Неизвестно, сколько времени она просидела так, глядя на Стаса и думая о другом, несуществующем человеке, о маленьком нежном xeрувиме, которого успела подержать на руках всего несколько минут тридцать шесть лет назад.
- Нет... не может быть. Мне показалось, это не могла быть она... ее нет... его нет...- пробормотал Стас и перевернулся на другой бок. Рука его взлетела так резко, что ударила Наталью Марковну по лицу.
- Что? Что ты, Стасик?
Но он не ответил, он спал очень крепко и говорил во сне.
* * *
В Керкуре, столице маленького греческого острова Корфу, с утра бушевал ветер, такой мощный, что зонтики в кафе на набережной выворачивались наизнанку и рушились вешалки с одеждой у уличных торговцев. Огромный серебристый трейлер остановился на окраине, у бензоколонки, неподалеку от пустынного дикого пляжа.
Из кабины вылез бородатый крепкий мужчина, потянулся, хрустнув суставами, обошел грузовик, открыл дверцу и подал руку высокой тоненькой девушке. Она была в узких потертых шортах и открытой майке. Бешеный ветер тут же подхватил и принялся трепать ее длинные платиновые волосы.
- Пойду выпью что-нибудь, - пробасила бородатый по-русски, отдал девушке ключи скрылся в маленьком кафе.
Девушка легко сбежала вниз, к пляжу. Там на соломенных циновках под беспощадными лучами солнца спали, обнявшись, мужчина и женщина.
- Микос! - громко позвала девушка. Двое вскочили и стали тревожно озираться.
Мужчина направился к девушке, его подруга осталась сидеть на циновке.
- Привет, Микос. Как вы можете спать под таким солнцем? Не боитесь обгореть? - спросила девушка по-английски, когда он подошел ближе.
- Мы выросли под этим солнцем, - ответил мужчина, - мы никогда не обгораем. А вот тебе, Ирен, надо быть осторожной с солнцем. Ты такая нежная, белокожая, - он оглядел девушку откровенно восторженным взглядом И оскалил в улыбке яркие безупречные зубы, - не ждал вас так рано. Думал, вы будете кататься на моей бандуре до ночи.
У него был неплохой английский, но с сильным греческим акцентом.
- В следующий раз, Микос, мы обязательно возьмем твою бандуру на всю ночь, - улыбнулась в ответ девушка. - Человек, который на такой громадине может ездить по вашим дорогам ночью, просто гениальный водитель. А мы пока только туристы, которым захотелось развлечься.
Ее английский был значительно лучше. Легкий акцент казался скорее французским, чем русским. Она достала из сумочки несколько зеленых купюр и протянула греку.
- Спасибо, Ирен, - кивнул он, - всегда рад одолжить тебе свой грузовик. Если в следующий раз, когда ты захочешь покататься ночью, а твой друг будет занят, я с удовольствием составлю тебе компанию.
- Правда? Я подумаю об этом. А твоя подруга не станет возражать?
- Это не подруга. Это жена, - прошептал Микос и весело подмигнул, - мы ей не скажем. А если она случайно узнает, то все равно никуда не денется. У нас трое детей.
- Серьезно? Вы такие молодые и уже трое? Рада за вас. Вот, чуть не забыла, ключи от машины.
- Спасибо. Надеюсь, никаких приключений у вас не было? С нашей дорожной полицией не познакомились?
- Ты же сам говорил, что у вас ее практически нет,- девушка откинула волосы с лица, - ваши горные дороги заставляют ездить осторожно без всякой полиции.
- Значит, мне не надо ждать никаких сюрпризов? - Микос прищурился и чуть склонил голову набок. - Ты гарантируешь, что вы с приятелем на моей машине никого не сшибли в пропасть?
- Ну если не считать парочки туристических автобусов и десятка бестолковых мотоциклистов, то никого, - рассмеялась девушка. - Ладно, Микос, иди скорей к жене, она так смотрит на нас, что мне страшно за твое семейное благополучие. Счастливо, дорогой. Еще увидимся, - она легко вскарабкалась вверх, к шоссе. Микос проводил ее долгим прищуренным взглядом, затем пересчитал купюры, одну ловко спрятал в плавки, вернулся к жене, сел рядом с ней на циновку и протянул остальные три.
- Что это? - грозно спросила мужа полная яркая гречанка и уставилась на него жгучим черным взглядом.
- Триста долларов, - улыбнулся Микос, - триста новеньких американских долларов, которые я заработал всего за пять часов, совершенно ничего не делая.
- Мне не понравилась эта девица. Кто она такая? Где ты с ней познакомился?
- Она француженка. Богатая сумасшедшая туристка. Вчера вечером подошла ко мне на этой бензоколонке и спросила, не могу ли я одолжить на день ей и ее другу свой грузовик.
- И ты, как полный идиот, сразу согласился?
- Не сразу. Для начала я назвал очень большую цену. Триста долларов. Думал, она откажется, но она даже не стала торговаться.
- Да? В таком случае она не француженка. Французы ужасно жадные.
- Господи, Елена, какая нам с тобой разница, кто она? Лучше подумай, что делать с этими деньгами. Положить в банк или купить наконец новую стиральную машину?
- Не знаю, Микос. Это нехорошие деньги. На твоем месте я бы прежде всего проверила, все ли в порядке с грузовиком, нет ли на нем следов крови сбитого человека. - Елена поднялась с циновки, осторожно ступая по камням, направилась к морю. У самой кромки воды она обернулась и крикнула: - Ты дурак, Микос! Эта девица вовсе не француженка! Иди проверь грузовик, а заодно и доллары. Вдруг они фальшивые?
- И вовсе я не дурак, - проворчал Микос, сладко потягиваясь на циновке, доллары настоящие. Сотню, которую она дала в задаток, я вчера поменял на драхмы. Если бы я был дурак, то отдал бы тебе не триста, а все пятьсот и не догадался бы попросить у красотки Ирен паспорт. Может она и не француженка, но паспорт французский. Я на всякий случай запомнил имя, фамилию и номер. Если что не так, могу сообщить все это полиции. - Микос смотрел, как мелькает в не сильных волнах черная голова его жены. Елена отлично плавала, но никогда не ныряла, поскольку прическу делала в парикмахерской и не хотела ее портить.
А девушка с платиновыми волосами вошла в маленький бар у бензоколонки и села за столик напротив своего бородатого спутника.
- Ну что, Ирка, расплатилась с греком? - спросил он хрипло. - Не кажется тебе, что это слишком жирно - пятьсот баксов?
- Не кажется, - покачала головой Ирина, - и вообще, все это не твое дело. Пожалуйста, свежий апельсиновый сок и кофе эспрессо, - обратилась она к официанту, достала сигареты и закурила.
- Конечно, не мое, - кивнул бородач, - но ты можешь объяснить чисто по-человечески, если этот тип так достал Палыча, то почему мы его просто не замочили сегодня? Что за странные игры?
- Именно потому, что он слишком достал Палыча, мы его не замочили, а только напугали,- медленно, тихо произнесла Ирина и выпустила три аккуратных колечка дыма.
- Не понимаю, - пожал плечами бородач, - он что, Палычу много бабок должен и мы пугали, чтобы вернул, в натуре?
Официант поставил перед ней стакан сока и чашку кофе. Она положила сигарету, отхлебнула сок и задумчиво произнесла:
- Нет, Гундос, никогда не бывать тебе смотрящим.
- Это почему? - насупился бородач.
- Потому, что в голове у тебя одни только бабки. Человек, которого мы сегодня не замочили, Палычу, конечно, должен. Но не бабки. Долг его значительно больше.
- Ну ладно, Ирка, не гони пургу. Самая умная, да? Больше бабок могут быть только очень большие бабки. А если нельзя вернуть, то просто мочат, в натуре, и все дела.
- Десять лет жизни, - пробормотала Ирина,- самые лучшие десять лет. Вот что он должен.
- Так замочили бы. Что базарить зря? Если бы он валялся сейчас дохлый на дне пропасти, это была бы хорошая плата.
- Да, неплохая,- кивнула Ирина,-но Палыч не считает такую плату достаточной.
- И долго мы будем его пугать? - спросил Гундос.
- Не знаю. Наверное, пока он не поймет, что натворил, и не захочет рассказать об этом.
- Кому именно рассказать?
- Ну хотя бы самому себе.
Глава двадцать пятая
Серебристый "Фольксваген"-капля был похож на красивую новенькую игрушку, которую минуту назад достали из коробки, перевязанной ленточками. Сергей не верил, что эта крошка поедет, пока не включил двигатель. У крошки был великолепный мягкий ход. На таких машинах Сергею доводилось ездить разве что в детских мечтах.
Окна закрывались и открывались автоматически. Кондишен позволял создать в салоне любую температуру, какая нравится. Из магнитолы звучала музыка и качество звука оказалось таким, как в Большом зале Консерватории. Сергей сделал торжественный круг по территории базы, с сожалением оставил машину и отправился в кабинет к Райскому.
- Можно подумать, вы бывали в Большом зале консерватории, - снисходительно усмехнулся Райский, когда Сергей поделился с ним впечатлениями от первого знакомства с машиной.
- Почему? Бывал. Мама водила - в детстве часто, а когда стал взрослым, конечно, реже. Она у меня пианистка. Обычно брала с собой на концерты тетради с нотами, читала с листа и тихонько подпевала. Я не так музыку слушал, как наблюдал за ней. Очень было интересно, как она переживала каждую ноту, у нее такое становилось лицо... - он осекся, встретив ледяной блеск очков полковника.
