Несмотря на то, что с тех пор прошло уже достаточно много времени, ее щеки до сих пор покрывались румянцем, когда она вспоминала об этом. Она вовсе не намеревалась оскорбить его… его… м-м-м — даже теперь она не могла назвать это профессией, — его работу, так будет правильнее, решила Эстер. Ей не хотелось думать о нем как-то особенно. Проблема заключалась в том, что она расслабилась в его присутствии, ушла обычная сдержанность и настороженность. Этому человеку удалось преодолеть ее защитную броню, он нежданно нагрянул, нарушив ее упорядоченную и налаженную жизнь, незваный гость, напросившийся на ужин и просто очаровавший Рэдли. Причем все это заняло у него буквально несколько минут. Она не привыкла, чтобы люди внезапно врывались в ее жизнь. И ей это не нравилось.
Рэдли, напротив, обожал новых знакомых. Эстер задумчиво взяла со стола карандаш с банковским логотипом на боку. Ее сын просто сиял от переполнявшего его восторга и был не способен говорить о чем-либо ином даже после того, как Мич Демпси их покинул.
В одном она могла быть действительно признательна Мичу. Его посещение развеяло все страхи Рэдли перед новой школой. Рэд всегда легко заводил друзей, и, если уж этому Мичу так захотелось немного порадовать ее сына, она не могла его осуждать. В любом случае этот человек выглядел вполне безобидным. Эстер не хотела признаться даже самой себе, что почувствовала невольный трепет, дрожь, когда его ладонь накрыла ее руку. В конце концов, каких неприятностей можно ожидать от мужчины, зарабатывающего на жизнь рисованием комиксов? Вместо ответа, она поймала себя на том, что нервно обкусывает с губ губную помаду.
Раздался краткий и энергичный стук в дверь. Прежде чем она успела ответить, дверь с шумом распахнулась.
— Доброе утро, миссис Уоллес. Я — Кей Лоримар, ваша помощница. Помните, мы виделисьс вами пару недель назад, правда очень кратко.
— Да, доброе утро, Кей. Ее помощница выглядела именно так, как всегда, увы, недостижимо мечтала выглядеть Эстер: пухленькая, невысоко роста миловидная блондинка. Она держала в руках чистый блокнот и всячески старалась выглядеть внушительней. … — Извините за опоздание. — Кей мило улыбалась, не выказывая ни капли смущения или сожаления. — В понедельник все оказывается гораздодольше, чем предполагаешь заранее. Дажеесли я представляю, что это вторник, совсемне помогает. Не знаю почему. Хотите кофе?
— Нет, спасибо, через несколько минут у меняназначена встреча.
— Просто позвоните, если вам что-нибудь понадобится. — Кей остановилась в дверях. — Этот кабинет надо как-то оживить, здесь темно, как в склепе. Мистеру Блоуфильду, ну, это тот, кого вы сменили, нравились всякие скучные штуковины, прямо как он сам, знаете ли. — Кей улыбнулась открытой и простодушной улыбкой, однакоЭстер не решилась ей ответить. Обсуждение сплетен с подчиненными в первый день работы вряд ли поспособствует ее репутации. — В любомслучае дайте мне знать, если вам захочется что-нибудь здесь переделать. Мой сосед по комнате занимается дизайном. Он настоящий художник.
— Спасибо. — Ну и как, скажите, ей вести дела, имея в подчинении эту маленькую, нахальную лидершу? Эстер задумалась. Ладно, не все сразу. — Кей, проводите ко мне мистера и миссис Браунинг, как только они придут.
— Да, мэм. — Безусловно, она симпатичнее старого Блоуфильда, подумала Кей, но, похоже, характер у них один и тот же. Родственные души. — Кредитные заявки в нижнем левом выдвижном ящике стола, разобранные по видам. Блокноты для записей в правом. Бумага с логотипом банка — в верхнем правом. Список текущих процентных ставок — в среднем выдвижном. Браунинги хотят взять кредит, так как собираются переоборудовать свои апартаменты на верхнем этаже в связи с тем, что ожидают прибавления в семействе. Он — инженер-электронщик, она работает на полставки в «Блумйнгдэйле» 3 . Они предупреждены о том, какие бумаги принести с собой. Я смогу сделать с них копии, пока они будут здесь.
Эстер подняла бровь.
—Спасибо вам, Кей, — проговорила она, не зная, радоваться ей или удивляться.
Когда дверь снова закрылась, Эстер села в кресло и улыбнулась. Кабинет, конечно, скучный, однако, если считать это утро показателем, скучать ей в «Нэшнл трасте» точно не придется.
* * *
Мичу нравилось, что одно из его окон располагалось на фасадной стороне дома. Таким образом, когда бы у него ни выдалась свободная минутка, он мог наблюдать прохожих, входящих и выходящих из здания. Спустя пять лет он имел основания полагать, что знал всех жильцов дома в лицо, а половину из них — по имени. Если у Мича что-нибудь не ладилось или же, напротив, когда работа спорилась и жизнь открывалась перед ним в самом выигрышном свете, он любил зарисовывать интересных прохожих. Ну а если времени было у него в избытке, даже придумывал с этими персонажами целые истории.
Мич считал это занятие, пожалуй, самой выигрышной стороной своей профессии, поскольку оно развлекало его. Некоторые лица привлекали особое внимание Мича. Ими могли оказаться, например, таксист или мальчик-доставщик. Мич приспособился, едва окинув понравившееся ему лицо быстрым и внимательным взглядом, потом по памяти переносить на бумагу ускользающие черты. Когда-то, в далёком прошлом, он рисовал портреты, чтобы Заработать себе на жизнь жалкие гроши, теперь же делал это ради развлечения и с боль-1Вим удовольствием.
Мич разглядел Эстер с сыном еще за полквартала до того, как они подошли к дому. Ее Красное пальто, как маяк, сияло издали. Да, это определенно вызов, самоутверждение, задумался Мич, взяв в руки карандаш. Интересно, понимает ли холодная и сдержанная миссис Уоллес, какой сигнал посылает окружающим? Вряд ли.
Ему не надо было лишний раз видеть ее лицо, чтобы рисовать его. Уже около полудюжины набросков лежали на столе в его рабочем кабинете. Интересные черты, размышлял он, делая беглые зарисовки в блокноте. Любой художник был бы покорен возможностью передать их.
Мальчик шел подле нее, его лицо было спрятано под шерстяным шарфом и шапкой. Даже с такого расстояния Мич мог видеть, что он о чем-то очень оживленно рассказывает. Его голова была повернута к матери, и та периодически посматривала на него как бы для того, чтобы прокомментировать его слова. Затем мальчик принимался рассказывать снова. За несколько шагов до входа она остановилась. Мич видел, как ветер подхватил ее волосы, когда она запрокинула голову и рассмеялась. Пальцы Мича едва удерживали карандаш, он придвинулся к окну. Ему хотелось оказаться еще ближе, близко настолько, чтобы иметь возможность слышать ее смех, видеть, загораются ли при этом ее глаза. Он уверен, что это было именно так, но как? Становится ли этот нежный, туманный серый серебряным или дымчатым?
