не было этих гадких опытов, этого гнусного очкарика «Воланда», чтобы всё было сном. Старый гнусный блядун-ботаник!
Прошла неделя, и я заскучала. Пишу ему:
– Я – полный антипод твоей жены. Он отвечает:
За это и любим…
Вау… Это прям ласка, что ли? – издеваюсь я.
– Не знаю. Я боюсь последствий… – как грустно отвечает он, даже по буквам вижу я. – Я стих тебе написал:
Полячки-болячки
Пойду я в ад – припомнится болячка. Очаровав, меняпохитила полячка. Её родня у Бульбы сына увели. Андрий ваду купается в пыли.Страдает он, он всеми там гонимый. Нет там отца, нет брата,нет любимой. Был Бог в гостях, увидел – пожалел.«Забудь её – и сразу станешь бел».
Хотел Андрий, но снова он не смог. Как прежде, он лежитв пыли дорог.
Извини, мне тяжело понять твоё творение. «Тараса Бульбу», что ли, вспомнил?
Да, а стих этот – это проблема выбора между предательством любви и другого (у Андрия Родины, семьи). Когда ему пришлось выбирать, спасти от голода любимую или быть верным семье, он сделал выбор. И потом Бог, после наказания за предательство, даёт ему снова такой же выбор, правда, теперь только памяти о любимой, он не может сделать другого выбора. Перечитай повесть. Её суть – в этом выборе, и там Андрию просто пришлось выбирать, кого предать. И автор не хулит Андрея… он говорит о плохом времени, когда надо выбирать между двумя предательствами. Автор стиха тоже стоит перед выбором между предательствами…
Спасибо. Последствий не бойся. Их не будет. В моей книжке никто тебя не узнает – ты за это платишь. Ты умрёшь, как тебе и положено, в 95 лет, я буду тобой пользоваться, пока ты сам этого хочешь… Когда тебя не станет, мне будет очень грустно, и я иногда, раз в год, буду приносить тебе цветы, точно как живому. А ты там будешь лежать и думать: «Блиин, а какая у меня всё-таки прекрасная жизнь, потому что ты рядом, пусть даже с этим веником и своими дурацкими книжками!» И твоих медведей я тебе на памятник поставлю, чтобы чуть-чуть привнести смуту в веру, что ты был верный семьянин. Ха-ха!
И я его простила, но загуляла.
Я тебе изменила, Ломо…
Что, типа любовь?
Да, типа души…
Ну давай, валяй… Ври мне свою сказку.
Это не сказка… Его звали Даниель.
Писатель, или История О
Часть первая
Лиза
Его звали Данил, она звала его на французский манер – Даниель. Он был писателем, месяцами мог не выходить из их съёмной маленькой квартиры, где создал свой сказочный мир. Он много путешествовал по странам, привозил оттуда камешки, песок, шляпы и прочие романтические безделушки. Он любил вместо кофе пить холодное шампанское по утрам, закуривать вишнёвую сигариллу и слушать, как капли дождя бьются об асфальт. Он специально выбрал первый этаж, чтобы в открытое окно слушать тот мир, такой другой и суетливый, мир столичного мегаполиса. Интроверт по натуре, он жил своей внутренней жизнью, которая была только его и приобретала только те краски, какие он сам хотел. Когда он писал весёлое, он рьяно стучал клавишами и смеялся, когда грустное – плакал. Данил настолько увлекался своим творчеством, что забывал даже есть, пить и убирать постель. Это была настолько увлекающаяся натура, что порой он сам не знал, где правда, а где вымыслы его буйной фантазии. Ночами он плохо спал, в голове возникали сюжеты, герои, образы, тексты сами просились на бумагу. Он, сонный, хватал ручку и быстро записывал всё, что пришло в голову, и только тогда ложился спать до утра. Утром первым делом он садился за компьютер и печатал ночные записи. Ему прочили большое будущее, и он сам в глубине души знал, что таким оно и будет. Но его это мало волновало, больше его беспокоили одиночество и вечная неудовлетворённость жизнью.
Его подруга Лиза – Лизавета, Лизонька, Лизка – жила вместе с ним пять лет. А ему казалось, что всю жизнь, что он даже родился сразу с ней в сердце. Он любил её, но какой-то своей любовью, хотел всегда сделать её другой. Он хотел видеть Леди, мисс Совершенство, но Лизка была обычной земной девушкой. Без выпендрёжа и затей. Его Лизка. Любимая земная Лизка.
По ночам Лиза укрывала писателя тёплым пледом и баюкала его на своей груди, когда он плакал или кричал во сне. Ему часто снились страшные сны. Лиза была ему как мать, сестра и друг. Он же хотел любить в ней ещё и Женщину, но Лиза упорно не хотела ей становиться. Она работала в офисе, носила исключительно джинсы и ботинки на плоской подошве, не красила своё лицо и, когда он изредка уговаривал её надеть платья, привезённые им, выглядела неуверенно и комично. Ну не умела его Лизка быть Леди, а может, просто не хотела.
Вечерами, когда она возвращалась с работы, он готовил ей еду, зажигал свечи и говорил о высоком. Лиза всегда мучилась вопросом, в чём смысл её жизни, а Даниель свой смысл знал: писать, писать, писать! Даниель ругался, что она мало читает, не работает над собой, мало думает. Она отшучивалась или говорила, что устаёт и ей не до этих философских бредней.
Он любил Лизу физически до изнеможения, придумывая разные варианты любви, Лиза могла только подыграть, но никогда не предлагала свою игру. Она была фригидна. Не то чтобы ей ничего не нравилось, просто она считала это неважным, говорила, что нужно думать о душе, а секс – это всё пустое.
Даниель был сластолюбцем, и то, что Лиза не могла ему дать, угнетало его с каждым днём. Он чувствовал себя ненужным, отвергнутым, больным талантливым ребёнком. Но уйти от Лизы не мог, потому что она была для него всем. Он доверял ей, писал о ней, думал о ней.
Да, он ей изменял, но это были лишь физические измены, и даже тогда он думал о Лизе. Его любили женщины, им восхищались, называли секс-символом, но он всегда оставался холоден к их телам, а тем более – душам. Занимаясь с ними сексом, он как будто мстил Лизе за её холодность и повышал свою самооценку. Почему бог дал ему такую женщину, он не знал. Может, как наказание за свою прежнюю жизнь Дон Жуана?
Лиза собрала чемодан Даниеля, дала кучу наказов, что не забыть и так далее, и, крепко обняв, отправила его в длительную командировку. Он выпускал свою очередную книгу, которая должна была стать бестселлером.
Два месяца упорного труда и одиночества – и Даниель так заскучал по своей «ледышке» Лизе, что начал её просить писать ему длинные письма. Она отвечала, что не умеет писать, как он, но всё ж написала:
«Мой муж. У меня есть муж. Он капризный, вредный и очень красивый, потому что он писатель.
